Воздушный корабль - Жюль Верн

Прюданъ, — но хозяинъ ея мошенникъ и негодяй. Эта машина гибельна для насъ при такомъ хозяинѣ. Постараемся ее уничтожить…

— Постараемся прежде съ нея сойти, — перебилъ Филь Эвансъ, — а это ужъ лучше обдумаемъ потомъ.

— Хорошо, — согласился дядя Прюданъ. — Воспользуемся же первымъ удобнымъ случаемъ, гдѣ бы ни полетѣлъ впослѣдствіи Амбатросъ, надъ Россіей ли, надъ. Западной ли Европой. Будемъ готовы каждую минуту.

— Но какъ же, какъ это сдѣлать? — спросилъ Филь Эвансъ. — Я, право, не вижу…

— Слушайте. По ночамъ нерѣдко случается, что Альбатросъ летаетъ надъ землею не выше какой-нибудь сотни футовъ. На кораблѣ много канатовъ такой точно длины и, если только достанетъ смѣлости…

— О, у меня достанетъ, — замѣтилъ Филь Эвансъ.

— У меня тоже, — отвѣчалъ дядя Прюданъ. — Кромѣ того, ночью дежуритъ только одинъ рулевой. Одинъ изъ канатовъ находится на носу, слѣдовательно рулевой очень легко можетъ не увидать и не услыхать, какъ мы его развернемъ…

— Отлично, дядя Прюданъ; я съ радостью вижу, что вы теперь успокоились. Такъ-то гораздо лучше. Но вотъ что: теперь мы летимъ надъ моремъ. Сейчасъ будетъ рыбная ловля. Не попытаться ли намъ?.. Можно будетъ доплыть до какого-нибудь судна, ихъ тутъ довольно много въ виду.

— О, нѣтъ! Развѣ вы не замѣчаете, что въ такихъ случаяхъ за нами постоянно наблюдаютъ? Помните, какъ намъ помѣшали броситься въ Гидаспъ?

— А кто поручится, что намъ и ночью не помѣшаютъ?

— Ну, что жъ такое! — вскричалъ съ нетерпѣніемъ дядя Прюданъ. — Все-таки надо попробовать. Какъ-нибудь да надо же покончить съ Альбатросомъ и его поганымъ хозяиномъ!

Мы уже видѣли, что плѣнные баллонисты и особенно дядя Прюданъ въ припадкѣ гнѣва способны были совершить всякое безразсудство, не заботясь о томъ, что оно можетъ имѣть для нихъ гибельныя послѣдствія.

Чувство собственной безпомощности, иронически-презрительное отношеніе къ нимъ Робюра, нелюбезные отвѣты, получаемые отъ него, — все это какъ нельзя болѣе ухудшало положеніе, уже и безъ того сильно натянутое.

Въ этотъ день, напримѣръ, произошла новая сцена, едва не поведшая къ самому печальному столкновенію между плѣнниками и Робюромъ. Фриколенъ и не подозрѣвалъ, что сыръ-боръ готовъ былъ загорѣться изъ-за него.

Видя себя надъ безбрежнымъ моремъ, трусливый негръ снова поддался невыразимому страху. Онъ точно маленькій ребенокъ началъ стонать, кричать, причитать и гримасничать.

— Я хочу уйти!.. Пустите меня уйти! — кричалъ онъ. — Я не птица, я не могу летать… Спустите меня на землю… сейчасъ спустите, сію минуту!

Само собою разумѣется, что дядя Прюданъ и не думалъ его успокаивать, а напротивъ — ехидно подзадоривалъ еще больше. Наконецъ, это нытье вывело Робюра изъ терпѣнія.

Когда Томъ Тернеръ и прочіе люди собрались приступить къ рыбной ловлѣ, инженеръ, чтобы избавиться отъ Фриколена, велѣлъ запереть его въ каюту. Но негръ продолжалъ бушевать, стучалъ въ стѣны, въ дверь и оралъ какъ сумасшедшій.

Былъ полдень. Альбатросъ держался всего метровъ на пять или на шесть надъ уровнемъ моря. Нѣсколько лодокъ, увидавъ аэронефъ, пустились въ поспѣшное бѣгство. Вскорѣ эта часть Каспія совершенно опустѣла.

Разумѣется, за плѣнниками усилили надзоръ, потому что имъ стоило только немножко нырнуть, чтобы спастись съ воздушнаго корабля. Впрочемъ, если бы даже они сдѣлали это, то ихъ не трудно было бы поймать на каучуковой лодкѣ, имѣвшейся на Альбатросѣ. Поэтому во время ловли ничего нельзя было предпринять, и Филь Эвансъ даже соблаговолилъ принять въ ней участіе, между тѣмъ какъ дядя Прюданъ, пылая злобой, удалился къ себѣ въ каюту.

Извѣстно, что впадина Каспійскаго моря имѣетъ вулканическое происхожденіе. Въ этотъ бассейнъ впадаютъ огромныя рѣки: Волга, Уралъ, Кура, Кума и другія. Не будь на морѣ сильнаго испаренія воды, оно переполнилось бы до излишества и затопило бы всю окрестную низменность, которая и безъ того страшно болотиста. Хотя Каспійское море не находится ни въ какой связи ни съ Чернымъ, ни съ Аральскимъ, тѣмъ не менѣе въ немъ водится довольно много рыбы. Виды рыбъ встрѣчаются, конечно, только такіе, которые не брезгуютъ горьковатою, вслѣдствіе нефтяныхъ подмѣсей, водою. Какъ извѣстно, на самомъ краю Каспія очень много нефтяныхъ источниковъ, которые замѣтно портятъ каспійскую воду.

Экипажъ Альбатроса приступилъ къ ловлѣ съ нескрываемымъ удовольствіемъ, въ виду того, что въ случаѣ улова ежедневный столъ на аэронефѣ долженъ былъ сдѣлаться разнообразнѣе.

— Слуша-ай! — кричалъ Томъ Тернеръ, поймавъ огромную рыбу, ростомъ почти съ акулу.

Это была великолѣпная бѣлуга, доставляющая отличное мясо и замѣчательную зернистую икру. Быть можетъ, бѣлуга рѣчная, напримѣръ та, что водится на низовьяхъ Волги, и вкуснѣе морской, но для Альбатроса уже и это было хорошо.

Затѣмъ въ раскинутые невода попалось еще множество рыбы помельче, какъ-то: лососей, морскихъ щукъ, карповъ и особенно осетровъ, столь любимыхъ русскими гастрономами, выписывающими ихъ живыми изъ Астрахани въ Петербургъ или Москву.

Люди Робюра, кончивъ ловлю, весело собрали сѣти, а гасконецъ-поваръ даже завизжалъ отъ радости, точно сумасшедшій.

Кладовыя Альбатроса значительно пополнились, и онъ полетѣлъ далѣе на сѣверъ.

Во все время ловли Фриколенъ не унимался орать, стучать и ломиться въ дверь каюты. Отъ него подъ конецъ просто житья не стало на кораблѣ.

— Замолчитъ ли, наконецъ, когда-нибудь этотъ проклятый негръ! — сказалъ Робюръ, окончательно выходя изъ себя.

— Я, сэръ, нахожу его жалобы основательными, — замѣтилъ Филь Эвансъ. — Онъ въ своемъ правѣ.

— Хорошо-съ. Тогда я въ своемъ правѣ оградить свои уши отъ терзанія, если такъ, — возразилъ Робюръ.

— Инженеръ Робюръ! — возгласилъ дядя Прюданъ, появляясь на платформѣ.

— Президентъ Вельдонскаго института!

Оба пошли другъ другу навстрѣчу и поглядѣли другъ другу прямо въ глаза, но больше не обмѣнялись ни словомъ.

Затѣмъ Робюръ пожалъ плечами и сказалъ:

— На веревку!

Томъ Тернеръ понялъ.

Фриколена вытащили изъ каюты.

Онъ кричалъ, оралъ, барахтался. Его привязали къ канату. Негръ сначала подумалъ, что его хотятъ повѣсить. Но нѣтъ, ему только хотѣли дать немножко повисѣть…

Веревку распустили во всю длину (на сто футовъ), и Фриколенъ повисъ въ пустомъ пространствѣ.

Теперь онъ могъ кричать, сколько душѣ угодно: крики его лишь слабо долетали бы до воздушнаго корабля. Но онъ, какъ нарочно, притихъ. Страхъ заткнулъ ему глотку.

Дядя Прюданъ и Филь Эвансъ хотѣли помѣшать экзекуціи, но ихъ оттолкнули.

— Это подлость!.. Это низость!.. — вскричалъ дядя Прюданъ, теряя послѣднее самообладаніе.

— Неужели? — отвѣчалъ Робюръ.

— Это такое гадкое злоупотребленіе силой… я не ограничусь словами, я буду протестовать болѣе дѣйствительными средствами.

— Протестуйте.

— Я отомщу вамъ, инженеръ Робюръ.

— Мстите, президентъ Вельдонскаго института.

— И вамъ и вашимъ гнуснымъ приспѣшникамъ.

Люди Робюра подошли къ плѣнникамъ съ очевидно враждебными намѣреніями, но Робюръ приказалъ имъ отойти.

— Да, и вамъ и вашимъ приспѣшникамъ, — продолжалъ дядя Прюданъ, не слушая товарища, который безуспѣшно старался успокоить расходившагося.

— Сколько угодно! — отвѣчалъ инженеръ.

— Всѣми силами постараюсь, всѣми возможными