Copy-Paste - Андрей Валерьев

'Только бы они были живые!'

Витька ещё сильнее сбавил ход и вперёд, с криком 'Оля, я иду!', вырвался напарник.

Вонь на лодке стояла зверская. Ещё хуже, чем та, что разила от дикарей. Егоров подобрался к чёрному боку лодки, взялся за край борта и с громким воплем отдёрнул руку. Всё дерево было покрыто толстым слоем немыслимо вонючей слизи, которая немедленно налипла на ладонь. Олег тоже страшно разматерился, но скорости не сбросил, шустро перевалив через невысокий борт.

– Оля, я… ё… т… … …!

Парень, несколько минут тому назад не побоявшийся выйти с голыми руками против двух вооружённых воинов, взвизгнул почище иной бабы.

Егоров похолодел, сцепил зубы и, уже зная, что его ждёт на лодке дикарей, полез наверх.

Под рваной циновкой вповалку лежали дети. Обыкновенные дети. От совсем маленьких крох лет трёх до подростков лет двенадцати. На них не было никакой одежды или вещей и все они были без сознания, но Виктор понял сразу.

Это наши. То есть свои.

Земные.

Голые тельца были обожжены солнцем, покрыты царапинами, ссадинами и, Витя присмотрелся, и его замутило, потёками крови.

Голова у Егорова закружилась от лютой злобы. Если бы он мог – то убил бы этих животных ещё раз. И ещё. И ещё.

Руки и ноги детей посинели от тугих пут, вдобавок ко всему прямо на детях билась в немой истерике Оля. Тоже крепко связанная и с кляпом во рту.

– Хули замер? Развязывай. Да, блять, не детей, а её!

'Это я сказал?'

Олег икнул, очнулся, вынул кляп и вцепился зубами в кожаные ремни на запястьях девушки, а Витька, молясь всех богам одновременно, принялся поднимать детей.

Олег справился на удивление быстро. Ольга приподнялась над бортом, увидела лежащего на пляже деда, залилась слезами, но в истерику не впала, а стала помогать парням.

'Господи боже мой! Да что же это? Ей же и восьми лет нет! Мамочки! Они ж её…'

Витьку колотил озноб, Олег тихо шипел ругательства, а девушка от ужаса даже перестала плакать, но свою страшную работу люди не бросили. Самый старший из детей, мальчишка лет двенадцати, очнулся, мутно посмотрел на своих спасителей и едва слышно прошептал.

– Wasser.

Девочка умерла у него на руках, когда он нёс её на берег. Виктор вынес маленькое тельце на пляж, положил её на песок и, сняв с себя куртку, укрыл ребёнка. Вместе с ней в эту минуту умерла и часть души Виктора Егорова, превращая его в совсем другого человека.

Остальных детей они спасли. Ольга подавала малышей из лодки, Витя нёс их по глубокой воде, а на мелководье их забирал невысокий Олег, который бежал до ближайшей тени и обратно. Витя работал как автомат. Все эмоции у него давно закончились. Нужно было просто взять… да… вот этого мальчугана со сломанной ручкой, поднять его на вытянутых руках и допереть…

'Да, спасибо, Олег'

Витя не заметил, как перенёс всех и, лишь столкнувшись лицом к лицу в воде с Олей, понял – это всё.

'В лесу раздавался топор дровосека… Ага, хрен там!'

В пальмовой роще стоял такоооой мат, что уши сворачивались в трубочку. Катерина сгоняла всё людское стадо обратно к бухте.

Поручив охающим и причитающим женщинам детей и озадачив нескольких прячущих глаза мужчин прикрыть тела листьями, Виктор снова направился к лодке. Ему срочно требовалось занять свой мозг, своё внимание и свои руки чем-нибудь позитивным. А что может быть более позитивным, чем осмотр и сбор трофеев?

Олег, естественно, увязался следом.

За исключением жуткой отрезанной головы, венчавшей острый нос лодки, трофей мужчин порадовал. Если не обращать внимания на запах, на жирную смазку и на тонкий, хорошо размазанный по днищу слой экскрементов, то добыча была хоть куда.

Пока Витя осматривал корму и размышлял над тем стоит ли поднять якоря и просто выброситься на берег, Олег пробрался на нос судёнышка и с головой закопался в большущий плетёный короб, стоявший перед мачтой.

– Вить, – голос у напарника дрожал от радости, – Вить. Еда!

В плетёном коробе, качеством, размерами и капитальностью больше походившем на сундук, лежали десятки громадных рыбин, каждая из которых была тщательно завёрнута в пальмовые листья.

– А запах!

Егоров покосился на висевшую поблизости голову.

'Плевать!'

Аромат, шедший из сундука, перебивал всё амбре, царившее на лодке. Живот моментально заурчал, а рот наполнился слюной. Рядом с рыбой нашлись две корзинки со странными на вид сине-зелёными плодами, размером с мелкое яблоко и свёрток из тонкой хорошо выделанной кожи.

Витя задавил в себе желание немедленно сожрать всё это богатство и потянулся к увесистому свёртку.

– А здесь у нас что?

Свёрток глухо металлически звякнул и явил на свет ржавый грубо выкованный и сильно выщербленный короткий меч, пару таких же ржавых 'убитых' в ноль ножиков и… ракетницу.

Парни переглянулись и принялись лихорадочно обшаривать все закоулки сундука. К сожалению ни одной ракеты они не нашли. За исключением бухты неплохой верёвки, сплетённой из не-пойми-каких волокон, больше на лодке ничего стоящего не нашлось.

Витя примерил в руке меч, помахал им и решил, что больше всего он походит на римский гладий. Очень ржавый и очень щербатый.

– Ладно, – железяка полетела обратно в сундук, – выбираем якоря, хватаем вёсла и к берегу.

Больше всего Дима Мельников сам себе сейчас напоминал актёра Георгия Буркова с его знаменитой фразой из кинофильма 'Ирония судьбы'.

'Как я мог так ошибиться!'

Каждый из той троицы, что дала отпор дикарям и спасла детей, просился в его группу, а он их всех отшил.

'Ёлки зелёные'

Перед ребятами было стыдно. Виктора он ведь даже слушать не стал, посчитав его совершенно безнадёжным, а Олега…

'Стереотипы долбанные!'

… он выслушал, узнал его имя, возраст, но после того, как парень сообщил ему, что работает дизайнером (эээ?) в рекламном агентстве (ффффуууу, мля, нах!), то просто послал его… далеко-далёко. Да и с Катей нехорошо получилось. Саму женщину Дима ценил очень высоко, считая её решительным и смелым человеком, а вот насчёт Игоря вышла промашка. Мельников был уверен, что тот хоть и говнист характером, но на него можно опереться в трудную минуту. А вышло совсем наоборот. Стальные стержни в душе оказались у тех, на кого бы он подумал в последнюю очередь, а здоровяк Гоша, говорят, унёсся с пляжа первым, снеся и потоптав при этом кучу народа.

'Мда. Что-то я непогрешимым себя считать стал. Рановато'

Дима-сан украдкой вздохнул, расправил могучие плечи и продолжил командным голосом наводить на пляже порядок.

Когда к нему на остров примчался один из студентов Ержана и стал вопить о дикарях и убийстве 'Ержан Сакеныча', в лагере Мельникова поднялся страшный переполох. Только ценой невероятных усилий его ребят из турклуба удалось навести минимальное подобие порядка, но на это ушло пять драгоценных минут.