Колокол и держава - Виктор Григорьевич Смирнов

разбухла, погребальная пелена едва прикрывала раздувшееся тело. Говорили, что княгиню отравили, хотя была она добра и смиренна, в государственные дела вовсе не вмешивалась.

Их брак стал платой в расчетах между Василием Темным и тверским князем Борисом. Василий тогда отчаянно нуждался в поддержке могущественной Твери в войне с Шемякой. Борис в ответ назначил свою цену, и немалую: он хотел породниться с великим князем. Он так прямо и объявил Василию: жени у меня своего сына Ивана, а не женишь, выдам тебя князю Дмитрию. Припертый к стене, Василий согласился. Позвали детей — семилетнего Ивана и пятилетнюю Марию — и объявили им о помолвке. Держа в руке пухлую ручку невесты, Иван усвоил восьмой урок: государь не волен в своих поступках, не только власть принадлежит ему, но и он принадлежит власти.

Обвенчали их, когда Ивану сравнялось двенадцать, а Марии десять. Провожая молодых в опочивальню, отец без стеснения наставлял сына, как вернее обрюхатить молодую. Но внука ему пришлось ожидать еще шесть лет. Мария родила только одного ребенка — наследника, прозванного Иваном Молодым. Размышляя о сыне, великий князь с неудовольствием признавал, что Иван уродился скорей тверичом, чем москвичом. Горяч, прямолинеен, лишен отцовской осторожности и мудрой сдержанности. И все же, уходя в поход, великий князь оставил двенадцатилетнего Ивана на хозяйстве в Москве, по собственному опыту зная, что к государственным делам надо приучать с младых ногтей.

Хотя супруги прожили вместе полтора десятка лет, настоящей сердечной близости у Ивана с Марией так и не возникло. Любить — значит привязаться душой, попасть в зависимость от другого человека, а государь должен жить сам по себе, с холодной головой. Таков был девятый урок государевой мудрости. Пусть у него нет сердечных друзей, зато он может с каждого спросить по всей строгости. Править нужно с грозой, и он был скор на жестокую расправу, а от его сурового взора иные боярыньки, бывало, со страху падали в обморок. Но он мог явить и великодушие, и в этом тоже заключался расчет. Десятый урок государевой мудрости гласил: подданные не должны знать заранее, как поведет себя государь, в этом и заключается магия власти.

Невесту себе Иван Васильевич подыскивал уже третий год. Для нового государства, которое он строил, ему нужна была иностранка. В стародавние времена русские государи многого добивались с помощью брачных союзов с монархами других стран. Князь Ярослав Владимирович пять дочек выдал за королей, шестерых сыновей женил на иностранных принцессах, за что и прозвался тестем всей Европы.

В прошлом году папа римский предложил Ивану Васильевичу в жены свою подопечную Софью Палеолог — дочь аморейского деспота Фомы и племянницу последнего византийского императора Константина, погибшего при осаде Константинополя. Смысл столь трогательной папской заботы был для великого князя очень даже понятен. Этим браком Ватикан надеялся привязать к себе Московию.

Посланный в Рим доверенный человек Иван Фрязин привез государю портрет невесты и поведал все, что сумел разузнать. С его слов, София оказалась вовсе не так хороша, как на парсуне, да и тучна не в меру. Живет из милости при папском дворе. Вроде бы сватались к ней короли и принцы, а она всем отказала (врут, набивают цену!). Приняла католичество, что явно не понравится Московскому митрополиту. Мало сказать, что сама приживалка, так за ней потянется длинный хвост родственников — хитрых и жадных греков.

И все же в последнее время великий князь стал склоняться в сторону греческой принцессы. Во-первых, никого лучше за три года найти так и не удалось. Европейские государи ныне избегают родниться с русскими князьями. Оно и понятно: кто ж захочет отдать свое чадо за вассала Золотой Орды? Во-вторых, Софья все же царских кровей, а к Византии у русских людей отношение всегда было почтительное, ибо отсюда пришла на Русь православная вера. То, что католичка — дело поправимое: если один раз поменяла веру, то поменяет и в другой раз. Что собой тучна, так оно и к лучшему, кому нужны кожа да кости, а обширные чресла — первый признак чадородия. Ну а хвост из бедных родственников всегда можно обрубить.

Итак, брак — дело решенное. Но сначала надо разобраться с Великим Новгородом…

Глава 9. Судовая рать

1

Отвык воевать Господин Великий Новгород. А ведь был когда-то грозным бойцом! Летописи Софийские берегут память о славных победах на Неве и Чудском озере, на Липице и Раковоре. Вольница новгородская держала в страхе соседей, а однажды и вовсе захватила шведскую столицу Сигтуну.

Куда подевалась знаменитая удаль?

Никуда она не подевалась, вот только война нынче стала другой. Это раньше пахарь оставлял соху, брал меч и становился воином. А теперь на смену ополчению пришло регулярное войско, поменялись тактика и стратегия, воюют не числом — умением, да и оружие уже не то, что раньше, появились пищали и пушки, изрыгающие огонь и смерть.

Обычно чуткий ко всему новому Господин Великий Новгород будто и не заметил всех этих перемен. Власти республики раз за разом урезали военные расходы. Зачем попусту тратиться на войско, если городскую казну можно употребить с большей пользой? Уповали на то, что в случае чего дешевле будет откупиться, чем воевать, тем самым только разжигая алчность воинственных соседей. Бояре новгородские уже не снаряжали дружины для дальних походов; на них глядючи, охладел к ратному делу и простой люд. Князья тоже не радели о военной мощи республики. Какой в том прок, если вече в любой момент может указать князю путь чист?

Когда зимой 1456 года в новгородские владения вторглось войско московского князя Василия Темного, республике все же пришлось взяться за оружие. На окраине Русы увязнувшую в сугробах неповоротливую новгородскую конницу хладнокровно расстреляла из луков московско-татарская рать. Стрелы разили коней, взбесившиеся от боли животные сбрасывали всадников, сея панику. Посадник Михаил Туча попал в плен, захлестнутый татарским арканом, служилый новгородский князь Василий Гребенка-Шуйский ударился в бега, за ним побежало все новгородское войско.

Иного исхода и быть не могло. Если долгий мир отучил новгородцев от ратного дела, то непрерывно воевавшая в междоусобицах Москва успела набраться боевого опыта, взрастила закаленных воевод.

После того разгрома забеспокоились было новгородские власти, поновили крепостные стены и башни, закупили пушки, но потом снова дали себя убаюкать наступившим мирным годам. Известное дело, пока гром не грянет, мужик не перекрестится.

И вот грянуло!

Получив разметные грамоты великого князя с объявлением войны, во владычной палате спешно собралась новгородская господа. У