Игры патриотов - Игорь Озеров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Часть 2
Глава 1
– Не думал, что дома в России буду чувствовать себя так свободно. В Германии я всегда был в каком-то напряжении. Будто кому-то что-то должен…
Алексей, обычно стеснительный и замкнутый, всегда неуютно чувствовал себя среди людей. Но сейчас, в жаркий солнечный июньский день, он шёл по набережной рядом с Настей и с нескрываемым интересом оценивал изменения, произошедшие в городе за те два года, что он прожил заграницей.
– Ну, не знаю насчет свободы. Сомневаюсь, – рассмеялась девушка. – Ты же теперь здесь как турист, а туристы всё видят по-другому. Но то, что практичные европейцы тебя не изменили и ты остался таким же романтиком, это очень хорошо.
Алексей вернулся неожиданно, никого не предупредив. Приехал именно тогда, когда Настя окончательно заблудилась в собственных мечтах, планах и комплексах. Два года назад, после происшествия, которое чуть не стоило им жизни, она сама отправила его подальше от дома, пообещав переехать к нему сразу же, как только он устроится. Алексей осел в Германии. Нашёл работу. Снял маленькую уютную квартиру в пригороде Дрездена.
Несколько раз она летала к нему. Они много ездили по Европе, много гуляли, много спорили. Алексей рассказывал о преимуществах местной жизни. Но каждый раз Настя возвращалась домой. Потом начался Ковид, и границы закрыли. После последней их встречи прошёл почти год. Теперь Алексей приехал сам.
Настя была очень рада его возвращению, но она понимала, что теперь решение о том, где и с кем она хочет жить, откладывать не получится. Единственная подруга говорила ей: «Ты, Настенька, в девках пересидела. Мужика-то ты найдешь. Но вот подстроиться под него тебе будет трудно. Умна уж слишком. И слишком деятельна – будто шило в жопе. И вообще, ты не в меру развитая. Тебе бы в правительстве работать, а не памперсы ребёнку менять».
Настя и сама уже не знала, хочет ли она замуж за Алексея или нет, но при этом она не сомневалась, что он самый близкий и самый любимый для неё человек.
Ей очень хотелось найти дело, которое зацепит её, станет смыслом её жизни. За эти два года она пробовала себе во всём. В какой-то момент ей захотелось научиться рисовать. Записавшись на курсы, Настя накупила красок, кистей, загрунтованных и натянутых на подрамники холстов и даже переносной деревянный этюдник. С ним она ездила в деревню делать наброски тех мест, которые ей казались красивыми. Но чтобы научиться рисовать, нужно терпение, и поэтому, забросив живопись, она купила дорогой фотоаппарат. Это увлечение закончилось ещё быстрее.
Настя немного отвыкла от Лёшиной наивности и доверчивости, и сейчас терпеливо, как ребёнку, объясняла, что произошло в России за это время, рассказывала новости и сплетни о знакомых. Они шли, прижавшись друг к другу. Она крепко держала его локоть обеими руками и не сводила с его лица счастливых глаз, ревниво пытаясь найти в нём какие-нибудь изменения.
Алексей слушал её вполуха. По этой улице он когда-то ходил в школу. Сейчас здесь многое поменялось в лучшую сторону. Красивая плитка под ногами вместо раскрошившегося и покрытого кривыми заплатками асфальта, удобные скамейки. Изящные фонари, бронзовые фигурки сказочных персонажей и вытянувшиеся вдоль набережной густые клумбы с яркими цветами создавали атмосферу праздника.
А главное, рядом была Настя. И она была прекрасна. Светлые длинные волосы были заплетены в небольшую косичку. С губ не сходила мягкая улыбка. Из-за яркого солнца она чуть прикрывала веки с длинными ресницами, из-за чего становилась похожа на довольную, только что поевшую кошку, прогуливающуюся по своему родному двору.
– Хорошо, что наконец-то закончили с эпидемией, – рассматривая весёлые лица прохожих, произнёс Алексей.
– Не уверена, что навсегда. Многие считают, что это была репетиция и главное ещё впереди.
– Может быть, но сейчас я не хочу об этом думать.
Пригород Дрездена, в котором он жил в Германии, жители между собой называли «Вавилон». Люди разных национальностей заселили, построенные ещё при социализме, обветшалые многоэтажные дома района, превратив его в отдельное государство. Лёше повезло. Он нашёл квартиру на окраине, около парка. За окнами начинался лес. Но каждый поход в центр был для него испытанием. Понять, в каком городе, в какой стране, на каком материке ты находишься, было невозможно. Немцы были в меньшинстве. Жители Северной Африки и Ближнего Востока, беженцы из всех горячих регионов создали здесь свой мир. Почти никто не говорил ни на немецком, ни на английском. Эти люди не собирались вливаться в европейскую культуру. Они привезли сюда свою и не хотели от неё отказываться.
Перед возвращением в Россию он волновался, не зная, как встретит его Настя. А сейчас, когда он поверил, что она по-прежнему его любит, ему стало легко, будто он сбросил тяжёлую ношу. На всё вокруг он смотрел с восторгом, перебирая в памяти приятные воспоминания из своего детства. Многие дома в этой части города были ему хорошо знакомы, и люди, которые встречались им на пути, тоже казались знакомыми, а их лица приветливыми и даже родными.
– Если в Европе всё так плохо, то почему ты приехал только сейчас? – неожиданно спросила Настя.
Алексея удивил её вопрос, и он немного растерянно пробормотал:
– Ты же сама хотела, чтобы я ждал тебя там.
– Да-да, конечно хотела, – Настя резко остановилась и обняла его. – Но ты же мог меня не послушаться. Два года – это так долго. У меня в голове всё перемешалось, – она посмотрела ему в глаза, словно надеясь найти в них какие-то ответы. Потом, взъерошив пальцами его светлые волосы, засмеялась. – Наверное, нашёл себе там красивую и молодую.
– Нет, не нашел, – серьёзно ответил Алексей. – Мне было очень одиноко там без тебя.
– Так может, не надо туда возвращаться? Останемся здесь?
– Не знаю. Посмотрим…
*****
Алексей прилетел рано утром. Из аэропорта приехал к маме. Только оттуда позвонил Насте. Он никому не говорил, что собирается вернуться: хотел сделать сюрприз. Но оказавшись дома, разволновался. Перед тем, как набрать её номер, он откашлялся, несколько раз дрожащим голосом повторил приветственную фразу, которую подготовил ещё в самолете и, задержав дыхание, нажал кнопку вызова на телефоне.
Волнение прошло, как только он услышал в трубке её радостный вопль. Он не помнил, как добежал до Настиного дома, как влетел на пятый этаж.
Потом были сумасшедшие объятия, неловкие торопливые поцелуи, слёзы на глазах. Только через несколько часов
