Воздушный корабль - Жюль Верн

Фонари на Альбатросѣ погасли, вокругъ него снова воцарилась темнота, и полетъ возобновился съ быстротою двухсотъ километровъ въ часъ.

Вотъ и все, что удалось видѣть столицѣ Франціи.

Къ четыремъ часамъ утра Альбатросъ пролетѣлъ въ косомъ направленіи всю территорію и, не теряя времени на перелетъ черезъ Пиринеи или Альпы, пронесся надъ Антипскимъ мысомъ въ Провансѣ. Въ девять часовъ населеніе Рима съ удивленіемъ смотрѣло на несущійся надъ вѣчнымъ городомъ аэронефъ. Спустя два часа, воздушный корабль качался надъ Неаполитанскимъ заливомъ въ дымныхъ облакахъ Везувія, а вскорѣ послѣ полудня его уже замѣтили часовые крѣпости Гулетты на тунисской территоріи.

Послѣ Америки Азія, послѣ Азіи Европа… Въ двадцать-три дня удивительный аппаратъ пролетѣлъ болѣе тридцати тысячъ километровъ.

И вотъ теперь онъ собрался летѣть надъ изслѣдованными и неизвѣстными пространствами Африки…

Быть можетъ, читатель желаетъ знать, что сталось съ знаменитой табакеркой, брошенной баллонистами?

Табакерка упала на улицу Риволи, напротивъ дома № 210, и въ то время, когда эта улица бываетъ пуста.

На слѣдующее утро табакерку подняла какая-то честная метельщица и отнесла въ полицейскую префектуру.

Въ префектурѣ таинственную находку приняли сначала за разрывной снарядъ и осторожно развязали, развернули и открыли.

Дѣйствительно, хлопнулъ въ своемъ родѣ взрывъ… громко чихнулъ полицейскій чиновникъ, открывшій табакерку.

Вынули положенную туда записку и ко всеобщему изумленію прочитали:.

«Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ, президентъ и секретарь Вельдонскаго института въ Филадельфіи, похищены инженеромъ Робюромъ и насильно взяты имъ на свой аэронефъ.

«Просимъ сообщить роднымъ и знакомымъ.

«Д. II. и Ф. Э.»

Такъ вотъ чѣмъ былъ въ дѣйствительности необъяснимый феноменъ, волновавшій обѣ части свѣта. Теперь ученые астрономы могли успокоиться: теперь публика должна была отъ нихъ отстать съ своими настойчивыми запросами.

ГЛАВА XII

Инженеръ Робюръ поступаетъ такъ, какъ будто добивается Монтіоновской преміи.

Перестанемъ на минутку слѣдить за полетомъ Альбатроса и попробуемъ поставить на очередь нѣсколько вопросовъ касательно Робюра и его аппарата.

Кто такой, наконецъ, этотъ Робюръ? Неужели онъ вѣчно живетъ на воздухѣ? Неужели его аэронефъ никогда не отдыхаетъ? Нѣтъ ли у инженера какого-нибудь тайнаго убѣжища на землѣ?

На послѣдній вопросъ мы отвѣтимъ: навѣрное есть, безъ этого невозможно обойтись.

Въ частности — что намѣренъ дѣлать инженеръ съ своими плѣнниками? Оставитъ ли онъ ихъ навсегда у себя на кораблѣ и вѣчно будетъ таскать съ собою по воздуху, или, объѣздивъ съ ними весь земной шаръ, отпуститъ ихъ и скажетъ на прощанье: «Ну, что, господа, будете теперь отвергать систему тяжелѣе воздуха?»

Отъ отвѣта на эти вопросы мы покуда воздержимся. На нихъ отвѣтитъ будущее, а до тѣхъ поръ они— тайна.

Если у Робюровой птицы и было гдѣ-нибудь гнѣздо, то ужъ ни въ какомъ случаѣ не на сѣверномъ берегу Африки. Конецъ дня она провела надъ территоріей Туниса, то быстро летая, то тихо рѣя по воздуху, потомъ понеслась надъ долиною рѣки Меджерды, желтоватыя воды которой тихо движутся въ зеленой рамѣ береговъ, поросшихъ кактусами и олеандрами. Сколько спугнула она попугаевъ, сидѣвшихъ на телеграфныхъ проволокахъ и какъ-будто подстерегавшихъ депеши, чтобы перехватить ихъ и унести у себя подъ крыльями!..

Ночью Альбатросъ пронесся надъ Крумиріей и утромъ подъ нимъ раскинулась Бона, окруженная прелестною цѣпью холмовъ; дальше промелькнулъ Филиппвиль со своими новыми сводчатыми набережными и чудными виноградниками, составляющими какъ бы отрѣзокъ виноградниковъ Бургундіи и Бордлэ.

Прогулка надъ Большой и Малой Кабиліей окончилась у Алжирской Казбы. Съ аэронефа развернулся чудный видъ на открытый рейдъ между мысомъ Матифу и мысомъ Пескадомъ, на обрамленный дворцами и мечетями берегъ, на синія, подернутыя легкой рябью воды Атлантики. На всемъ этомъ пространствѣ вплоть до Орана жители, запоздавшіе на прогулкѣ въ садахъ, могли видѣть плывшій по звѣздному небу воздушный корабль.

Если Робюру хотѣлось показать своимъ плѣнникамъ во всемъ блескѣ англійскую колонію, то онъ достигъ цѣли. Плѣнники видѣли ее и видѣли съ удовольствіемъ. Два часа спустя послѣ заката солнца рулевой направилъ Альбатросъ на юго-востокъ и на другой день утромъ, миновавъ за ночь гористую мѣстность Телля, аэронефъ привѣтствовалъ дневное свѣтило уже надъ песками Сахары.

Замелькали оазисы, чередуясь съ песками какъ въ калейдоскопѣ. Такъ прошелъ день, настала ночь, тихая ночь пустыни. Темнота была полная, такъ что не видно было полотна желѣзной дороги, строящейся между Алжиромъ и Тимбукту и долженствующей пройти черезъ Лагдатъ и далѣе, до Гвинейскаго залива.

Альбатросъ вступилъ въ экваторіальную зону, перелетѣвъ черезъ тропикъ рака. На разстояніи тысячи километровъ отъ сѣверной границы Сахары онъ пересѣкъ тотъ путь, на которомъ въ 1846 году нашелъ смерть путешественникъ майоръ Лэнгъ, и караванную дорогу изъ Марокко въ Суданъ, на которой до сихъ поръ разбойничаютъ туареги.

За все это время было только одно приключеніе: въ воздухѣ носились цѣлыя тучи саранчи, которая огромною массою насѣла также и на воздушный корабль. Отъ нея, впрочемъ, избавились очень рѣшительными мѣрами и между прочимъ нѣсколько сотъ штукъ саранчи было поймано Франсуа Тапажемъ. Искусникъ-поваръ приготовилъ изъ нея очень вкусное блюдо, которое до нѣкоторой степени утѣшило Фриколена въ горести.

— Точно раки! — въ восторгѣ замѣтилъ обжора-негръ.

Въ это время аэронефъ находился недалеко отъ сѣверной границы Судана.

Около двухъ часовъ пополудни показался городъ, расположенный на излучинѣ большой рѣки. Рѣка была Нигеръ, а городъ — Тимбукту.

Теперь наши американцы по возвращеніи домой имѣли полное право похвастаться, что видѣли городъ, привлекающій столько знаменитыхъ путешественниковъ.

Инженеръ не упустилъ случая отмѣтить фактъ, что его гости любовались царицею Судана.

— Тимбукту, господа! — объявилъ онъ имъ точь-въ-точь тѣмъ же тономъ, какимъ за двѣ недѣли передъ тѣмъ возгласилъ: «Индія, господа!» Затѣмъ онъ прибавилъ — Тимбукту лежитъ подъ 18° сѣверной широты и 5°56′ западной долготы по парижскому меридіану, на 245 метровъ выше уровня моря. Это очень важный городъ, съ 13.000 жителей. Нѣкогда въ немъ процвѣтали науки и искусства. Быть можетъ, господа, вы не прочь провести въ немъ нѣсколько дней?

Разумѣется, послѣднее предложеніе инженеръ сдѣлалъ насмѣхъ. Помолчавъ и не дождавшись конечно отвѣта, онъ продолжалъ:

— Только предупреждаю: пребываніе здѣсь довольно опасно для иностранцевъ. Негры, знаете, берберы, фулланы… все это народъ и безъ того не слишкомъ надежный, а тутъ еще мы съ своимъ аэронефомъ… Чего добраго, они придутъ въ страшную ярость и…

— Будьте увѣрены, сэръ, — отвѣчалъ Филь Эвансъ, — что мы готовы спуститься съ аэронефа хоть въ адъ, только бы избавиться поскорѣе отъ вашего гостепріимства. Если выбирать изъ двухъ золъ лучшее, то ужъ, конечно, Тимбукту предпочтительнѣе Альбатроса.

— Это какъ на чей вкусъ, — возразилъ инженеръ. — Во всякомъ случаѣ, я на высадку здѣсь не рискну, потому что на