Брачные узы (СИ) - Юлия Исаева

Его благородие вдруг показался Софии таким трогательным и уязвимым, будто в его словах не было угрозы её спокойствию, напротив, казалось, будто речь содержит призыв о помощи.

— Даже если сказанное вами правда, в нашем с Луисом браке есть две заинтересованные стороны, — призналась София, совладав, наконец, с собственными чувствами, — Я поставила условие, которое мой будущий муж обещал выполнить.

— Но, если нет любви, на которой он, вероятно, настаивает, то кто поручится, что будет выполнено поставленное вами условие? — сделавшись по-деловому бесстрастным, уточнил Даниэль, будто признание Софии в собственной корысти оскорбило его чувства.

— Как бы там ни было, я не изменю своего решения.

— И это говорите вы.

— Получается, что всякому упорству есть предел, когда возникает достаточно веских оснований его преодолеть.

— Выходит, брак с Луисом — разумное решение?

— Если речь о моих чувствах, то они, как вы могли понять, здесь совершенно не причем.

— В таком случае, смею заявить, что и я сам вполне способен составить ваше счастье, либо то, как вы понимаете свое душевное состояние в замужестве. К тому же, у меня нет необходимости желать взаимности, ибо моё сердце не обременено никаким сильным чувством, вроде любви.

— И это говорите мне вы… — его же словами отозвалась София, мгновенно преодолев удивление.

— Если брак — всего лишь сделка, то я вполне способен оценить его по достоинству.

— Сделка…

— Именно так. Или, по-вашему, брак по расчету имеет хоть какое-то отношение к святости семейных уз?

— Договор подразумевает интерес обеих сторон. Мне, как я понимаю, вы готовы предоставить выбор жизненного пути, обещанный Луисом, однако поставленный вами под сомнение. Только что потребуется взамен?

София никак не могла сообразить, насколько серьезен происходящий между ними разговор, но была втянута в него, словно в водоворот, не зная и не умея выбраться, не утратив самообладания.

— Разве девушка вашей внешности и достоинств не может сделать счастливым человека моего характера и моих склонностей? — неожиданно холодно отозвался Даниэль.

— Ценность хорошего человека самого по себе в нашей культуре сильно преувеличена, — дрогнувшим голосом заметила Софи, не зная, что и думать касательно последнего весьма двусмысленного заявления, — Спешные выводы сродни предрассудкам, мы с вами не так уж хорошо знакомы, чтобы делать заключения о достоинствах и недостатках друг друга.

— Вам ли говорить о предрассудках?

София вопросительно вскинула брови.

— Считая Камалию лучшей подругой, вы, тем ни менее, бросаете в её сторону весьма недвусмысленные взгляды. Разве подобное отношение нельзя счесть следствием предрассудков?

Илле рэи'Бри замерла в растерянности, не ожидая и не предвидя такой резкой смены предмета обсуждения.

— Я наблюдателен, — заметил Даниэль, — Мне видно больше, чем другим, но не думайте, что сама илле лау'Герден также слепа, как и большинство обычных обывателей. Уверяю, для неё ваше неодобрение также очевидно, как и для меня, и то, что она до сих пор не обнаружила своей осведомленности, делает её привязанность к вам более искренней, чем ваша собственная привязанность к ней. Ваша личность легко угадывается в поступках и это всего лишь один пример.

— Мне нечего ответить, — после непродолжительной паузы призналась Софи. Она была пристыжена, застигнута врасплох прямолинейностью и справедливостью упрека.

— Нет причин для серьезных переживаний, — неожиданно мягко заверил Даниэль, — Достаточно иметь в виду и попытаться пересмотреть собственное отношение к окружающим перед тем, как снова осудить их за что-либо или предположить что-то относительно их самих или их взглядов на вас.

Разговор, получивший благодаря Даниэлю странное направление, мог продолжиться, если бы не одно важное обстоятельство: уединение, достигнутое случайной (или намеренной) встречей в беседке, было нарушено.

— Даниэль, вот ты где! — звонко провозгласила мгновенно узнанная Софией Кам.

Его благородие молчал. Темнота беседки, показавшаяся вдруг непростительной, не давала Софии рассмотреть выражение его лица.

— Мы с её светлостью как раз обсуждали вас, — невозмутимо сообщил Даниэль, нарушая тишину.

— С её светлостью? — растерянно уточнила Камалия, чем заставила Софию вжаться в плетеную стенку укрытия.

— Виновница торжества, если точнее, — добавил Даниэль, выбираясь из беседки к стоящей на дорожке девушке. Софи последовала его примеру, не без заминки приняв поданную его благородием руку.

— София? — не веря своим глазам, спросила Камалия, приближаясь к подруге, — Что всё это значит?!

Даниэль не спешил выпускать дрожащую ладонь девушки из своей руки, не то забыв о том, как это может быть истолковано, не то желая поддержать её светлость хотя бы таким неприличным способом.

— Мы просто беседовали, — стараясь сохранить самообладание, ответила София, понимая, что в её словах нет лжи, лишь некоторая тайна, не до конца понятная даже участникам недавнего разговора.

— Наедине в укромном месте?! Что же это за беседы такие? — Камалия всем своим видом выражала глубочайшее негодование, что вызвало логичное недоумение со стороны Софии, ведь подруга всегда отличалась свободой нрава. С чего бы ей так злиться?

— Ничего непоправимого не произошло. Не могло произойти. Я обручена и…

— В том и дело! Ты обручена! Твой будущий муж ждет в зале, развлекая гостей за вас обоих, а ты в это время принимает ухаживания, если не сказать больше, со стороны постороннего мужчины, к тому же — уже несвободного!

— Несвободного? — Софи почувствовала, как Даниэль выпустил её руку из своей, будто подтверждая прозвучавшее заявление.

— Ещё скажи, что ничего не знала! Сперва ты попыталась украсть у меня жениха, теперь взялась за любовника. Для чего тебе муж?! При таких талантах и амбициях!

София стояла, словно громом пораженная. Его благородие взял Камалию за руки и пытался что-то втолковать, он вел себя, как мужчина, не раз державший Камалию значительно ближе к себе, чем того допускают приличия.

Её светлость видела один единственный выход из положения: она умело подобрала пышные юбки и бросилась прочь.

«Как такое возможно?! — думала Софи, — Предложил стать его женой, зная о моей помолвке и имея в любовницах мою ближайшую подругу!» Слезы обиды и разочарования нещадно жгли в изнеможении прикрытые глаза. Девушку пугала та боль, которую причиняла одна только мысль о случившемся. С другой стороны, разве Даниэль обещал ей союз любящих сердец? Он предложил сделку, речь шла вовсе не о чувствах… Да и было ли это предположение настоящим, не глупой шуткой? Почему же тогда так горько? Почему сбивается дыхание, и жжение разливается в легких, подобно ртути? Ведь, сделав её своей женой, он, возможно, даже не… София покраснела, смутившись собственных мыслей. Даниэль и Камалия, Камалия и Август, Август и Софи… Луис, София и Даниэль. Какой причудливый узор.