Монах - Майя Зинченко

– Как здорово, что мы нашли ее!

– Это дуб, Мирра. Это исполинский дуб… - голос монаха задрожал. - Если сейчас в домике будет сова, маленькая и глазастая, то я сойду с ума.

– Почему ты расстроился? Ведь нам не придется ночевать под дождем, разве не замечательно?

– Чудеса, - проворчал монах в ответ, - хороши только тогда, когда читаешь о них в книгах. Я пойду первым.

Он поднялся по ступенькам и постучал в дверь. Дома, естественно, никого не оказалось. Тогда Клемент собрал все свое мужество и легонько толкнул ее. Дверь гостеприимно распахнулась, приглашая их зайти.

Внутри домика была всего одна комната. Обстановка была очень скромной. Две расстеленные постели, возле окна столик, накрытый салфеткой, под которой угадывалось очертание подноса с едой, пылающий очаг, полосатый коврик на полу. И маленькая желтоглазая сова под потолком.

– Сова, мы к тебе в гости, - сказала Мирра, проворно прошмыгнув за спиной Клемента.

Птица важно взглянула на них и взъерошила перья.

– Надеюсь, это означает "Добро пожаловать". - Девочка первым делом сняла с себя влажную накидку и повесила ее сушиться на решетку возле очага. - Как здесь здорово! - Она сдернула салфетку и обрадовано улыбнулась содержимому подноса.

Клемент приказал себе ничему не удивляться и снял рясу. В домике было очень тепло, и от его промокшей одежды повалил пар. Оставшись в рубашке и брюках, он, стараясь не смотреть на сову, сел за стол.

– Что у нас на ужин? - монах немного нервно улыбнулся девочке.

– Гречневая каша, колечко колбасы, молоко, кусок сыра и пирожки с вареньем. Все свежее. А пирожки и каша даже горячие!

– Ну, так ешь, пока не остыло.

Мирру не пришлось долго уговаривать. Девочка схватила ложку и приступила к еде. Клемент тихонько помолился и решил тоже поесть. Монах запретил себе думать о происхождении этого загадочного домика. Лучше уж без всяких задних мыслей воспользоваться его благами.

Поужинав, они сразу же легли спать, и проспали до самого утра. Постели были мягкими и теплыми, кошмары не мучили их, поэтому беглецы как следует отдохнули.

Клемент потуже затянул пояс рясы - крепкую белую веревку, и помог Мирре перебраться через ручей. Камни были скользкие и покрыты тиной, поэтому, ступив на них можно было легко поскользнуться. Девочка спрыгнула на противоположный берег, и монах с удовлетворением отметил, что она даже сапог не замочила. Как только он увидел этот ручей, ему почему-то сразу показалось, что Мирра непременно упадет в него.

Они несколько часов назад как покинули необыкновенную сторожку. Девочка по-хозяйски застелила кровати, прибрала на столе и попрощалась с совой, которая все так же неподвижно сидела на жердочке. Мирре очень понравилось их временное пристанище, она восприняла его появление в лесу как нечто собой разумеющиеся. Зато у Клемента начинала болеть голова всякий раз, когда он вспоминал о нем.

Он обернулся посмотреть на сторожку, и она растаяла под его взглядом вместе с деревом. И дуб, и полянка перед ним, и даже тропинка растворились, словно их и не бывало. Но в сумке у Клемента остались вполне реальные продукты, которые он захватил с собой перед уходом. Колбаса пахла и выглядела как колбаса, и хлеб был в точности как настоящий. Разум говорил монаху, что подобного быть не может, но упрямая действительность решительно опровергала все доводы рассудка. Это лесное чудо, к которому он прикоснулся, навсегда останется для него загадкой.

Временами Клемент останавливался и прислушивался, опасаясь уловить звуки возможной погони, но в лесу сегодня было необычайно тихо.

– А сегодня чудесный домик появиться? - спросила нахмуренного монаха девочка.

– В нем нет нужды. Мы срезали большой участок пути и уже вечером будем в Плеске.

– Так скоро? - Мирра не смогла скрыть своего разочарования. - А я думала, что мы будем идти еще один день.

– Разве ты не устала?

– Устала, но с тобой мне интересно. Я даже лисиц увидела. Здесь свобода, - она развела руки в стороны и закрыла глаза, - а когда я попаду к тетке, свобода сразу закончиться.

– Тебя послушать, так твоя тетка - это настоящий злодей.

– Нет, но по моим и воспоминаниям моих родителей, она не признает ничего кроме работы. Вокруг нее все должны работать и помногу, иначе их жизнь пройдет зря.

– Я поговорю с ней.

– Лучше не надо, - проворчала Мирра. - Ты уйдешь, а она на мне тут же отыграется. Никому я больше не нужна… Теперь, когда папа с мамой на небе я круглая сирота.

Монах только пожал плечами. Ему не хотелось дальше развивать эту тему. Девочка тоже замолчала. Она шла с угрюмым видом, опустив голову. Клементу даже показалось, что он слышит ее обиженное сопение. Если бы у него в свое время оказалась тетка, он бы только радовался. А так у него не было ни родственников, ни близких друзей, никого… Приют стал его домом. Но, наверное, у Мирры возраст не подходящий. Она вступает в ту пору, когда слово "самостоятельность" это уже не пустой звук.

Монах желал как можно быстрее оказаться в селе. Нет ничего глупее еще одной вынужденной ночевки в лесу, когда всего в нескольких километрах от тебя живут люди.

Солнце сегодня не баловало их своим появлением. Небо, насколько хватало глаз, было затянуто серой пеленой. Деревья стояли унылые, без листвы, с сочащейся от воды корой. В довершении этой безрадостной картины высоко на самой верхушке липы сидел ворон, и время от времени печально каркал. Он преследовал путешественников с самого утра. Полетит вперед, сядет на ветку и, не переставая каркать, ждет, когда они подойдут, чтобы снова подняться в воздух.

У Клемента уже чесались руки свернуть этому ворону шею. Поначалу он не обращал на него внимания, но эта надоедливая птица стала действовать ему на нервы. К счастью, когда они спустились в овраг, ворон исчез из их поля зрения и больше не беспокоил.

Незадолго до наступления сумерек, они снова вышли на тракт. Нельзя сказать, чтобы в это время он был очень оживленным. Как правило, путешественники стремились добраться до какого-нибудь постоялого двора до темноты. Ночью на дороге было опасно - здесь были разбойники, всякая нечисть, для которой луна, все равно, что солнце и неприкаянные души тех, кто были убиты на этом пути.

От тракта в сторону уходила небольшая дорога, ведущая прямо в Плеск. Возле поворота стоял поломанный деревянный столб - раньше здесь был указатель.

– Ну, как? Помнишь эти места? - спросил Клемент, свернув с тракта.

– Мне же было всего пять лет, - с укором ответила Мирра, - как я могу помнить подобные вещи?

– А я помню себя с самого рождения, - с гордостью ответил монах, - поэтому и спросил. Ты все время молчишь, не разговариваешь. Я даже испугался, что ты проглотила язык.