Крылья феникса - Матлак Ирина

— А вот это! Вы только послушайте! — забрав у Люции тетрадь, снова перехватила инициативу Эмбер.

Над какими следующими строчками она хотела поиздеваться, никто так и не узнал.

Дверь громко хлопнула, оборвав царящий шум, и в аудиторию вошел лорд Нориан Снэш. Все так и замерли в тех же позах, в каких находились до его прихода. Обведя всех пробирающим до дрожи взглядом, он посмотрел на меня.

По ощущениям, моя спина была такой прямой, словно я проглотила кол. Превратившись в само сосредоточение напряжения и нервов, старалась ничем этого не выдать. Спрятать боль и обиду настолько глубоко, чтобы ее не смог распознать никто. Даже феникс. И его взгляд я встретила внешне спокойно и решительно. По крайней мере, надеялась, что это так.

Мы смотрели друг другу в глаза несколько долгих мгновений, а затем лорд Снэш, обращаясь ко всем, кроме меня, спросил:

— Что здесь происходит?

Было нечто забавное в том, что точно такой же вопрос вчера вечером задавал вошедший в гостиную Гай. Только вот феникс не дворецкий. И в его интонации было столько скрытой силы, властности и затаенной угрозы, что напряжение накалилось до предела. Я буквально физически почувствовала, как однокурсницами синхронно завладело одно-единственное желание — исчезнуть.

— Мне повторить вопрос? — В воцарившейся тишине его голос звучал, точно набат.

Заговорить осмелилась Эмбер. Поспешно выйдя из-за преподавательского стола, присела в реверансе и, опустив глаза, с несвойственными ей робостью и застенчивостью проговорила:

— Простите, лорд Снэш. Мы увлеклись. Смеялись и разговаривали слишком громко, я позволила себе занять ваше место. Этого больше не повторится.

Все, опомнившись, как по команде повторили за ней неизменный реверанс. А у меня ноги одеревенели настолько, что я со своими умениями и пытаться не стала. Да и глупыми сейчас казались все эти поклоны.

Лорд сделал несколько шагов вперед и, не сводя с притихших девушек немигающего взгляда, переспросил:

— Смеялись и разговаривали?

До этого момента я и подумать не могла, насколько сильное подавляющее впечатление может производить феникс. Нет, в тот момент, когда он спас меня на крыше, я на короткие мгновения видела его истинное обличье, но тогда он был другим. Теплым. Защищающим. Сейчас же казалось, что, несмотря на легкое, перекатывающееся под его кожей сияние, он источает холод. Могла бы поклясться, что имя этому холоду — злость. Злость, скрывающаяся под маской обманчивого спокойствия.

— Леди Шайдар, отдайте то, что сейчас находится у вас в руках.

Я заметила, как Эмбер вздрогнула, прежде чем, не отрывая взгляда от пола, подошла к лорду Снэшу и протянула ему тетрадь.

— Не мне, — показалось, лед в его тоне усилился. — А человеку, которому она принадлежит.

«Он слышал, — пронеслась в сознании лихорадочная мысль. — Слышал, что они читали стихи. И понял, кому эти стихи принадлежат…»

Захотелось провалиться сквозь паркет, пролететь несколько этажей и оказаться глубоко-глубоко под землей. Чтобы не находиться здесь и сейчас, не сгорать от стыда и понимания, что у этой ужасной сцены был свидетель… такой свидетель. Почему-то именно перед ним не хотелось выглядеть жалкой. Не хотелось, чтобы он знал о всеобщем ко мне отношении, хотя, скорее всего, ему о нем было известно и так.

Я буквально услышала, как Эмбер скрипнула зубами и, со злостью глядя на меня исподлобья, передала мне тетрадь.

Измятые, местами порванные листки моей души…

— А теперь извинитесь, — ровно, но с тем же пробирающим холодом в голосе потребовал феникс.

— Что? — Эмбер так удивилась, что даже осмелилась поднять на него округлившиеся глаза. И, словно не веря своим ушам, уточнила, кивнув на меня: — Извиниться перед ней?

— Вы собираетесь мне возражать? — Лорд Снэш выразительно приподнял бровь.

Этого простого вопроса было достаточно, чтобы Эмбер снова уткнулась взглядом в пол и отрицательно качнула головой. При таких обстоятельствах ей пришлось переступать через себя, хотя это явно далось ей с колоссальным трудом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Извини, — не глядя на меня, процедила она.

Снова повисла напряженная пауза, которую вскоре нарушил лорд:

— За что вы просите прощения, леди Шайдар? Вы ведь просто «смеялись и разговаривали».

— Но вы же… — бросив на него быстрый взгляд, она тут же отвела глаза и, поежившись, негромко проговорила: — За то, что нехорошо шутила.

— Нехорошо шутили? — Теперь в тоне феникса звучал неприкрытый сарказм.

— Зло шутила, — исправилась Эмбер, все так же с трудом выдавливая слова. — И взяла без спроса чужую тетрадь.

— Ну а вы, леди Бэйрси? — внимание лорда Снэша неожиданно переключилось на Люцию. — Ничего не хотите сказать? Ну же, мы все внимание. Вы так вдохновенно декларировали строчки про… кажется, мух?

Щеки и шея Люции мгновенно сравнялись тоном со спелой свеклой. Судя по виду, провалиться сквозь землю теперь желала она и совершенно не знала, куда себя деть.

— Я… — пролепетала она. — Я… прошу прощения за свое поведение.

У нее хотя бы достало ума изобразить раскаяние, которого по отношению ко мне она не испытывала уж точно.

— Вы все, помимо Иниды Трэйндж, будете наказаны, — резюмировал лорд Снэш, вновь обводя взглядом присутствующих. — Минус десять бонусных баллов по боевой магии каждой из вас.

По аудитории прокатился синхронный судорожный вздох.

— А сегодня после занятий проведете уборку на первом этаже Северной башни. Поддерживающее чистоту заклинание там давно истончилось, пора навести порядок.

Теперь к судорожным вздохам добавились ахи.

— Простите, лорд Снэш, — осмелилась заговорить еще одна ниллэ. — Мы должны убираться… без магии? То есть руками?

— Можете и ногами, если обладаете таким удивительным умением, — с непроницаемым выражением лица сыронизировал тот. — Если не справитесь за сегодняшний вечер, продолжите завтра. Если среди вас есть недовольные, можете высказаться. Если нет — занимайте места и начнем занятие. Вы уже потеряли пятнадцать минут.

Возразить, естественно, никто не посмел. Только Алекса, когда все расселись, подняла руку и уточнила:

— Наказание распространяется и на меня?

Наградив ее долгим взглядом, феникс ответил:

— Вам минус десять баллов, леди Найрес. Игнорирование несправедливости и жестокости означает их принятие. Разве не этому учил вас ваш отец?

Алекса побледнела и вздрогнула.

— Но в Северной башне можете не убираться, — добавил лорд Снэш. — На этот раз.

Если на прошлой лекции по боевой магии все сидели просто тихо, то сейчас прорезаемая голосом феникса тишина была абсолютной. Казалось, никто даже дышать не осмеливался, сосредоточенно слушая все, что он говорит, и записывая, когда это необходимо. Я же словно разделилась на две половины: одна моя часть вместе со всеми воспринимала новую информацию, а другая пребывала в полнейшем ступоре от того, что недавно случилось. Не столько из-за ставшего достоянием общественности содержимого тетради, сколько из-за поступка лорда Снэша. Он ведь вступился за меня. Извиняться всех заставил, да еще и наказание им назначил… Почему? Впрочем, глупый вопрос. Из-за врожденного благородства, вероятно. Не могут ведь все поголовно аристократы быть сосредоточением пороков.

После этого его поступка не смотреть на лорда Снэша украдкой стало еще сложнее. Я усердно напоминала себе, что испытывать к фениксу чувства, отличные от благодарности и уважения, — в высшей степени безрассудство. Но сердце, уже давно натренированное подчиняться силе воли, на этот раз противилось и устраивало маленький бунт.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

В конце занятия лорд раздал всем темы докладов, которые было необходимо подготовить к следующей нашей встрече. А затем, когда до звонка осталось всего несколько минут, внезапно спросил:

— Знаете, что такое тьма? Вы думаете, что знаете. Что это злая сила, клубящаяся за защитным барьером и пытающаяся через него прорваться. Представляете ее уродливыми порождениями, монстрами, приходящими с наступлением ночи. Но все это — лишь внешняя ее часть. То, что видят глаза. Совершая разнообразные, окрашенные негативом поступки, вы сами подпитываете ее, помогаете ей стать мощнее. Думаете, почему в последние годы прорывы стали случаться чаще? Потому что чем дальше, тем больше среди нас появляется лицемеров, завистников, самовлюбленных эгоистов, воров и даже убийц. И каждая из вас, — подчеркиваю, каждая, — своим сегодняшним поступком потворствовала тьме. В следующий раз, когда вам захочется совершить нечто подобное, задумайтесь: действительно ли оно того стоит? Стоит того, чтобы однажды порождение тьмы, прорвавшись через барьер, пришло именно к вашему дому?