Любовь - не сахар, сахар - не любовь - Лада Лузина

- Прости меня! - заорала она. - Я ничего не знала… А когда узнала, эта стерва меня к тебе не пускала. Я люблю тебя! Только тебя. Ты меня еще любишь?

- Любовь - это болезнь, - радостно сообщил он ей.

- Витенька, Витятенька, Витюшечка, милый! - Не слушая, Маша попыталась кинуться ему на шею.

Виктор шарахнулся от нее, как от прокаженной.

- Уйди, ангина, горячка, язва, заворот кишок… Отвали! - завопил он, изо всех сил отбиваясь от ее бурно-кипящих телес.

- Ты что, больной? - оторопела она.

- Нет, - с раздражением отчеканил он. - Я-то как раз здоровый. Меня уже выписали! А тебе нужно не ко мне, а сюда.

Он гордо протянул ей визитную карточку Таси.

Девушка машинально взяла ее дрожащими пальцами.

- Значит, ты меня больше не любишь? - испуганно спросила она.

- Нет, - подтвердил он. - А если ты меня любишь, то иди и лечись! Второй этаж, кабинет номер шесть.

Через пять минут отвергнутая Маша уже громко рыдала на Тасином рабочем столе.

Врач мрачно смотрела на нее мутными, тяжелыми глазами.

- Таисия Вениаминовна-а-а!… - выла прибывшая, утирая сопли чьей-то поруганной историей болезни. - Помогите! Спасите! Я его люблю…

- К сожалению, я ничем не могу вам помочь, - холодно констатировала Таисия Вениаминовна.

- Но почему?…

- А потому… - обиженно начала она. - Потому… - Ее носик сморщился и предательски захлюпал. - Да потому, что я… - Нежный голосок Таси стал тоненьким и жалобным, и, сорвавшись, она заплакала в голос. - Да потому, что я сама его люблю-ю-ю…

- Но вы ж говорили, что любовь - болезнь, - огорошенно спросила ее несостоявшаяся пациентка.

- Да-а-а! - взревела она. - Болезнь! И, к сожалению, заразная!

Мария резко пришла в себя и тут же оттуда вышла, но уже совершенно в другую сторону.

- Ах, вон оно что! Вот вы чем у себя в дурдоме занимаетесь! Это так ты лечишь чужих мужиков от любви?!.

А Виктор шел по пожелтевшим улицам Киева, оглядываясь вокруг с чувством абсурдной, нелогичной, параноидальной радости жизни.

«Эх, - думал он. - Надо было сказать ей правду. Какое это счастье - любовь! И бог с ним, с повторным курсом. Пусть. Лишь бы вместе. А где - неважно. С милой рай и в дурдоме!»

14 февраля 2000 г.

(Всемирный день влюбленных)

Дуэль

Есть одна верная примета. Я не вычитала ее в книжке, не выслушала от бабушки, а вычислила на собственной шкуре. Если с утра тебе не повезло три раза подряд - сегодня не твой день. Смело сворачивай все дела, разворачивайся и иди в другую сторону: спать, гулять, куда угодно. Главное - не упорствуй в своем желании завершить начатое. В противном случае будет только хуже. Так, собственно, и получилось.

Утром я выяснила: у меня кончился кофе - это «раз». Накануне (это не считается) прочла в «Женском журнале», что «квадратные» ногти вышли из моды, однако перепиливать их на модные - «овальные» - поленилась. И поплатилась. Одеваясь, порвала остроугольными когтями колготки. Это «два». «Ничего, - утешила себя я, - одену на свидание с любимым новые чулки с рисунком». Уже стоя в дверях, строго сказала коту, просившемуся гулять: «Тебя я с собой не возьму». - «А я хочу с тобой!» - возмутился он (Мяв-мяв-мяв!) и потянулся передними лапами ко мне на руки…

«Bay!!!» - завопила я.

И не зря. Поскольку это было одновременно «три», «четыре», «пять»! На коленке красовалась моментально образовавшаяся дыра - дорогущие чулки умерли, так и не увидев свет. А я похолодела, осознав: они были последними. (Вот голова-дуршлаг, сколько собиралась закупиться на всякий случай!) Выходит, в платье не пойдешь. Нужно переодеваться с ног до головы. Срочно искать брюки, к ним майку, другие босоножки, сережки…

Короче: я катастрофически опаздывала на свидание с Митей!

Воя как сирена, я кинулась потрошить шкаф. И когда, преобразившись в рекордные сроки, запыхавшись, словно старый паровоз, уже слетала вниз по лестнице, зазвонил мой мобильный телефон.

- Алло, Иришка, это твой любимый и ненаглядный, - пропел извиняющийся тенор.

- Прости, - запыхтела я, - опаздываю на встречу.

- Ты не опаздываешь, - утешил он меня, - потому что нашей встречи не будет. Прости. У меня на работе поломался сервер, и я срочно еду его чинить.

- Надолго? - уточнила я, еще не веря в свое несчастье.

- Как только освобожусь, сразу перезвоню, - абстрактно пообещал он.

- А что такое сервер?

- Неважно. Ты все равно не поймешь…

И это было «шесть»: ко всем моим неприятностям любимый обозвал меня идиоткой. Да еще и («семь») свидание отменил.

Тут бы мне и расслабиться: обидеться, отключить мобильник и отправиться в парк нюхать цветочки. Или того лучше - в магазин: покупать кофе, колготки и котячий «антисекс»… И ничего бы тогда не случилось.

Ан нет! Наплевав на все суеверия (возвращаться - тоже плохая примета), я дала задний ход, преисполненная намерений ждать Митиного звонка до победной починки сервера и не думать ни о чем другом. Тут-то и грянула главная неприятность дня. Едва я успела закрыть за собой дверь, в нее тут же позвонили.

На пороге стояла его жена.

«Восемь», - машинально подсчитала я про себя.

- Я все знаю, - с ходу расставила она точки над «i».

«Девять».

И деваться некуда. Я сделала несколько шагов назад, давая ей возможность зайти. Худшего не придумаешь. Полный финиш. И самое ужасное - это отнюдь не финиш, а совсем наоборот - только начало.

«Неприятность номер восемь» прошла в комнату и остановилась посредине, с любопытством оглядывая обстановку. Звали неприятность Ольгой. Была она высокой, стройной и, к моему глубокому сожалению, миловидной. Секунду поколебавшись, мадам уселась в кресло, вытянув свои непристойно длинные нижние конечности. В ответ я молча забралась на диван с ногами. Участвовать в данном соревновании не имело смысла: я и без того знала, что ее ноги на несколько порядков длиннее моих. И не удивительно, ведь эта дылда выше меня на целых две головы!

- Итак, - перешла «восьмерка» к «девятке», - ты спишь с моим мужем. Думаешь, он влюблен в тебя. Воображаешь, будто наши отношения себя изжили, и надеешься, что вскоре он бросит меня и уйдет к тебе! Так?

- А ты, - автоматически парировала я, - думаешь, что на самом деле он любит только тебя. Воображаешь, будто я лишь мимолетное увлечение, и надеешься: вскоре он бросит меня и вернется к тебе. Так?

Произнеся это, мы обе заткнулись и задумались. И ее, и меня поразила тривиальность нашего положения.

Я встала и, пользуясь редким случаем, посмотрела на сидящую Ольгу свысока:

- И знаешь, что самое забавное, - внезапно для самой себя резюмировала я. - Не исключено, что обе мы ошибаемся.

- То есть как это? - опешила благоверная.

- Очень просто. Ты сейчас высказала типичную позицию жены. Я - типичную позицию любовницы. А Митя, скорее всего, исповедует типичнейшую позицию мужчины: ему совершенно не хочется выбирать между нами двумя, потому что его идеально устраивает возможность иметь нас обеих.

Оля удивленно поглядела на меня. Да я и сама, признаться, не ожидала от своих мозгов подобного финта. Тем не менее окончила:

- Мы, можно сказать, идеально дополняем другу друга. Полный комплект. Ты - блондинка, я - брюнетка, ты - высокая, я - миниатюрная, ты - домохозяйка, я - творческая личность, ты - красивая, я - умная…

- А я, значит, дура! - обиделась Оля.

- Нет. Но если измерить в сантиметрах глубину и широту моего мышления, то оно окажется раза в три длиннее твоих ног. Особенно, если распрямить завихрения…

Оля мучительно задумалась над этой сложной сентенцией.

А я - над сложившимся положением.

Эх, Митя, Митенька!… Он был одним из тех нежных представителей сильной половины человечества, которые умеют на счет три высекать из тебя материнский инстинкт. Желание жалеть, понимать, прощать, гладить по голове. Светлоглазый, со светящейся детской улыбкой, веселый, щедрый на подарки и комплименты, добрый, милый, мягкий… Слишком уж мягкий!

- Понимаешь, наш Митя…

- Мой Митя, - возразила законная супружница.

- Митя, чей бы он ни был, - вежливо извернулась я, - мужчина слабохарактерный. Такие не склонны принимать решения. Думаю, он так и будет бегать между тобой и мной до тех пор, пока у одной из нас не лопнет терпение и она не бросит его сама.

- Я его не брошу, - отрезала Ольга.

- Я тоже.

Бросить такого, как Митенька, было все равно, что отказаться от собственного ребенка. Соломона, способного рассудить нас путем рассечения Мити пополам, на горизонте не наблюдалось. Ситуация представлялась неразрешимой.

- Иногда я прихожу в такое отчаяние, что готова задушить тебя собственными руками, - горестно вздохнула Ольга.