Красивый, загадочный, опасный сосед (СИ) - Асланова Елена

Нина Евгеньевна стала переводить встревоженный и удивленный взгляд с Оливии на пошатывающуюся Вику.

— Она что, не знает? — спросила Вика у Оливии и, встретившись с сердитым лицом сестры, неожиданно для всех расхохоталась истерическим голосом, в котором проскользнули злые нотки.

Не устояв на ногах, Вика уперлась об стену и сползла на пол. Оливия ощущала на себе растерянный взгляд матери и возненавидела свою сестру, которая продолжала смеяться смехом душевно больного человека. Она прикрыла глаза и еще раз приготовилась к непростому разговору. Этот момент Оливия откладывала почти пять с половиной лет.

— Скажи, что эта неправда, — растерянно прошептала Нина Евгеньевна, обращаясь к Оливии.

Оливия посмотрела на маму и возненавидела теперь и себя за то, что не сказала ей об этом с самого начала. Женщина ждала объяснения. Истерический смех Вики почти прекратился. Она снова попыталась встать и, на удивление, сумела это сделать.

— Мама, Вика собиралась оставить Алису в роддоме, — начала она, вообще не зная, с чего именно нужно начать. — Я узнала об этом, когда приходила к ней и уговорила не делать этого и…отдать ребенка мне.

— Ничего не понимаю, — шепнула мама и бросила быстрый взгляд на Вику.

Та стояла на ногах и, сложив руки на груди, пыталась изобразить серьезного и трезвого человека. Плохо получалось. Количество выпитого спиртного диктовало свои правила.

— Мы еле-еле подкупили врача, и она вписала мое имя в документы, — продолжила Оливия, видя, что мама молчит. — Медицинской карточки никогда не было, потому что Вика не состояла на учете в женской консультации, но во время беременности проходила Узи несколько раз, — она замолчала, собираясь с мыслями. — Отсутствие карточки с именем врача в нашем случае оказался огромным плюсом, иначе сложно было бы сделать такое. Таким образом Алиса стала моей дочерью, и я приехала вместе с ней сюда. Отчество «Александровна» я тоже придумала. А дальше… ты все знаешь, потому что помогала мне во всем, — она снова замолчала. — Несмотря на то, что не я родила ее, Алиса твоя законная внучка. В этом никогда не сомневайся. Для тебя ничего не изменилось. Повторяю, Алиса все также твоя внучка.

— И моя законная дочь, — резко вставила Вика.

— Забудь об этом, — спокойно произнесла Оливия, даже не посмотрев в ее сторону.

— Это невозможно, — прошептала Нина Евгеньевна, приложив обе руки к груди. — Такого не бывает… Это просто… бред…это

— Жизнь — загадка, которую надо принять, и, — икнула Вика, пошатнулась и нахмурила идеальной формы брови, — бл*дь, дальше х*й вспомнишь, но там, в статусе, что-то красивое было написано…не помню.

Нина Евгеньевна в ужасе закрыла пол лица руками. Наступила тишина. Оливия покачала головой и сложила руки на груди. Вика все еще пыталась вспомнить цитату из соцсетей. Тишина начала затягиваться и Оливия, решив, что продолжит разговор с мамой утром, собралась пойти к дочери, но вздрогнула от испуга.

— Вы! Две дуры!!! Как вы сумели такое провернуть?! — взревела женщина после того, как ее шок прошел. — Так я вас воспитывала?! Подкупить врача! Поглядеть бы на этого врача! Меня обмануть!

— Мам, Алиса могла бы оказаться в детском доме или в чужой семье, если бы ее удочерили, — продолжила Оливия, не обращая внимания на Вику, которая шагнула в сторону матери. — Мы бы потеряли связь с нею. Ее место здесь, с нами и она нам родная, несмотря ни на что. Мама, это самое главное. Ты главное не волнуйся, потому что этот факт ты не изменишь. Ничего страшного не произошло. Все живы и здоровы.

Нина Евгеньевна с неприкрытой яростью взглянула на приблизившуюся Вику и, не удержавшись, с размаху ударила ее по щеке. Та практически отлетела в сторону и опять приземлилась на пол. Короткое платье задралось и обнажило ее трусы. На бедре показалась татуировка в виде цветка, а на пояснице в виде — бабочки. Их, в знак протеста, она сделала сразу же, как только приехала в Москву. Оливия не ожидала, что мама способна на рукоприкладство. Она ни разу ни на одну из них не поднимала руку.

— Я Алису никому не отдам и не знаю, с чего вдруг она решила, что может забрать мою дочь, — уверенным голосом произнесла Оливия, глядя на засыпающую Вику.

Нина Евгеньевна на непослушных ногах побрела на кухню за своим пузырьком. Ее руки тряслись, впрочем, как и почти все тело. Пузырек с лекарством бился об край стакана, пока она отсчитала успокоительные капли. Вика так и заснула на полу. Оливия вошла на кухню, когда мама мыла стакан. Не в ее правилах было оставлять грязную посуду на столе, даже при подобных обстоятельствах.

— Мам?

— Я подозревала об этом, — горько усмехнулась она. — Я подозревала, но боялась спросить тебя. Ты не была похожа на родившую женщину. Алисе тогда было две недели… Господи…Мне до сих пор в это не верится, — произнесла женщина глядя на заснувшую Вику. — Такое можно только по телевизору услышать…

— Мам, это неважно.

— С какой легкостью ты это говоришь…

— Мам…

— Ты же поехала в Москву учиться, — голос женщины снова задрожал, и к глазам подступили слезы. — А на самом деле…

— Мама, я не смогла поступить иначе. Я видела, как рос живот Вики и…

— Почему она захотела оставить Алису в роддоме?

— Потому что ребенок помешал бы ей продолжить учебу, сделать карьеру и найти богатого жениха, — последние слова она почти выплюнула. — Алиса никак не вписывалась в ее планы. Да и к тому же она не готова была стать матерью, как и я, — сказала Оливия. — Мам, перед тем, как попросить Алису, я ее уговаривала оставить ребенка и обещала бросить учебу, устроиться на работу и помогать ей, но она наотрез отказалась. Вика хотела прервать беременность, но сроки уже не позволяли, и ей ничего другого не оставалась, как родить.

— Ты пожертвовала своим образованием ради племянницы…

— Дочери, — поправила она маму и села на стул. — И до сих пор не жалею об этом. Я поступила правильно и это не обсуждается.

Оливия слабо улыбнулась, когда почувствовала на душе долгожданный покой и встретилась с понимающим взглядом матери. Да, она не смогла получить образование, но получила более ценное и любимое.

— Дочери, — согласилась женщина. — Кто отец Алисы?

— Понятия не имею. Это надо спросить у Вики, — ответила Оливия.

Они повернулись на звук доносившегося из зала храпа.

— Сейчас уже половина первого. Иди спать. Завтра утром я задам ей хорошую трепку! — строго сказала Нина Евгеньевна.

— Мам, твоя волшебная трепка ситуации не поможет, но я поговорю с ней и расскажу обо всех весомых причинах, по которой она не сможет забрать моего ребенка. Отправляйся спать. Тем более скоро подействуют твои капли.

Оливия взяла из шкафа подушку и легкое одеяло. Вика продолжала спать в той же самой позе, что и была несколько минут назад после пощечины. Краснота на щеке еще не прошла и, скорее всего, сестра не вспомнит об этом на утро. Она подложила под ее голову подушку, опустила подол платья и накрыла по пояс одеялом. Оливия понимала, что Вика, несмотря на то, что лежит на полу, не простудится и передумала будить ее, чтобы отправить в постель.

Нина Евгеньевна еще раз взглянула на Вику и зашла к себе в комнату. Оливия выключила свет в гостиной, открыла дверь в спальню и обнаружила, что Алисы нет в постели. Окно было открыто, и от легкого летнего ветерка колыхались занавески. Она включила свет и прошлась взглядом по комнате. Алисы нигде не было. Очередная паника накрыла ее с ног до головы и заставила подбежать к окну.

Глава двадцать вторая

— Кто, по-вашему, мог это сделать?

— Откуда я знаю? — со злостью ответил Руслан криминалисту, который вынул пулю из стены и положил в пакетик. — Когда узнаете, не забудьте и мне шепнуть. Лично прибью его!

— Советую вам даже не произносить подобные слова в чей-нибудь адрес. Статью «Угроза убийством» никто не отменял, — пробормотал полицейский, заполняя протокол места осмотра.