Машина времени. Рассказы - Герберт Уэллс

В конце концов рычаги были укреплены и повернуты. Цепкие руки соскользнули с моего тела. Темнота исчезла из моих глаз. Ничего, кроме того сероватого света и шума, о которых уже говорил вам раньше.

XI

Я рассказывал вам о болезненных и смутных ощущениях, которые вызывает путешествие по Времени. На этот раз я, кроме того, плохо сидел, свесившись набок и находясь в неустойчивом равновесии. Не знаю, долго ли я провисел таким образом, совершенно не замечая, как моя Машина дрожала и раскачивалась. Когда я пришел в себя и снова посмотрел на циферблаты, меня поразило время, в котором я очутился. На одном из циферблатов отмечались дни, на другом тысячи, на третьем миллионы и на четвертом миллиарды дней. Оказалось, что вместо того, чтобы дать рычагам обратное движение, я нажал их таким образом, что Машина помчалась вперед. Когда я взглянул на указатели, я увидел, что стрелка, отмечающая тысячи дней, вертелась с быстротой секундной стрелки – по пути в Будущее.

По мере моего движения все окружающее стало принимать какой-то необыкновенный вид. Дрожащий серый хаос стал темнее; затем, – хотя я все еще продолжал двигаться с изумительной быстротой, – снова настала мерцающая смена ночи и дня, означавшая обычно не очень быстрое движение Машины. Это чередование становилось все более и более медленным и отчетливым. Сначала я очень удивился. День и ночь все медленнее сменяли друг друга, солнце также постепенно замедляло свое движение по небу, пока наконец день и ночь не стали продолжаться целыми столетиями. В конце концов над землей навис полусвет, сумерки, которые только по временам прорывались ярким светом мчащейся по темному небу кометы. Полоса света, отмечавшая солнце, исчезла; солнце больше не закатывалось – оно просто поднималось и опускалось на западе и становилось все более огромным и кровавым. Звезды, которые медленно описывали свое круговое движение, превратились из сплошной полосы света в отдельные, ползущие по небу точки.

Наконец, незадолго до того как я остановился, солнце, кровавое и огромное, застыло над горизонтом. Оно имело вид огромного купола, горящего тусклым огнем и по временам на мгновения совершенно потухающего. Раз оно снова запылало ярким огнем, но затем быстро приобрело свой угрюмо-красный цвет. По этим прекратившимся восходам и закатам солнца я заключил, что замедляющая вращение земли работа приливов и отливов завершила наконец свое действие. Земля была обращена к солнцу одной стороной, точно так же, как в наше время к земле обращена луна. Помня свое предыдущее стремительное падение, я с большой осторожностью принялся замедлять движение Машины. Стрелки стали описывать свои круги все медленнее и медленнее, пока наконец тысячедневная стрелка не стала неподвижно, а дневная уже перестала казаться сплошным туманом. Я еще более замедлил движение, и передо мною стали вырисовываться смутные очертания пустынного берега.

Наконец я остановился и, сидя в Машине Времени, огляделся вокруг. На небе уже не было прежней лазури. На северо-востоке оно было черно, как чернила, и из глубины этого мрака ярким и неизменным светом сияли бледные звезды. Над головой небо было темно-красное и без звезд, а к юго-западу светлело и переходило в яркий пурпур, и там, пересеченное линией горизонта, кровавое и неподвижное, огромной горой лежало солнце. Окружающие меня скалы были темно-коричневого цвета, и единственным признаком жизни, который я увидел сначала, была темно-зеленая растительность, покрывавшая все юго-западные выступы скалы. Эта густая обильная зелень походила на древесный мох или лишайники, растущие в пещерах, на растения, которые живут и развиваются в постоянной полутьме.

Моя Машина стояла на отлогом берегу. К юго-западу расстилалось море вплоть до черты горизонта, резко выступавшей под бледным небом. На море не было ни прибоя, ни волн, так как не чувствовалось ни малейшего дуновения ветра. Только слабая ровная зыбь слегка подымалась и опускалась, море как будто тихо дышало, и это показывало, что океан сохранил еще часть своей жизни. Вдоль берега, там, где вода отступала, виднелась кора соли, красноватая от блеска солнца.

Голова моя была как будто налита свинцом, и я заметил, что очень быстро дышу. Это ощущение напомнило мне мою единственную попытку восхождения на горы, и отсюда я заключил, что атмосфера была более разрежена, чем прежде.

Вдали, на туманном берегу, я услышал пронзительный писк и увидел нечто похожее на огромную белую бабочку. Неровно порхая, она взлетела и, описав несколько кругов, исчезла за невысокими холмами. Писк ее был таким зловещим, что я невольно вздрогнул и поплотнее уселся в своем седле. Оглянувшись снова, я увидел: то, что я принимал за красноватую скалу, медленно приближалось ко мне. Это было чудовищное существо, похожее на краба.

Представьте себе краба величиною с этот стол, с множеством медленно и нерешительно движущихся ног, с огромными волочащимися клешнями, длинными шевелящимися щупальцами и стебельчатыми глазами, сверкающими с обеих сторон его отсвечивающего металлом лба! Спина его была вся в складках и выступах, местами покрытых зеленоватым налетом. Я видел, как шевелились и дрожали многочисленные щупальца его сложного рта.

Пока я с ужасом смотрел на это подползавшее ко мне зловещее видение, я почувствовал щекотание на щеке. Казалось, будто на нее села муха. Я попытался прогнать ее движением руки, но в следующее мгновение это ощущение возобновилось и почти одновременно с ним я почувствовал такое же щекотание возле моего уха. Я отмахнулся и поймал нечто похожее на нитку. Она была быстро выдернута из моей руки. Дрожа от ужаса, я обернулся и увидел, что схватил щупальца другого чудовищного краба, находившегося как раз за моей спиной. Его свирепые глаза вращались в орбитах, его рот весь двигался от предвкушения добычи, его огромные неуклюжие клешни, вымазанные слизью водорослей, были направлены прямо на меня! В одно мгновение моя рука очутилась на рычаге, и между мною и этими чудовищами легло расстояние целого месяца времени. Но я все еще находился на том же берегу и, как только остановился, снова ясно увидел тех же самых чудовищ. Целые дюжины их ползали взад и вперед под мрачным небом, посреди темной зелени мхов и лишайников.

Не могу передать вам ощущения того страшного запустения, какое царило над миром. На востоке – багровое небо, на севере – темнота, мертвое соленое море, каменистый берег, на котором ползали эти мерзкие, медленно передвигавшиеся чудовища. Однообразная, как бы ядовитая зелень лишайников, разреженный воздух, вызывающий боль в легких, – все это производило подавляющее впечатление! Я перенесся на столетие вперед и увидел то же самое багровое солнце – только немного больше и тусклее, – тот же умирающий океан, тот же холодный воздух и то же множество земноводных ракообразных, ползающих посреди красных и зеленых лишайников. А в западной части неба я увидел бледную изогнутую линию, похожую на огромную нарождающуюся луну.