Гении разведки - Николай Михайлович Долгополов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Медведев избрал свой излюбленный метод. Использовал местное население, старался наладить отношения с народом, оголтелым национализмом еще не одурманенным. Понял, что одними чекистскими силами оуновцев не одолеть, и в нужные моменты призывал на помощь расквартированную в здешних беспокойных краях кавалерийскую дивизию Красной армии. Раньше многих других Медведев осознал, что оуновцы — серьезный противник, имеющий поддержку и на Западной Украине, и у зарубежных разведок. Щедрее всего подкармливала ОУН гитлеровская Германия. Медведев понимал почему: совпадала расистская идеология. Теория превосходства собственной расы над другими тешила и Гитлера, и, вопреки всем внутренним разногласиям, Бандеру с Мельником тоже.
После Новоград-Волынского Медведева ждала учеба в Москве на курсах руководящего состава НКВД. На первый взгляд — поощрение.
И вдруг в 1936 году — травля. Брата Александра, члена партии с 1912 года и одного из первых в стране чекистов, посчитали «оппозиционером». Он попал в сталинскую мясорубку. А Медведева обвинили в излишней мягкотелости, в недостаточной твердости по отношению к «врагам народа». Припомнили и его заявления с требованием прекратить «липовые дела». Просьбы, напоминания о собственных заслугах — о них и слышать не хотели.
Но было в характере Дмитрия Николаевича нечто, довольно точно подмеченное чекистскими кадровиками: «Характер мягкий, но строптивый». И в марте 1938 года помощник начальника управления НКВД Харькова (тогдашней украинской столицы) Дмитрий Медведев самовольно приезжает в Москву. Бросает в ящик письмо самому товарищу Сталину и копию безжалостному наркому Ежову. Суть послания: «Сижу в центральном зале Курского вокзала у бюста товарища Сталина и прошу за мною приехать. Если меня не примете, объявляю смертельную голодовку». В НКВД поднялся переполох. Почетный чекист имел право носить оружие и сам, без особого пропуска, мог входить в любое помещение органов, кроме тюрьмы. А вдруг окажет сопротивление и станет стрелять?
Короче, за Медведевым приехали и разобрались. Был он капитаном госбезопасности — чин, равный званию армейского полковника. Решили не сажать. Даже оставить в партии и в НКВД. Но не в Главном управлении госбезопасности, откуда за строптивость Медведева убрали. Перевели в ГУЛАГ.
Сначала его отправили на строительство Беломорско-Балтийского канала в Медвежьегорск. Работы хватало. Год пролетел быстро, хотя и в тяжелых раздумьях. Случился с Дмитрием Николаевичем и казус. Отправился на охоту и заблудился. Почти трое суток плутал по тайге. А на службе поднялся переполох: исчез, вдруг сбежал?.. Его уже принялись искать, когда сам вышел к поселку. Обошлось, только отморозил ухо, и с тех пор незаметно старался подсаживаться к собеседнику с правой стороны.
Затем перебросили Медведева еще дальше — в Норильск. По существу, та же ссылка. Хорошо еще повезло. Огромный комбинат возводил его старый товарищ, под его началом была вся гигантская стройка. Поселил он Медведева в условия относительно сносные.
И здесь опальный почетный чекист вновь проявил строптивость. Заключенных, отбывших свое, освобождать было не принято, навешивали им обязательно второй срок. А Медведев людей освобождал. Разразился жуткий скандал.
Осенью 1939 года Дмитрия Николаевича вызвали в Москву. 3 ноября кадровики попросили срочно зайти в наркомат. Тут и сообщили: уволен из органов с уникальной формулировкой: «за допущение массового необоснованного прекращения следственных дел». Но поднимать шум не решились, и в официально-парадной биографии героя долго значилось стандартное: «Уволен по состоянию здоровья». Медведеву был тогда 41, а выслуга лет с учетом войн — 42 года.
Так он расстался с органами безопасности в первый раз.
Накопленных за десятилетия службы денег хватило на покупку маленькой дачи в Подмосковье, где Медведев со своей второй женой и обитал с ноября 1939-го действительно в настоящем изгнании до 24 июня 1941 года.
Парадокс, но война спасла его от новых крупных неприятностей. Чекист-пенсионер встал на партучет в Люберцах, где его сделали лектором. И со свойственной прямотой на одной из лекций рубанул: пакт с Германией вот-вот рухнет, к неизбежной войне надо готовиться. А пока этой подготовки что-то не видно. Донос куда следует последовал немедленно, закрутилась карусель… Заставили писать объяснительную записку. Бюро райкома уже приняло дело коммуниста, пока коммуниста, Медведева Д. Н. на рассмотрение. Предварительная беседа с райкомовцами подтверждала: выводы обещали быть скорыми и суровыми. Но разбор персонального дела не состоялся. Началась война.
И уже 22 июня 1941 года Медведев написал письмо наркому безопасности Меркулову: «В ноябре 1939 года, после 20 лет оперработы в ВЧК-ГПУ-НКВД я был из органов уволен. В первые же дни войны, как с польскими панами, так и с финской белогвардейщиной я обращался к Вам с полной готовностью на любую работу, на любой подвиг. Теперь, осознавая свой долг перед Родиной, я снова беспокою Вас, товарищ народный комиссар, своим непреодолимым желанием отдать все свои силы, всего себя на борьбу с фашизмом.
Жду Вашего приказа. Медведев, почетный работник ВЧК».
Ни желания, ни терпения ждать у Медведева не было. И 24 июня он направляет письма и Берии, и Судоплатову. Предлагал, взывал: вспомните Отечественную 1812 года и ее партизанского героя Дениса Давыдова. Пора начинать и нам, потому что оккупация западной части СССР, и довольно длительная, неизбежна. Медведев написал это, наплевав на то, что его, опального, могли обвинить в пораженческих настроениях. Здесь же он предлагал как можно скорее послать в тыл врага спецгруппу, основу которой должны составлять чекисты. А уж к этой группе примкнут местные жители, попавшие в окружение и бежавшие из плена красноармейцы.
Свое послание Медведев передал прямо в руки давнего товарища по Службе Петра Петровича Тимофеева. А тот, не мешкая, и довел до руководства в лице Судоплатова.
За Медведевым приехали на следующий день прямо на дачу. Отвезли на Лубянку, вернули на работу в органы, дав воплотить свои идеи на практике. Приказали подобрать людей, сформировать
