Время снимать маски - Татьяна Панина

повалились на землю, не уступая друг другу по силе. Несмотря на молодой возраст, солдат оказался на редкость крепким.

Но недолго продолжалась борьба. Случилось то, чего опасался монах, – с его головы предательски слетел капюшон и, тем самым, раскрылась главная и так тщательно охраняемая тайна. Едва солдат увидел знакомое лицо, как тут же отпрянул.

– Вы?!

– Дьявол! – выругался в отчаянии Шутер. Он поднялся и, не раздумывая достал револьвер. – Ты не должен был этого знать!

– Но как?! Зачем вам притворяться бандитом?

– Послушай, сынок! Я скажу правду, так как жить тебе осталось две минуты. Возьми хоть весь город, среди всех живущих здесь существует только один бандит, и это шериф. Не в этом притворство, – он сжал в кулак рясу на груди. – Общаться с Прайсом, помогать и стрелять по его приказу – вот где притворство и обман! Но тебе этого не понять, поэтому молись, пока есть время.

– Вы не убьете меня, сэр, – уверенно проговорил солдат, изумление на лице которого сменилось волнением.

– У тебя осталось полминуты, чтобы убедить меня, – отозвался Шутер, наводя оружие на лоб собеседника.

– Вы, наверное, знаете, что ворота тюрьмы охраняются не только снаружи. В ночь, когда сбежал Майк Бишоп, я стоял на посту и видел, как кто-то проник на территорию. Я видел все: как незнакомец привел солдата и запер его в клетке, как Майк влез на крышу навеса и как под грохот выстрелов беглецы исчезли за стеной.

– Почему ты не поднял тревогу?

– Прошлый шериф защищал простых людей, и в тюрьмах сидели настоящие преступники. Теперь же все наоборот, бедняки за решеткой, а воры и головорезы гуляют на свободе. Никогда моя служба не вызывала во мне столько отвращения, как сейчас.

После короткой паузы, Шутер переложил револьвер в другую руку, но не опустил ее.

– Пытаешься сбить меня с толку? Ты либо дурак, либо отличный лицемер, а может и то и другое.

– Отец твердит, – немного тише произнес солдат, словно сомневался, не покажутся ли бредом его слова, – что сын Розмари не может быть убийцей…

Пришло время удивляться Шутеру. При этой фразе лицо его изменилось. Он опустил оружие и в недоумении сделал шаг назад.

– Ну-ка повтори, – сказал он с хрипотцой.

– Мой отец… – отозвался солдат, – в юности любил девушку по имени Розмари и говорит, что вы ее сын. Полгода назад у него начались проблемы с головой, я никогда не слушал его бредни…

– Но они спасли твою шкуру, парень, – закончил за него стрелок и помолчав с минуту, добавил: – Если в ближайшие сутки меня не прибьют из-за угла, – он сделал паузу, проникновенно глядя в его глаза и пытаясь понять, свой это человек или предатель, – то я приведу в ваш проклятый город нормального шерифа. А теперь… – он указал солдату на лес, словно прогоняя.

Тот не заставил себя долго ждать, поднял выпавшее в драке ружье и взобрался на коня. Все его действия сопровождались долгим изучающим взглядом Шутера. Перед тем, как ступить на едва заметную тропинку, всадник помедлил и оглянулся.

– Моя фамилия – Каррингтон. Люк Каррингтон. Шериф усилит охрану. Найдите меня, если понадобится помощь, – и он уверенно развернул лошадь.

– Подожди! – странным голосом произнес Шутер, остановив солдата у самых деревьев. – Твоего отца зовут Джеймс…

Он не мог поверить в происходящее. Неужели судьба привела его в этот город, чтобы размотать наконец старый клубок, сплетённый из боли и страшных воспоминаний? Снова из глубин памяти всплыли родные лица – отца, матери, брата. Только трое спаслись в ту роковую ночь, когда деревню просто стёрли с лица земли. Только трое – Джеймс Каррингтон и два подростка – сумели выбраться из горящей деревни, окружённой бандитами. И одним из этих мальчишек был Шутер.

– Значит он не ошибся.

Слова Люка вернули Шутера к действительности. Чувствуя дрожь во всем теле, он снова заговорил:

– Отец когда-нибудь рассказывал тебе о пожаре?

Возникла пауза. Лошадь солдата нетерпеливо перебирала копытами.

– О пожаре?

– Или о том, кто его устроил, – добавил Шутер, глубоко дыша. – Он знает имя?

– Странные вопросы вы задаёте, сэр, – ответил Люк. – Провалиться мне на этом месте, если я хоть что-нибудь понимаю!

– Оуксвилл, – произнес стрелок в надежде, но она тут же разбилась, встретившись с препятствием.

– Увы, отец никогда не говорил о прошлом. Для него оно было чем-то запретным и даже нам, самым близким людям, никогда не довелось слышать из его уст историю жизни.

Дослушав фразу, Шутер медленно отвернулся. Он смотрел на воду, в которой отражались деревья. На спокойную гладь, переливающуюся на солнце яркими бликами.

В первый раз за двадцать лет он приблизился к разгадке. Тайны, скрывающиеся за ней, пугали и вызывали слабость в ногах и следом – стыд за эту слабость. Шутер удивился, насколько сильно подействовала на него эта встреча. Долгие годы он искал хоть что-то, способное помочь найти виновника, хоть кого-нибудь, кто подсказал бы о причинах такого страшного события. Он жаждал мести. Ему ничего не стоило перебрать сотню бандитов, ввязаться в любую шайку. Многие из тех, чьи угрюмые и злые лица смотрели с плакатов о розыске, уже давно понесли наказание. Это стало профессией. Но он ни разу так и не приблизился к долгожданной разгадке, которой желал всю свою жизнь. А теперь его вдруг окутал страх.

– Вы сказали – Оуксвилл, – нарушил тишину Люк. – Думаете, отец был там?

Но Шутер не произнес больше ни слова. Не дождавшись ответа, солдат в последний раз развернул лошадь и уехал, оставив его в одиночестве.

Глава 22. Под покровом ночи

В этот вечер Прайс был особенно зол. Он то и дело срывался на солдат, снующих туда-сюда перед его носом. Он ненавидел город и ненавидел народ в нем. Единственным, от чего он никогда не отворачивался, являлись деньги. Ах нет, была еще власть, которую предстояло обрести в скором времени. Но чтобы получить ее, требовалось больше средств, а здесь все, что мог, он уже выжал до капли. Пришла пора действовать.

С такими мыслями шериф подгонял своих вояк, отдавая приказы направо и налево. Вдоль рядов, где за решетками совсем недавно сидели люди, теперь выстроилась цепочка фургонов, нагруженных порохом, оружием и провиантом. Несколько солдат проверяли ружья и револьверы, другие приводили в порядок лошадей.

Выезд планировался ровно в полночь. И чем ближе стрелки приближались к двенадцати, тем быстрее гонял своих солдат шериф. За час до отъезда он вызвал к себе дочь, офицера Фитчера, немного оправившегося от ранения, которое оказалось не очень серьезным, и Шутера. Им