Ключи к «Серебряному веку» - Олег Андершанович Лекманов

– марта 1917 года и обострившиеся с октября – ноября 1917 года споры о том, погубили или нет Россию два переворота – февральский и октябрьский? Умерла ли Россия? По Ходасевичу – да, умерла, но лишь для того, чтобы возродиться.

Внятным для современников был и главный подтекст стихотворения «Путем зерна» (многократно отмеченный критиками и исследователями) – двенадцатый стих двадцать четвертой главы Евангелия от Иоанна: «Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, падши в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода».

Именно с этим подтекстом, возможно, связано скупое, в две краски, цветовое решение стихотворения («Сверкает золотом в его руке зерно, // Но в землю черную оно упасть должно»), ведь золотой и черный – это два доминирующих цвета на древнерусских иконах, как это было принято думать на исходе синодального периода, до реставрации древних подлинников. Потому что в действительности черный цвет при написании древнерусских икон практически никогда не использовался. Он появился лишь в XVI веке и активно употреблялся в последующую эпоху, особенно в дешевом ремесленном производстве икон.

Стоит также обратить внимание на соотношение в стихотворении двух типов движения.

Первый тип – движение горизонтальное: «сеятель» движется «по ровным бороздам», «червь слепой» движется под землей. Для изображения этого типа движения поэт пользуется однокоренными словами – «проходит» и «ход».

Второй тип – это движение вертикальное: «зерно» сначала падает в землю вниз, а потом прорастает из земли вверх. «Душа», «сойдя во мрак», затем оживает (в визуальной традиции поднимается из мрака в свет).

Но как же тогда быть с обобщающей строкой «Всему живущему идти путем зерна», то есть – «сеятелю» и «червю» предстоит «идти путем зерна» тоже? Как представляется, в своем стихотворении поэт имеет в виду четыре неизбежных этапа существования «всего живущего»: (1) земной путь до смерти (горизонтальное движение); затем – (2) неизбежное умирание и сход «во мрак», в землю (вертикальное движение); затем – (3) усвоение и и переработка «мраком» и землей, а в итоге – (4) воскресение из мрака (вертикальное движение). Причем горизонтальное движение может перетечь в вертикальное только через смерть и тление.

Отметим в заключение, что слово «тление» (и однокоренные с ним слова), отсутствующее и только подразумеваемое в стихотворении «Путем зерна», встречается сразу в нескольких программных стихотворениях Ходасевича, в частности – в финальной строфе его поэтического манифеста «Не матерью, но тульскою крестьянкой…». Здесь съеденный червями (опять червями!) кусок плоти (сердце) сопоставляется с бессмертной душой (главной эмблемой которой сердце и является), то есть нетленное вновь оказывается в тесной связи с тленным:

Там, где на сердце, съеденном червями, Любовь ко мне нетленно затая… Рекомендуемые работы

Вейдле В. В. Поэзия Ходасевича // Русская литература. 1989. № 2.

Бочаров С. Г. «Памятник» В. Ф. Ходасевича // Ходасевич В. Ф. Собрание сочинений: В 4-х т. Т. 1. М., 1996.

Богомолов Н. А. Сопряжение далековатых. О Вячеславе Иванове и Владиславе Ходасевиче. М., 2011.

Успенский П. Ф. Творчество В. Ф. Ходасевича и русская литературная традиция (1900-е гг. – 1917 г.). Тарту, 2014.

Александр Введенский – поиск новых связей

(о стихотворении «Ответ богов»)

Вместо эпилога подробно рассмотрим здесь одно из стихотворений обэриута Александра Введенского, ведь и на все творчество поэтов группы ОБЭРИУ можно было бы посмотреть, как на своеобразный эпилог к русскому «серебряному веку».

В начале 1930-х годов Введенский говорил о своем творчестве так:

Я посягнул на понятия, на исходные обобщения, что до меня никто не делал. Этим я провел как бы поэтическую критику разума – более основательную, чем та, отвлеченная. Я усумнился, что, например, дом, дача и башня связываются и объединяются понятием «здание». Может быть, плечо надо связывать с четыре. Я делал это на практике, в поэзии, и тем доказывал. И я убедился в ложности прежних связей, но не могу сказать, какие должны быть новые. Я даже не знаю, должна ли быть одна система связей или их много. И у меня основное ощущение бессвязности мира и раздробленности времени. А так как это противоречит разуму, то, значит, разум не понимает мира[113].

Филолог как служитель науки понимания не может не усмотреть в этих словах поэта-обэриута профессионального вызова для себя.

Как прикажете трактовать художественный текст, где «плечо» связывается с «четыре», и где прежние связи разрушены, а новые лишь интуитивно нащупываются?

Предпринимаемый в нашей последней лекции разбор стихотворения Введенского 1929 года представляет собой попытку ответить на вызов поэта.

Ответ богов

<1> Жили были в Ангаре <2> три девицы на горе <3> звали первую светло <4> а вторую помело <5> третьей прозвище Татьяна <6> так как дочка капитана <7> жили были а потом <8> я из них построил дом <9> говорит одна девица <10> я хочу дахин дахин <11> сестры начали давиться <12> шили сестры балдахин <13> вдруг раздался смех оттуда <14> гибко вышел белый гусь <15> говорит ему Гертруда <16> я тебя остерегусь <17> ты меня не тронь не рань <18> я сложнейшая герань <19> но ответило светло <20> здесь красиво и тепло <21> но сказало помело <22> сколько снегу намело <23> будем девы песни петь <24> и от этого глупеть <25> девы охают поют