Свечная башня - Татьяна Владимировна Корсакова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ну, что там? – спросила она шепотом. – Там что-то есть?
Он молча кивнул, жестом смертельно уставшего человека отбросил волосы со лба.
– Что? – повторила она уже настойчивее. – Чего ты молчишь?
– Надо вызывать полицию, – заговорил он наконец.
– Зачем? – Мирослава уже знала правду, но продолжала ее отрицать. Нормальная реакция на экстремальную ситуацию. Так бы сказал психолог. – Зачем нам тут полиция?
Она говорила, а сама пятилась к зарослям.
– Стой! – Фрост поймал ее за руку. – Тебе туда не надо, – сказал шепотом.
– Мне туда надо. Убери руку.
У них получалось говорить шепотом, но при этом орать друг на друга.
– Там… тело.
– Я поняла. Мне нужно увидеть… убедиться.
Она и сама не знала, в чем именно должна убедиться, но точно знала, что Фрост ее не удержит. Наверное, Фрост тоже это знал, потому что разжал пальцы.
– Ничего там не трогай, – сказал каким-то растерянным, словно бы недоуменным тоном.
Она не станет. Она только посмотрит, потому что это очень важно. Сначала посмотрит, а потом станет решать, почему важно.
Раз… два… три… четыре… пять…
Я иду искать…
Кто не спрятался, тот… мертв…
…Девочка была мертва. Сначала Мирослава увидела грязные подошвы кроссовок, потом тонкие щиколотки и рваный край джинсов, потом вязаный свитерок, потом узкие ладошки, скрещенные на животе… Нет, не скрещенные! Скрюченные! В этом застывшем действии не было и намека на покой, в нем была агония. Мирослава сделала глубокий вдох, собираясь с силами. Она должна увидеть лицо. Во что бы то ни стало, ей нужно понять, что за ребенок лежит мертвый на берегу.
Лицо было почти невозможно разглядеть. Мирославе показалось, что это какая-то маска. Что-то очень плотное, полупрозрачное – точно силиконовое. Но в любой маске должны быть прорези для глаз. Хотя бы для глаз… А тут не было.
Не надо было подходить. Надо было послушаться Фроста, увести Васю прочь от этого страшного места, вызвать полицию, но Мирославе было важно убедиться в том, что она уже и так знала.
Это была не маска. Лицо девочки покрывал воск. Тонкий слой свечного воска превратил ее из живого человека в мертвую куклу. И через этот воск, как через запотевшее стекло на Мирославу с удивлением смотрели широко открытые голубые глаза.
Она попятилась, зацепилась ногой за какой-то корень, едва не упала. В ушах снова звучала эта проклятая считалка, волосы снова пытались вырваться из пучка и взвиться в воздух как… как пламя свечи.
Мирослава всхлипнула и сложилась пополам. Ей было нечем дышать. Психолог бы нашел объяснение этому состоянию. Она бы тоже нашла, но сейчас она хотела только одного – сделать глоток воздуха. Один маленький глоточек. Но в горло, казалось, залили воск… И в глаза тоже залили, потому что она не могла не только дышать, но и видеть…. Сколько ей осталось до конца?
Раз… Два… Три…
– Эй! – Кто-то обхватил ее за плечи, развернул, затряс, словно она была куклой. Бездушной куклой с восковой маской на лице. – Все в порядке! Слышишь?
– Я не могу… – Она не говорила, а сипела. Наверное, из-за воска в горле. Он уже застывал, и скоро воздуху совсем не останется места. – Дышать…
– Можешь! – Тот, кто тряс Мирославу, знал что-то важное и пытался донести это знание до ее умирающего от гипоксии мозга. – Это паническая атака. Я досчитаю до трех, и ты сделаешь вдох.
Он не понимает…
– Раз!
Он не знает, как опасны бывают считалочки…
– Два!
От считалочек можно умереть…
– Три!
– Нет!
Хриплый крик вырвался из горла, уступая место воздуху. Мирослава глотнула этот воздух, как воду. Глотнула, захлебнулась и закашлялась.
– Вот и умница. А я говорил, что не нужно туда ходить. Ты как?
Теперь, когда Мирослава могла дышать, к ней вернулась и способность видеть. Над ней склонился Фрост. Склонился так низко, что кончики его волос щекотали ее щеку.
– Я в порядке, – прохрипела она. – Надо вызвать полицию. И увести отсюда мальчика.
– Это ваша? – спросил Фрост, все еще удерживая Мирославу за плечи. – Эта девочка… она из Горисветово?
– Я не знаю… – Мирослава замотала головой. – Там эта маска на лице…
– Воск, – сказал Фрост, убирая руки. – Это не маска, а воск, поэтому мальчик не сразу понял. Мне кажется, он и сейчас не до конца понимает.
Мирослава посмотрела на Василия. Тот по-прежнему рисовал что-то на земле.
– На ней обычная одежда, – сказал Фрост, скорее самому себе, чем Мирославе. – А у вас же все в форме, да?
– У нас в форме… – Мирослава кивнула. – Всеволод Мстиславович требовал индивидуального подхода в обучении, но единообразия в одежде. Как в дорогих английский школах. Понимаешь?
Она и сама не понимала, зачем все это говорит, но так ей было легче справиться и с пережитым, и с тем, что еще предстояло пережить. А Фрост, кажется, уже давным-давно все про нее понял. Понял и взял управление на себя. Впервые в жизни Мирослава была благодарна тому, что у нее перехватили бразды правления. Она не хотела править и принимать решения. Не тогда, когда всего в нескольких метрах от них лежит мертвая девочка.
– Значит, вот как мы поступим. – Фрост вздохнул, рассеянно потер подбородок. – Вы с мальчиком уходите. Не отпускай его к остальным детям, оставь под присмотром кого-нибудь из учителей. Распорядись, чтобы охрана на воротах никого не выпускала с территории школы. У калитки тоже кого-нибудь поставь. Ясно?
Мирослава кивнула.
– Фрост?..
– Что? – Он посмотрел на нее долгим задумчивым взглядом, как будто решал, как с ней поступить.
– Что с ней случилось? С этой девочкой. Как она… умерла?
– Ее убили, – сказал Фрост и вытащил из кармана мобильный.
– Кто ее убил?
– Мирослава, да уходите вы уже! Черт, сеть не ловит… Да что за место такое!
– Я позвоню сама, – сказала она своим прежним выверенно-правильным голосом. Хватит ей играть в беспомощную дамочку. Наигралась. – Ты оставайся тут, а я позвоню в полицию, как только появится связь.
Она не стала дожидаться ответа, нацепила на лицо маску безмятежности, направилась к Васе.
– Василий, мы ухо… – начала, но так и не договорила.
Острозаточенной веткой Василий нарисовал на земле башню. Рисунок был по-детски корявым и схематичным, но не оставлял сомнений. Это была башня. Но напугала Мирославу не башня, а девочка, нарисованная рядом с ней. Тоже схематическая: палка, палка, огуречик, треугольничек вместо платья и взвивающиеся над головой
