Монах - Майя Зинченко

– Правда? - Мирра восторженно уставилась на монаха.

– Да, - он неуверенно посмотрел на нее. - А что в этом странного? Гнев мне, в общем-то, несвойственен.

– Я не об этом, - Мирра отмахнулась от его слов. - Неужели ты подрался? А я думала, что монахи не умеют драться.

– Я не дрался, а… Откуда такая кровожадность? - удивился Клемент. - Зря я вообще тебе об этом сказал.

– В этом ничего нет плохо. Мои папа говорил, что мужчины должны драться. Иначе как узнать, кто прав в споре?

– Это не метод выяснять кто прав, а кто - нет.

– Мой старший брат тоже не любил драться, - вздохнула Мирра.

– У тебя есть брат?

– Нет, уже нет. Его убили, когда я была маленькой. Бандиты подстерегли Дина ночью и зарезали. Это из-за денег.

– Прими мои соболезнования.

– Да я и не помню его совсем, - пожала плечами девочками. - Нет, мне его, конечно, жалко, но не так уж сильно. Но может, если бы он умел драться, этого бы не случилось, и он продержался бы до появления стражи. Было бы очень грустно, если бы на тебя тоже напали бандиты.

– Они не тронут монаха, - сказал Клемент очень не уверенным голосом. - В городе, по крайней мере.

Он разломил хлеб и протянул половину девочке.

– Ешь и ложись спать. Завтра встаем с первыми лучами солнца.

– Рано… - вздохнула она, но, почувствовав на себе его строгий взгляд, решила не перечить.

Клемент по-новому взглянул на их комнату и, расправившись со своей порцией ужина, расстелил на полу одеяло, поближе к двери.

– Что ты делаешь? - удивленно спросила Мирра.

– Готовлю себе постель.

– Но здесь же есть кровать.

– На ней поместиться только один человек. И это будешь ты. А мое место здесь, на полу. Я привычный.

Клемент подождал, пока она доест, и задул свечу. Он повернулся к кровати спиной, прислушиваясь к тому, как Мирра укладывается, борясь с непокорным одеялом. Наконец, девочка угомонилась, и он смог спокойно закрыть глаза. На досках лежать было не очень то удобно, но он так устал, что даже кровать, наполненная камнями, показалась бы ему сносным ложем.

Ему снились листья, гонимые ветром, словно во время урагана, пустой парк и маленькое озеро, в котором плавали разноцветные рыбки. Вода была прозрачная и рыбы, сбиваясь в небольшие стайки, сновали возле самой поверхности. Они были так беззащитны…

Свинцовое небо нависало над парком, заставляя Клемента даже во сне вздрагивать от дурного предчувствия. Он был один в этом парке, совсем один. Деревья, окружавшие его, были слишком стройные. Таких деревьев не бывает в реальном мире. Желтые и красные листья носились вокруг него швыряемые холодным ветром, и складывались в дивные по своей красоте узоры. В бесконечные узоры…

А Мирре снились мягкие одеяла, разноцветные и легкие как пух. Она то бежала по ним, то недвижимо стояла, то падала, а одеял становилось все больше и больше, пока они не завали ее с головой. Ей стало трудно дышать. Внезапно одеяла превратились в змей, огромных, толстых и холодных, и они обвили ей руки. Она принялась вырываться, но все было напрасно. Ей хотелось кричать, но она не могла. Змеи сжали ее всю, еще немного и она задохнется среди их колец.

Мирра вскрикнула и проснулась. За окном алел рассвет. Девочка подождала, пока выровняется дыхание, и снова опустилась на постель. Подушка была жесткая, одеяло колючим, а перед глазами, стоило их закрыть, снова появлялись змеи. Не дай бог, снова пережить этот кошмар!

На полу возле двери спал монах. Он съежился, прижав руки к груди. Мужчина серьезно замерз, иначе с чего бы он натянул на голову капюшон? В полу были щели, возле двери были щели, не говоря уже об оконной раме, и к утру Клемент имел все шансы серьезно простудиться.

Мирра взвесила все за и против, и тихонько встав с кровати, укрыла своим одеялом монаха. От нее не укрылось, что он избегает прикосновений, даже случайных. Но это же монах Света, что с него взять? Они все со странностями. Девочка посмотрела в окно на занимающийся закат, но так как Клемент и не думал просыпаться вместе с первыми лучами солнца, как грозился, Мирра легла рядом, прижавшись к его боку. Когда он так близко, никаким змеям до нее не добраться.

Солнце поднялось высоко над горизонтом, когда Клемент все же соизволил открыть глаза и простонать что-то по поводу затекшей поясницы. Тут он увидел лежащую на нем тонкую детскую руку и осекся.

– Почему ты не в кровати? - грозно спросил он Мирру.

– Мне приснился кошмар, и я не могла уснуть, - она виновато пожала плечами. - И, по-моему, там водятся клопы. На мне есть несколько укусов.

– Глупости.

– Хоть бы спасибо сказал.

– За что? - тут он заметил второе одеяло, которым до сих пор были заботливо укрыты его ноги, и понял, что она имеет в виду. - Спасибо, но больше так не делай. Как с тобой тяжело… Ты очень своенравный ребенок. - Он бросил взгляд в окно. - Почему ты не разбудила меня? - монах стремительно вскочил. - Уже десять часов, не меньше. Смотрящие в первую очередь будут проверять постоялые дворы. Стоит им справиться о нас у хозяина, как мы окажемся в ловушке.

– Да кому мы нужны? - удивленно спросила девочка. - Если бы мы были такими важными, нам бы не дали убежать. Или ты украл драгоценности настоятеля? Нет, вряд ли… скорее ты знаешь какую-нибудь тайну, - у нее загорелись глаза. - И если ее поведать всему миру, твой орден больше не сможет жить с этой правдой и его придется распустить.

– Замолчи! Нет никакой тайны и не смей желать роспуска ордена, да образумит благостный Свет твой непутевый язык.

– Ты опять злишься, - пригорюнилась девочка. - Уже нельзя и пофантазировать.

– Всякая мысль, имеет свое материальное воплощение. Если не здесь и сейчас, то в другом месте и в другое время. Поэтому будь осторожна с фантазиями.

– А если мне придет в голову, что я вареная морковь, то я когда-нибудь стану вареной морковью? - с любопытством спросила Мирра. - Или, например, что у меня вырастут крылья?

– Мирра - ты совершенно несносное существо, - он застонал. - Я вообще не представляю, для чего люди заводят детей. Зачем? Чтобы иметь постоянную головную боль?

– А ты собираешься бриться?

Клемент провел рукой по подбородку и вздохнул. Щетина выросла порядочная. А монаху полагалось следить за своим обликом. Он должен служить примером. Пусть его ряса залатана, а сандалии перемотаны ивовой корой, но лицо должно быть безукоризненно. Никакой бороды или усов.

– Собираюсь, но не сейчас. Безопасность дороже.

Они проворно собрали вещи, никем не замеченные спустились по лестнице и покинули постоялый двор. Монах всего на пару минут задержался в торговой лавке, где купил Мирре, как и обещал, теплую накидку и пару крепких кожаный сапог. Сапоги для девочки были великоваты, но других у торговца все равно не было.