Восемь плюс один - Роберт Кормер

— Об Уолте я хочу знать абсолютно все, — сказала она. — Расскажите о нем, Джерри — все, что он любит и что ненавидит, чтобы знать, как можно сделать его счастливым.

— Ладно, теперь можно попробовать, — сказал я, впадая в игру, принесенную волной третьей рюмки мартини и теплых чувств к Уолту, к моему старому приятелю. — На самом деле он — не любитель мартини, а предпочитает пиво. Не надо спрашивать о его военных заслугах, потому что он будет пытаться выглядеть скромным, но, в конце концов, расскажет вам, как потерял свою медаль за боевые заслуги в Неаполе, проводя в баре бурные выходные. Он будет рассказывать, что терпеть не может телевизор, но каждый раз просиживает у него до двух часов ночи, смотря «Позднее, позднее представление».

Мои слова звучали еще добрее чем, они на самом деле были, и это увлекло Дженифер, потому что она любила Уолта, а Уолт делал вид, что смущается, но казалось, что он всем этим наслаждался.

— И еще, — продолжил я, сделав еще один глоток мартини и смакуя его вкус, — Ему нравится Хемингуэй и Стейнбек, написавший «Задыхающийся в гневе». Он слушает Брубека и Эллингтона, к тому же он очень бережет редкую запись песни Банни Беригана «Я не могу начать»

Угрюмые морщины выступили на ее лбу.

— Минуту, — сказала она. — Вы меня опережаете. Банни… Бериган? — ее морщины стали глубже, а нос также сморщился от напряжения. — Банни Бериган… — размышляла она, повернувшись к Уолту. — Кажется, он музыкант… или кто-то еще?

— Правильно, — подтвердил он. — Он играл на большой трубе, и это была песня, которую упомянул Джерри: «Я не могу начать», которая когда-то в те дни разбивала наши сердца, — на какой-то момент он закатил глаза, будто услышал ту мучительную ноту, недостижимо высокую даже теперь. И эхо этого звука отразилось печалью на его лице.

— Ладно, — произнесла она оживленно и деловито. — Добавлю Банни Беригана в список того, что необходимо знать.

Уолт смотрел на меня гордыми глазами.

— Она — хорошая ученица, — сказал он, но печаль не оставляла его лица. Мне стало интересно: он на самом деле услышал ту печальную песню, которую несчастный Банни Бериган играл столь давние времена, или для его печали была другая причина?

— Дженифер, — я почувствовал, как волнение начинает проникать в мой голос. — Вы не слышали о «Ночном берегу»?

Она закачала головой.

— «С наступлением зимы?», с Бургесом Мередитом в роли Майо.

Она послала мне безучастный взгляд.

— Песня называлась «Розалия»?

Реакции не последовало.

— Бэби-Фейс Нельсон, «Беседы у камина», «Горючее по разнарядке», «Сидячая забастовка», «Документальные выпуски Пита Смита», «Это для Гриппера»?

Она посмотрела на меня, будто я лишился чувств, начав нести бред на каком-то странном, неизвестном языке, и она, положив ладонь на руку Уолта, потребовала его вмешательства, чтобы он помог ей. Но на этот раз он смотрел не на нее. Он разглядывал меня. Его лицо было голым и незащищенным, лицом одинокого человека. Это было одиночество, которое я по ошибке ранее принимал за боль еще в начале нашей беседы.

— Вы никогда не чувствовали дремоту после ужина? — спросил ее я.

Она улыбнулась. Это был терпеливый ответ. Наверное, она решила, что мартини взял надо мной верх.

— Мне надо выйти, чтобы привести себя в порядок, милый, — сказала она Уолту, а затем, повернувшись ко мне и рассмеявшись, она мягко сказала: — Джерри, так было приятно с вами познакомиться. Вы должны рассказать мне обо всех… как вы это называли? — «Документальные выпуски Пита Смита»… — так, когда-нибудь.

Уолт облокотился на спинку стула и неохотно поднялся.

— Да, думаю, мы скоро соберемся где-нибудь у меня, — поспешно сказал он. — Я тебе позвоню, Джерри.

Казалось, что ему уже все осточертело. Он пытался загладить зашедший в тупик разговор скорым прощанием, и изо всех сил подзывал официанта, чтобы поскорее расплатиться. Он возился с бумажником, торопливо влезал в куртку и поторапливал Дженифер, чтобы поскорее выйти наружу. Кому бы не хотелось выйти из бара с таким чудом красоты, как Дженифер Вест? Он мельтешил следом за Дженифер, а в это время я зажег следующую сигарету и подумал: «Что будешь делать, Уолт, когда Дженифер станет старше и отцветет, бросишь ее как Эллин и полюбишь следующую?»

Я выходил через вращающиеся двери в яркий, залитый горячим солнцем, день. Это напомнило мне последнюю субботу, когда после утреннего сеанса в «Глобусе», я оказался на пороге реального мира, яркого и наносящего удар за ударом по моим воспаленным глазам. Это было после черно-белого фильма с Тимом Маккоем или Хутом Гибсоном в главной роли.

«Эй, Дженифер, ты когда-нибудь слышала о Хуте Гибсоне?»

Внезапно осознав, что не успеваю к себе в офис, я остановил проходящее мимо такси. Когда желтая машина подъехала к кафе, то между нею и мной ловко предстала девушка. На ней был берет сумасбродной полосато-карамельной окраски, из-под которого волнами развевались белокурые пряди волос. Она взглянула на меня, кокетливо подняв свое очаровательное личико, и открыла дверь такси.

Такси ее увезло, а я остался стоять на тротуаре, думая об Уолте и Дженифер, не слышавшей ничего о «Беседах у камина» или «Сидячей забастовке», какой бы красивой при этом она не была. Я смотрел вслед удаляющейся желтой в черную «шашечку» машине, уносящей от меня красивую девушку в сумасбродном берете. И пусть некоторым из нас везет! Везет, потому что нам достаются соблазны, а не возможности, потому что мы всегда пропускаем такси, лифт или поезд, которые могли бы изменить нашу жизнь и в конечном итоге привести нас в ад, который всегда ждет тех, кто действует не по правилам — таких, как Уолт. И мне стало интересно: если я почувствовал себя настолько счастливым, упустив возможность попасть в ад, то почему так мне хотелось плакать, стоя на тротуаре в окружении людей в разгар дня в половину третьего по полудню?

Примечания

1

четверть галлона — примерно литр

2

пять футов, десять дюймов — примерно 1 м. и 74 см.

3

78 кг.

4

pepere (франц.) — родители отца

5

les noirs — черные (франц.)