Снежный пепел (СИ) - Сурина Лилия

— Возьми, вдруг случилось что-то, — Саша протягивает мне мобильник, а я мотаю головой. Нет, не хочу, сейчас мое время!

Тогда Саша сам отвечает на звонок.

— Доброй ночи. Да, она не может подойти пока. Случилось что-то? Да, передам. Спасибо.

Ну вот, значит ничего страшного, иначе выражение любимого лица было бы другое. Но Саша не собирается целовать меня дальше, отодвигается и натягивает футболку.

— Одевайся, поедем искать твою маму. Она сбежала из хосписа, час назад. Пока все обыскали, пока камеры наблюдения посмотрели…

— Да пофиг на нее, Саш, мама ненавидит меня, и делает все назло. Не хочет лечиться? Пусть. Она не маленькая. Я устала ее уламывать и упрашивать… Иди ко мне…

— Она смертельно больна и ее нужно найти. Ты же потом себе не простишь, если случится чего. Поехали, поищем. Давай-давай, поднимайся.

Он тянет меня с кровати, а во мне обида так и плещется. Она всегда мне всё портит! Будто чувствует, что у меня в жизни настал важный момент. Но Саша прав, я себя сгрызу, если не сделаю все, что можно…

Глава 36

Алёна

— Ну вот, как видишь, возвращаться твоя мама не собирается, — доктор забирает у меня расписку, складывает в папку. — И что делать будем? Я о ее просьбе.

Да, просьба… Мама просит ее лекарства, за которые я заплатила немалые деньги, которые с таким трудом заработала на двух работах, велела отдать их соседке по палате. Мол, не нужны ей больше они, не вернется, уехала домой, умирать в родных стенах.

— Я не знаю. Отдайте, она сама сделала свой выбор. А я устала бегать за ней и насильно лечить. Каково ее состояние? Действительно умирает?

— Нет, не критично. Новые лекарства могли бы помочь, но пациентке надоело все это. Она устала мучиться, так сказала. Предлагаю следующее — найди свою маму, и поговори. В последний раз. А медикаменты пока придержим.

Вздыхаю. Хорошо сказать — найди и поговори. Первое нетрудно, она домой поехала, не сомневаюсь. Получила вчера пенсию и сбежала. Вот пусть и бежит, а я к любимому в объятия вернусь. С чистой совестью.

— Но, если пациентка не получит лечение в течении трех суток, счет ее жизни пойдет на дни, — чуть громче говорит доктор, у меня даже сердце замирает. — Буквально месяц и ты ее потеряешь, на большее ее не хватит, даже с обезболивающим, которое она украла у старшей медсестры.

— Украла? И что теперь будет? — этого еще не хватало.

— Ничего, если ты оплатишь стоимость. Мы просто закажем на эти деньги новую партию лекарств.

— Конечно, — роюсь в сумочке, выуживая косметичку, которая служит мне кошельком. Вытаскиваю последние несколько купюр, и карту, с отпускными. — Сколько?

— Семьдесят тысяч.

— Сколько-о-о?!

— Это хорошие обезболивающие, дорогие.

— Половину пока могу отдать. Остальное постараюсь до завтра достать, — лепечу, не чувствуя, как слезы стыда капают из глаз. Моя мать опустилась до воровства…

Хотя, она же наверняка знала, что начнется разбирательство, я узнаю и оплачу ее грехи. Выхожу в коридор, совсем без сил. В клубе у меня наоборот был прилив, я танцевала, ни о чем не думая. А сейчас будто отпустило, начался отлив, забрав остатки жизненной энергии.

— Она украла лекарства… опустилась совсем, — объясняю встревоженному Саше, он присел на корточки у моих коленей и смотрит мне в глаза. — Она совсем не думает обо мне!

Я почти кричу, забыв, где нахожусь. С запоздалым страхом оглядываю больничный коридор, окрашенный в нежный бежевый цвет, на стенах кашпо с вьюнами и бра, создающие мягкий полумрак. Двери закрыты, пациенты спят. Ночь на дворе.

Саша встает и вдруг заходит в кабинет врача, а я не могу подняться со скамейки, чтобы отговорить его. Он пошел оплатить чужой грех. Пусть половину, но все же. Стыдно. Опускаю голову на руки и не могу сдержать слез обиды.

— Всё, ты ничего не должна, поехали, найдем твою маму, — гладит по спине вернувшийся Саша.

— Спасибо… я верну, как смогу, — утыкаюсь в плечо моего мужчины, теперь уже рыдая от счастья, что он есть у меня. Мой, по-настоящему родной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Я тебе верну, даже не думай, — целует мою щеку, просто чтобы успокоить, — если только поцелуями расплатишься, тогда я не против. Ты моя, я тебя люблю… очень. Поехали, сначала на вокзал, а если там не найдем, поедем к деду.

На вокзале мамы не оказалось, этого и следовало ожидать. Наверняка наняла такси, дорого, почти половина ее пенсии, но, думаю, маму это не остановило.

— Ну что, Ромку пристроим и вперед? — останавливаемся у ворот морга, нужно забрать вещи и уволиться, Саша не хочет, чтобы я работала по ночам, хочет, чтобы спала рядом с ним.

— Давай с собой возьмем? — предлагаю, стискивая пальцы его. — Пусть со мной поживет в деревне, пока я в отпуске.

— Я думал ты завтра со мной вернешься в город, — грустно смотрит, и так смешно сдвигает брови парень, что я смеюсь. — Я теперь не могу без тебя долго. А мне приехать нужно будет, дня на два, переозвучку серии сделать.

— А я не смогу маму бросить… она не поедет обратно, я ее знаю. Без лекарств ей с каждым днем будет все хуже, кто будет ухаживать за ней?

— Наймем сиделку, с медицинским образованием.

— Она не подпустит никого, — тяну руку к его щеке, мне так хочется трогать любимого, каждый раз удостоверяясь, что это не галлюцинация.

— Посмотрим! — подмигивает Саша, ловит мою руку и целует пальцы. — Идем!

Мы забрали все мои вещи из морга, почаевничали со старым Гринем, рассказывая ему ситуацию. Он поддержал Сашу, насчет сиделки, даже сказал, что знает одну врачиху, которая сладит с моей невыносимой мамочкой.

— Она в женской тюрьме работала, умеет с такими ладить, — успокаивает меня Гринь, — а тебе нечего нервы мотать с умирающей. Только заплатить надо будет прилично.

— Я любые деньги отдам, лишь бы Алёнка спокойна была, — Саша притягивает меня к себе, целует в макушку. — Мать ее ненавидит, не надо рядом с такой сидеть и негатив ловить.

На том и порешили, Гринь договорится с сиделкой, а Саша ее привезет через пару дней, когда с работой разберется. Тогда и я с ним вернусь, отпуск проведу в городе, рядом с любимым. Правда собиралась дедушке помочь, с огородом. Но он справится, мне нужно свою жизнь наладить.

Всю дорогу до Зарянска я проспала, сама не ожидала, что засну, хотела развлекать разговорами моего любимого водителя. А он рад, что я отдохнула, так и заявил, когда припарковался в моем родном дворе. Я и проснулась оттого, что машина остановилась, тихо стало.

— Поспи еще, время только семь часов, рано, наверное, к будущей теще ломиться, — шутит Саша, заставляя мое сердечко биться быстрее.

— Ты решил моей руки просить? — шучу в ответ, и получаю серьезный взгляд.

— Да, я не стану скрывать, пусть знает, что у тебя теперь есть защитник. Я тебя не дам в обиду, даже твоей матери. Если она станет на тебя наезжать, я тебя сразу заберу домой, ты не игрушка, на которой можно ненависть вымещать. Тебе забеременеть нужно, как можно быстрее, так что, нечего нервы тратить, еще не знаю, как твой стресс аукнется.

У меня тепло в груди разливается. Я не привыкла к заботе, а тут ее целый водопад, вкупе с ласковым взглядом и мягкими губами, которые припали к моим пальчикам. Смотрю на родные окна через лобовое стекло. Свет в кухне горит, и худая фигура маячит мимо, оставляя тень на выгоревших шторах.

— Она не спит, мечется вон, — киваю на окно. — Наверное боли одолевают, а укол себе поставить не может. Идем?

Мы поднимаемся по лестнице, а мне хочется развернуться и рвануть назад, к машине, и прямиком в город, в уютную квартиру. Саша меня ободряет, приобнимая. Он сам жмет на кнопку старого звонка. И поддерживает за талию, когда дверь распахивается и на пороге появляется привидение, скрюченное от боли.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Мама… — выдыхаю я. Она изменилась, мне кажется, что вот сейчас мама рухнет к моим ногам и испустит дух.

И она падает, ловя воздух бледными губами. Саша успевает шагнуть через порог и подхватить тщедушное тело, измотанное невыносимой болью. Я показываю, куда нести, иду впереди, открывая двери.