Любоф и друшба - Елена Колина

Но я не знала, что она должна об этом думать, что это – небрежность или безразличие к нам.

– А ты, ты куда смотрела? – строго сказала мама. – Тебе никогда не приходило в голову, почему в твоем паспорте стоит штамп о прописке на Петроградской и какие у тебя права на этот дом?! Это все твой эгоизм, ты во всем повторяешь своего отца – тебе осталось только засесть наверху, как он!

После мамы я поднялась к отцу – ведь он весь день совершенно один нервничает там, наверху. Представляет, как единственно возможный для него порядок жизни разрушится навсегда… Отцу было бы хуже всех – он не мог бы ночевать у подружек, ходить в ночные клубы, у него не было бы даже крайнего варианта – возможности выйти замуж по расчету.

– Все устроилось, все хорошо, – сообщила я, – так что не волнуйся.

– Как я могу не волноваться, если это противоречит, угрожает всему, всей моей жизни. Мои книги… – взволнованно сказал отец.

– Не волнуйся, мы сможем жить в нашем доме, сколько захотим, у тебя останется твой кабинет, твои книги, твой письменный стол…

– О чем ты, собственно, говоришь? Я и не думал волноваться из-за стола, – пробормотал отец. – Прости, Лиза, но сейчас я не в силах с тобой разговаривать, я слишком взволнован. В этой статье, которую я получил сегодня утром, высказывается взгляд, противоречащий всему, что я делал в течение жизни… Я уже написал ответ и заявку на следующую конференцию. А сейчас ты уходи, мне нужно кое-что посмотреть.

Я хотела спросить, как отцу удается не думать о плохом, но тут вдруг что-то со мной случилось.

В общем, в меня вдруг вселился бес, и я сказала противным голосом:

– Мы чуть не остались без крова, а ты просидел весь этот страшный день у себя наверху, не думая, что я могла оказаться в одной комнате с Лидочкой и Марией, – а ведь с человеком не может произойти ничего ужасней! Твоя жизненная стратегия нечестная – сидеть наверху, пока неприятности проходят сами собой.

Отец с упреком взглянул на меня:

– Лиза, я всегда ценил тебя за то, что ты не придавала значения пустякам. Если бы мы были на земле навсегда, то возможно, и стоило бы обратить внимание на то, что кому принадлежит и где документы. Но мы на земле лишь на время, поэтому ты должна приучить себя думать о более важных вещах. Сегодня я не буду ужинать. Нет, спасибо, и чая не нужно.

Мы с бесом тихо закрыли за собой дверь.

Когда бес выселился из меня, мне стало стыдно, я принесла чай и незаметно поставила отцу на стол.

…Наш новый родственник объявил, что пробудет у нас десять дней. Это был его отпуск, и он хотел посмотреть Эрмитаж, Петергоф, Павловск и другие достопримечательности.

Глава 5

Женя несколько раз передавала мне вежливое приглашение Алины: «Пусть твоя сестра заглянет к нам, если она болела ветрянкой», – и как-то вечером я зашла к ним в гости.

Наверное, их вечера были всегда одинаковы и похожи на тот вечер: зеленка, измерение температуры, беседа ни о чем.

Между Женей и Вадиком не чувствовалось никакого напряжения, как бывает между влюбленными, между ними не пробегали искры, они не старались дотронуться друг до друга. Не было никакого сомнения в том, что Вадик очень влюблен – весь измазанный зеленкой, он выглядел совершенно счастливым, – не было никакого сомнения, что Женя счастлива, но оба, нежная сиделка и послушный влюбленный больной, были не возбужденными от любви, а спокойными и расслабленными, как будто давно уже были одно целое.

Больная Алина потеряла всю свою самоуверенность и стала растерянной и милой. У нее поочередно болели голова, нога, живот, и каждую минуту с ней что-то происходило – «крутило», «подташнивало», «чесалось»…

– Я не могу больше болеть, эта ветрянка совершенно выбила меня из колеи, меня любая болезнь выбивает из колеи, особенно эти противные пузыри, – жалобно бормотала Алина. – Женечка, дорогая, хорошая, обещай, что ты никуда не уйдешь, не оставишь меня ни на секунду… и спать ляжешь в моей комнате! Я ни за что не буду спать одна с этими пузырями!..

Женя вела себя как ангел с медицинским образованием – обещала, что не оставит Алину ни на секунду, измеряла брату и сестре температуру, поила клюквенным морсом, мазала пузырьки зеленкой и дула, чтобы не было больно.

Все было так тепло и уютно, как будто все давно знакомы, – пока не пришел Сергей, уставший и злой, как муж из анекдота или плохого кино о семейной жизни, в котором сердитый муж приходит с работы и срывает плохое настроение на жене и детях.

Женя, как жена, убежала на кухню подавать ужин, Сергей принялся что-то сердито выговаривать Вадику, Вадик замолчал и мгновенно стал похож на виноватого ребенка, а Алина принялась оживленно болтать о своем – о своей температуре, о своих пузырьках, о своем больном горле. Она кокетливо попыталась дотронуться до Сергея, делая вид, что хочет заразить его ветрянкой, но Сергей небрежно отмахнулся от Алины, достал из бумажника банковскую карточку и отдал ей.

Сергей пользуется Алининой банковской карточкой! Неужели он живет на деньги не только брата, но и сестры?.. Какое падение, какой ужас, ни минуты не останусь с ним в одном доме!..

Сергей вышел со мной, чтобы закрыть калитку. Можно было закрыть калитку пультом с крыльца, но он зачем-то пошел со мной по дорожке.

– Возвращайтесь в дом, – холодно сказала я.

– Не стесняйтесь, вы вполне заслуживаете, чтобы я вас проводил. У вас… э-э… красивые глаза, – рассеянно отозвался Сергей.

– Вы понимаете, что говорите? – возмутилась я. – Я заслуживаю того, чтобы вы меня проводили до калитки, потому что у меня красивые глаза?! Знаете что? Вы можете проводить меня до самого дома – у меня еще хорошая шерсть и подшерсток!

Сама не знаю, как у меня это вырвалось.

– Какой подшерсток? – Сергей смотрел на меня с таким недоумением, что я уже не могла остановиться.

– У меня толстый подшерсток. Я же овца… – печальным голосом сказала я.

– Овца? Какая овца? – непонимающе спросил Сергей.

Я засмеялась:

– Вы назвали меня овцой, а девочки, мои сестры, услышали.

– Да, правда? Я не помню. Вы обиделись. Но я же не ожидал, что ваши сестры сидят в кустах. За глаза мы все говорим друг о друге что-то нелицеприятное. Мне нужно оправдываться, говорить, что вы красивая девушка? – насмешливо спросил Сергей.

– Не нужно. Я не имела в виду упрекнуть вас. Просто это было смешно. Я часто не могу удержать внутри смешную мысль и говорю вслух что-то, не совсем подходящее к случаю… Мама меня за это ругает. Она говорит, что это моя вторая натура – все видеть в смешном свете, – небрежно сказала я и вдруг неожиданно для себя добавила: – Я овца, а вы очень неприятный человек! Вы смотрите на людей, как будто оцениваете, сколько они стоят. Вы используете людей, и Вадика используете, и Алину!