Опасности и правда - Алекс Мирез

Холода больше не было, он совершенно испарился, когда Адрик положил руку на мое правое бедро и сжал его, так что его таз прижался к потаенному месту у меня между бедер.

Кое-что мы просто не можем контролировать. Трение интимных мест друг о друга совершенно отшибает разум! Понимаете? Сложно понять, но это так. Во всяком случае, я не знаю, как описать это наслаждение, и заранее каюсь, если вы увидите в этом что-то неприличное, но жизнь не для того нас свела, чтобы мы подчинялись всяким глупым запретам. Когда я охнула от наслаждения, у него все затвердело, и он воспринял это как приглашение к дальнейшим действиям.

Его ладонь спустилась с бедра и принялась водить по животу, бедрам и талии. Его пальцы мягко скользили, касаясь всех тех несовершенств моего тела, которые минуту назад так меня беспокоили; казалось, для него их просто не существовало, ему даже в голову не приходило, что из-за них меня можно отвергнуть. Его рука коснулась моей груди, шеи, задержалась у меня на лице, его большой палец обвел контур моей нижней губы, распухшей от поцелуев.

Мы слегка отстранились друг от друга – всего лишь на несколько сантиметров. Лицо его казалось темным, но линии выступали четче от прикосновений моей руки, все еще лежавшей у него на щеке. Я смотрела на его полуоткрытые губы, из которых рвалось прерывистое дыхание. Сама не зная почему, я погладила их пальцем. И тут Адрик взял мою руку и мягко отстранил.

А потом поцеловал ее. Не сводя с меня глаз, он очень нежно и бережно поцеловал мою ладонь, тыльную сторону руки и костяшки пальцев. Внезапно его губы наткнулись на холодный металл, и он увидел у меня на пальце кольцо Эгана с буквой «Э». Что-то перевернулось внутри, приводя чувства в смятение. Кольцо не имело для меня никакого значения, но Адрику казалось, что имеет. Он подцепил кольцо кончиками пальцев и потянул, словно оно было не более чем досадной помехой.

У меня не хватило духу воспротивиться, и кольцо перекочевало в карман его брюк.

– Может, тебе еще чем-то помочь? – спросил он хриплым шепотом, сам не свой от возбуждения.

– Нет… можешь вставать, – только и смогла выговорить я в попытке одуматься.

Здравый смысл требовал немедленно оторваться от него, но все усилия воли пошли коту под хвост, едва я услышала его возбужденный игривый голос:

– А если я не хочу?

Он даже не дал мне ответить, хотя у меня и не было внятного ответа. Я снова хотела ощутить во рту взрыв чувственности, произведенный его языком. Он еще несколько секунд облизывал и покусывал мои губы, пока ему это не надоело, и спустился к шее, прокладывая дорожку из поцелуев и легких укусов, от которых разбегались щекочущие импульсы по всему телу. У меня уже не осталось ни мыслей, ни воли к сопротивлению. Я даже закусила губы, чтобы снова не застонать, когда он принялся целовать и покусывать мои маленькие затвердевшие соски.

Я не знала, в какой вселенной нахожусь. Даже если я поступаю неправильно, если делаю ошибку, позволяя ему все это, если вляпалась в дерьмо… В ту минуту все это казалось неважным. Мне было так хорошо, все это было так ново…

Я запустила руку ему в волосы и осторожно потянула, когда он начал нежно покусывать мои соски. Теперь они были влажными и отвердевшими от жара и желания, а его губы продолжили путешествие по моему телу. Он все целовал и целовал меня; потом его рука легла мне на правое бедро и деликатным жестом заставила меня поднять ногу и опереться ею на спинку сиденья.

Я оказалась в совершенно неприличной позе: одна нога задрана на спинку сиденья, а другая стояла на полу машины. Рука Адрика сжала мое бедро; он слегка прикусил кожу, затем поцеловал. Затем, прокладывая дорожку из поцелуев, его губы двинулись ниже и, к моему удивлению, добрались до самого сокровенного места. В тот миг, когда его губы прижались к влажной ткани трусиков в потаенном месте между моих бедер, я выгнула спину, невольно застонав. Но это нисколько не остудило жара тела; даже напротив, вызвало приступ болезненно острого желания.

Я чуть приоткрыла глаза и посмотрела на Адрика. Его рука обвивала мою поднятую ногу. Дверца машины по-прежнему была открыта, и, таким образом, часть моего тела оказалась снаружи.

Боже милосердный, а если кто-нибудь нас увидит? На какой-то миг меня это встревожило, но потом я сосредоточилась на более важном: на другой его руке. Теперь его пальцы ухватились за край моих трусиков. Не за верхний, что на уровне живота, а за тот, что прикрывает промежность. Костяшки его пальцев коснулись выбритой кожи. Да-да, после первого опыта я стала брить эти места.

Разумеется, я поняла, что он намерен сделать. Он хотел отодвинуть ткань трусиков, не снимая их, и… скажем так, довести меня до экстаза своими ласками и поцелуями. Едва представив это, увидев его лицо, склонившееся между моих ног, ощутив, как его пальцы ласкают самое чувствительное место, я ощутила себя слабой, возбужденной и влажной от этих мыслей. Клянусь всеми богами, мне хотелось уступить ему, силы были на исходе, но все же я смогла кое-что сделать.

Мне удалось выпрямиться. Я села и притянула к себе его лицо, сжав обеими руками. Он с легкостью подчинился. Мы поцеловались так медленно, глубоко и эротично, что во мне вспыхнуло непреодолимое желание скользнуть ладонями по его плечам и снова прижаться к нему, чтобы мы сделали все то, что можно сделать на заднем сиденье автомобиля. Я раскрыла губы. Его дыхание смешалось с моим. Я почувствовала, как напряглись его мускулы. Он был так же распален, как и я.

– Нет, это нехорошо, – прошептала я, прерывая поцелуй. – Эган не хочет, чтобы мы встречались.

Однако все пошло не так, как ожидалось. Яркая искра желания не погасла в его глазах. Он раздраженно отвернулся, словно ему надоело слушать, чего Эган хочет или не хочет.

– Так теперь он тобой командует? – спросил он.

Я почувствовала в его словах нотку разочарования.

– Нет, но ты же сам сказал, что мы не должны этого делать.

Это его охладило. Адрик слез с меня и сел рядом. Полумрак шел ему на пользу, подчеркивая линии лица и оттеняя естественную загадочную красоту, словно весь он принадлежал миру теней. О боги, как же он мне нравился… Я даже не смогла бы ему отказать. Он вызывал во мне чувства, которые я не хотела замечать, желала, чтобы они исчезли,