The офис - Донцов Андрей

При той жизни, которую они вели, на зарплату инструктору им хватало. Проблемой стало то, что для заявки на чемпионат нужно было, как говаривал инструктор, «заслать в федерацию». Размер этого «заслать» был нескромным донельзя. А что делать? Когда упадет на карточку годовой бонус – он с лихвой покроет этот разовый неприятный и непредвиденный расход.

Зато если Маша выиграет этот чемпионат или войдет хотя бы в восьмерку – ее заметят и, может, впредь не станут обирать такими взносами. Может, дадут ей другого инструктора – еще лучше и бесплатно. Чтобы она приносила победы в зачет российской сборной.

Они встречались на работе с коллегами, у многих из которых тоже жизнь сильно зависела от этого бонуса. В транспорте, который привозил их от метро до работы и обратно, в курилках, в столовой понимающе и с надеждой спрашивали друг друга: «Не кинут?» И сами друг другу отвечали: «Не должны».

Многих не раз уже кидали с подобными бонусами, с последними зарплатами при увольнении на предыдущих местах – но все твердили одно и то же: «На эту контору это непохоже. Здесь интернациональный капитал. Так импортные учредители борются с российской текучкой кадров. У них – на Западе – это привычное дело: годовые бонусы».

Непонятно, почему тогда нужно было обещать людям бонусы сначала раз в квартал, затем по итогам полугодия, а теперь вот после года. Наверное, начальство неправильно доносило информацию о нуждах и потребностях своих сотрудников. Ни о чем не могут договориться с простыми буржуями новоявленные российские капиталисты.

Сейчас по итогам года посчитают показатели фирмы с точки зрения доходности и заплатят. Потому что показатели должны быть хорошими. План перевыполнен. Но, оказывается, план-то и не главное. Вон оно как у буржуев. Показатели профстабильности они теперь будут изучать.

Могут ли быть плохими показатели при перевыполненном плане?

Экономисты из отдела ухмылялись и говорили, что, конечно, могут. Все может быть… Особенно если все сливать по максимальным скидкам… Но Андрей им не верил: они вообще много выпендривались и так же со страхом в глубине души ждали.

Андрей сильно не любил этого инструктора за то, что для того деньги были на первом месте. Так нельзя к работе своей относиться… Как может инструктор по теннису, который больше нигде не работает, ездить на джипе со странным названием «Таурег» за баснословные деньги? Что за город такой Москва? В Узбекистане инструкторы не были такими наглыми и самодовольными…

Почему здесь все по принципу «деньги вперед»?..

Хотя Андрей и не любил инструктора, он не мог не замечать результатов его работы: дочь играет все лучше. Прогрессирует прямо на глазах. А значит, его план развития был абсолютно правильным. Еще немного терпения, и будут у них свои «Тауреги», коттеджи, таунхаусы… И тогда купят они красивый дом в Ташкенте с высоким забором, как мечтал его отец.

Здесь все строят красивые дома. Гораздо красивее, чем в Узбекистане. Но вот заборы строить не умеют. Они должны быть бетонными и высокими – выше двух метров. Иначе это не забор, а русское слово «изгородь»…

2

Борюсик перевез семью в Москву не сразу.

Сначала его приютила сердобольная женщина Варвара, с которой он познакомился по Интернету. Они оба немного обманули друг друга, и этот обман стал легким разочарованием при первой встрече.

У Борюсика была фотография в анкете сразу после армии, а там за два года жуткой голодухи он стал стройным как кипарис. А Варвара разместила фотку из старших классов. А тут при встрече оказалось, что они весят по сто кило каждый.

Но Борюсика этот момент долго расстраивать не мог: его жена весила 115, сестры жены: 120 – средняя, 110 – младшая. У тещи был боевой вес 102 килограмма.

Через год, после того как Варвара помогла Борюсику устроиться в столице, они все переехали к нему в Москву. Варвару за эту помощь Борюсик свозил на Байкал. И сам Байкал показал, и курорт Горячинск. Там они даже поголодали немного вдвоем по программе местного пансионата. Там же и познакомил ее со своей женой и детьми.

Детей было трое.

Хорошее, казалось бы, число – три, только не было ощущения его полноценности. Первые двое: старший Петр, средний Шурик – появлялись на свет и росли, как и было положено в Сибири: ползали, хныкали, болели, агукали и через какое-то время просили ставить им компьютерные игры.

А вот с младшим вышли нелады – Денисик задержался в развитии на этапе агуканья, криков и истерик. Такой диагноз ему поставили – задержка психического развития. Хотя Борюсик про себя все время удивлялся – почему психического? Если человек элементарно разговаривать не может.

Когда Борюсик вышел на первую московскую работу и стал перевозить семью, он объявил коллегам: «Нам нужна трехкомнатная квартира – в другой мы не поместимся». Все вертели пальцем у виска… Советовали поумерить аппетиты… Никто не понимал его так буквально, а зря. Думали, мало ли, привык человек в Сибири к большим жизненным просторам… Считали его замашки не адекватными зарплате и осуждали за пафос.

Тем не менее даже трехкомнатная квартира не была большой для всей семьи Борюсика. В обычном панельном доме, с кухней в семь метров и узким коридором – при любом, даже небольшом, наличии мебели у них в квартире образовывались серьезные пробки.

Тема пробок становилась в Москве все более и более популярной.

Про нее шутили на работе. Даже те, кто не имел автомобилей. Только автомобильные пробки мало волновали семью Борюсика, а вот людские в их семье были неизбежны. Особенно когда вся семья оказывалась в сборе. Особенно в том месте, где узкий коридор сворачивал на кухню и в него выходили двери в ванную и туалет. Там и семье из двух человек не разойтись, а тут – такое движение. «Транспорт» по квартире перемещался большегрузный. По встречке было не разъехаться.

Теснота иногда раздражала, иногда бесила, но выхода другого не было: всю свою зарплату Борис отдавал за аренду квартиры, а на пропитание, которое состояло в основном из картофеля разных способов приготовления, – зарабатывал тот, у кого была возможность подработать.

Тучные женщины как легко устраивались на работу – желающих вкалывать за маленькие зарплаты в Москве среди русскоговорящих находилось немного, – так легко с нее и вылетали. На любой работе рано или поздно приходилось что-то делать, а это для людей их комплекции было невыносимо тяжело.

Дольше трех месяцев никто из женщин на работе не задерживался. Как только кто-то из сестер устраивался, для работающей это становилось сигналом к увольнению. Сразу изобретались какие-то невыносимые трудности с «ох…вшим совсем начальством», с «кадровичкой-дурой» и даже «охранниками-мудаками» на контрольно-пропускном пункте.

Но надо отдать им должное – кто-то все время работал в паре с Борюсиком, так что картофель в доме был и иногда даже с покупными котлетами. Пенять на судьбу никто из сибиряков не собирался.

Зато в офисе Борюсик наслаждался свободой. Ходил по светлым коридорам, широким лестницам, читал газету в холле, новости компании на доске на ресепшене, грелся в теплых кабинетах у товарищей.

Одна работающая сестра получала столько же, сколько три в родном Ангарске, а если раскидать по времени трудодни, то работать приходилось всего четыре месяца в году. Правда, становились они для каждой сущим адом. Более всего страдали сестры от дороги и езды в общественном транспорте. Путь из Химок был нелегок, протискивать свои килограммы в автобус и метро становилось все более и более противным испытанием.

Теща плотно зависала с детьми, дома никто не убирался – дочки ждали подвига от неработающей мамочки, та в свою очередь – от неработающих дочек. Но и это было для всех делом привычным.

Труднее всего приходилось с Дениской. Он рос очень крупным – гораздо крупнее своих старших братьев и был гиперактивным. Кому-кому, а ему пробки доставляли удовольствие. Он со всей силы упирался в идущего навстречу, сдвинуть его, кроме папы, никто уже не мог – такой был сильный, приходилось пятиться назад, заполняя и без того тесные пространства то кухни, то одной из комнат.