Укрощение Шарлотты (Гаремные страсти) - Линда Миллер

— Шарлотта! — Это был голос Патрика. — Открой дверь!

Чувство огромного облегчения, испытанное Шарлоттой, — он еще жив! — сменилось гневом: голос его звучал раздраженно, как будто он занимался каким-то посторонним делом, а не поисками жены.

— Как я могу убедиться в том, что ты говоришь не по принуждению? Может, пират приставил нож к твоему горлу и все это только трюк?

— Ты прочла слишком много глупых книг, — отвечал капитан.

Она вылезла из бочки с мукой и пошла к двери. Постояла, приставив ухо к панели. Затем, охваченная желанием увидеть свет и почувствовать безопасность, решилась и открыла задвижку. Патрик стоял один у сходней, прислонившись к косяку двери, и смотрел на нее. Его черные волосы были взъерошены, лицо покрыто ссадинами, рубашка разорвана, но видимых следов крови не было.

— Слава Богу! — облегченно вскрикнула Шарлотта.

Она, должно быть, похожа на привидение, подумалось ей, — с растрепанными волосами, покрытая сверху донизу мукой. Когда Патрик довольно усмехнулся, она взорвалась.

— Не смей смеяться надо мной! — предупредила она его, пробуя пройти мимо.

Он загородил путь и стоял как каменная стена, окружавшая сад ее мачехи позади дома в Гавани Куад.

— Все хорошо, Шарлотта, сказал он с грубоватой нежностью. Больше нечего бояться.

Издав слабый крик, Шарлотта обхватила обеими руками шею Патрика и приложилась к нему, освобождаясь от остатков страха.

— Я думала, вас всех убили…

Он нежно прильнул к ее волосам.

— Ну ты же видишь, что я вполне живой.

Шарлотта медленно соскользнула вниз, не в силах оторваться от него.

— Они ушли? — прошептала она. — Я имею в виду пиратов…

Он улыбнулся и откинул ей волосы с лица. Облачко муки поднялось и рассеялось.

— Да, богиня. Идем. Мы что-нибудь придумаем и отмоем тебя.

Так как в каюте все еще было мокро от воды, расплескавшейся после их мытья, а все матросы на палубе занимались тем, что ликвидировали последствия нанесенного во время схватки урона. Шарлотте вручили швабру и приказали протереть полы. К тому времени, когда она закончила и отпустила помощника кока, который натаскал свежей воды в бак, чтобы она могла помыться, се кожа, брови, волосы покрылись корочкой засохшей муки. Она чувствовала себя как гипсовая статуя.

— Нужно ли сделать еще что-нибудь, миссис Треваррен? — спросил мальчишка с камбуза, наливая последнее ведро с горячей водой в бак.

Ему, по подсчетам Шарлотты, было не больше четырнадцати лет, и он выполнял эту черную работу, скрывая усмешку.

— Да, — ответила она с большим достоинством. — Ты можешь охранять меня снаружи. Не впускай никого, пока я буду принимать ванну.

Мальчик вышел, и Шарлотта заткнула замочную скважину кусочком бумаги, на случай если он окажется не столь надежным стражем. Затем она сняла одежду, взятую из чемодана Патрика, осторожно отдирая ее от кожи, словно снимала бинты. Во второй раз за этот день Шарлотта помылась и уже вылезала из воды с полотенцем на груди, когда в каюту неожиданно вошел Патрик. Он довольно бесстыдно оглядел ее, закрывая дверь, и Шарлотта вспыхнула от раздражения и одновременно от удовольствия.

— Я специально предупредила этого молодого человека никого не пускать. — Она прикрылась полотенцем, как тогой.

— Я капитан корабля, — сказал Патрик небрежно, — и для меня здесь нет закрытых мест, тем более в моей собственной каюте.

Шарлотта промолчала. Горестные, чтобы не сказать ужасные, события этого дня истощили запас ее сил. Она надеялась, что Патрик не заметит охватившую ее дрожь, когда вылезла из бака.

— Что же мне теперь надеть на себя. — Она села на край кровати и, притворяясь немного разгневанной, добавила: — Или я отныне должна ходить голой?

Патрик усмехнулся.

— О, это замечательная перспектива! Но я ревнив. Мне пришлось бы ограничить твое передвижение пределами каюты, а тебе это не понравится. — Он подошел к шкафу, открыл полированную створку орехового дерева и стал разгребать кучу хорошо сшитой одежды, пока не нашел что искал ужасное фиолетовое платье с оборками из красного кружева.

— Я забыл про это, — сказал он, — кто бы подумал, что оно сможет когда-нибудь пригодиться.

— Никогда бы не подумала, что тебе нравится фиолетовый цвет, — колко заметила Шарлотта.

Он бросил ей платье. По каюте распространился противный запах дешевых духов.

— Надень его и держи язык за зубами.

Шарлотта застыла с платьем в руках. Вряд ли у нее был выбор, придемся надеть вещь.

— Очевидно, я была не первой, кто в обнаженном виде находился на «Чародейке», — заметила она, хотя ей на самом деле не хотелось думать о проститутке, которая вошла в каюту капитана в этом кошмарном платье и потом вышла без него.

— Возможно, несчастное существо было похищено прямо из твоей кровати пиратами?

Патрик сложил руки на груди, взгляд его был спокоен.

— Я думаю, она ушла в одной из моих рубах, — ответил он, — после того как влила опиум в мой бренди. И. если не ошибаюсь, она прихватила с собой часы и все мои деньги.

Шарлотта не могла сдержать улыбки.

— Приятно слышать, что не все женщины подвержены твоим чарам, как я, — сказала она с улыбкой на лице. Про себя она злилась, что испытывает мелкую ревность, и особенно злилась на Патрика за то, что он сумел внушить ей такое чувство.

Патрик с усмешкой поднял бровь.

— Я не сказал, что леди не испытала удовольствия в моей постели, перед тем как ограбила меня.

Щеки Шарлотты пылали. Ей казалось несправедливым, что Патрик взял ее невинной, в то время как сам спал с разными женщинами, начиная принцессой и кончая танцовщицей, исполнявшей танец живота.

— Как это скромно с твоей стороны — говорить так, — бросила она.

Патрик рассмеялся и, к ее глубокому облегчению, ничего не говоря, вышел из каюты.

Шарлотта надела на себя это отвратительное платье, которое оказалось ей мало в груди, и вообще она чувствовала себя в нем проституткой. Вырез на груди был очень глубоким, и ей пришлось придерживать его руками.

Впрочем, любопытство Шарлотты было сильнее ее склонности к сохранению пристойного вида, и она не могла оставаться больше в каюте. Она должна пойти на палубу, чтобы посмотреть, какой ущерб нанесен «Чародейке». Некоторые члены экипажа могли быть ранены и нуждались в медицинской помощи.

Первое, что увидела Шарлотта, попав на палубу, — это свисавшие клочьями паруса грот-мачты. Всюду виднелись пятна крови, часть борта сорвана, очевидно, пушечным выстрелом. Судно немного кренилось на одну сторону, и запах пороха все еще держался в воздухе.

Взглянув на море, она увидела другой корабль, медленно плывущий к горизонту.