Забытая Византия, которая спасла Запад - Ларс Браунворт

Тяжело переживая утрату, Юстиниан в 549 году вызвал Велизария в Константинополь и встретил его как брата. Обняв усталого полководца, который так верно служил ему все эти годы, он поселил его в роскошном дворце и даже воздвиг бронзовую статую в его честь. Велизарию было неловко от таких почестей, и вскоре он предпочел отойти в тень, но немногие люди в империи заслуживали большей славы. Не будь его, обширные завоевания Юстиниана были бы невозможны, и у куда более маленького государства не было бы возможности выстоять в бурях следующих столетий.

Пока Велизарий оставался в Константинополе сторонним наблюдателем, Тотила осадил Рим, и городской гарнизон, обнищавший и деморализованный, уставший от вкуса конины, открыл ему ворота, посопротивлявшись лишь для вида. Когда древняя столица пала — с начала войны уже в четвертый раз перейдя в другие руки, — Юстиниан наконец убедился, что Италию можно завоевать, только доверив единое командование одному командиру. Призвав к себе старого евнуха Нарсеса, он снарядил большую армию и поручил ее придворному.

Нарсес, которому в то время было уже за семьдесят, был странным выбором на роль верховного командующего — особенно если учесть, что весь его военный опыт заключался в его участии в подавлении мятежа «Ника», когда он вырезал несколько сотен безоружных людей, и еще в том, что именно из-за него Велизарий потерял Милан двенадцать лет назад. Но Нарсес был искушенным дипломатом, который всю жизнь провел, скользя по опасным водам придворной политики, и немногие люди в империи обладали такими обширными связями. Как полагал император, возраст — не главное. Ему самому было около семидесяти, и он полагал, что если возраст нисколько не уменьшил его энергии, то же самое верно и для его нового полководца.

Нарсесу досталось все снаряжение, в котором было отказано его предшественнику, чтобы он мог одержать победу, которая должна была принадлежать Велизарию. Отплыв с армией, чей размер почти в десять раз превышал данную великому полководцу, Нарсес забрал с собой деньги, причитавшиеся многострадальному византийскому гарнизону. Прибыв в Италию, он принялся щедро раздавать золото, и люди стали стягиваться под его знамена, увеличивая ряды его войска.

Стоило только последнему транспортному судну выйти из имперской гавани, как в Константинополь прибыли два посланника, принеся императору интригующую весть. Они явились из вестготской Испании и рассказали об растущих там беспорядках и римском восстании против варварского короля. Под командованием выдающегося лидера по имени Атанагильд мятежники захватили Кордову и теперь просили империю помочь им взять Севилью.

Любой другой человек пожелал бы этим людям удачи и отверг эту смехотворною идею. Ресурсы империи были почти истощены, армии увязли в опасных трясинах Италии, и последнее, что было нужно Византии — это связываться с отдаленной провинцией, расположенной за сотни миль от и без того чрезмерно растянутых линий связи и снабжения. Однако Юстиниан не устоял перед искушением и немедленно согласился. Испания была последним королевством, где римским христианским населением правил варвар, король-арианин, так что византийцам легко было представить себя защитниками веры. Юстиниан полагал, что народ Испании неминуемо восстанет против своих еретических повелителей, обеспечив тем самым превосходную стартовую позицию для завоевания остального полуострова.

Те, кто считал Нарсеса слишком старым и немощным, чтобы возглавлять вторжение, были потрясены выбором человека, которому Юстиниан доверил поход в Испанию. Почти девяностолетний Либерий обладал обширным военным опытом, и, несмотря на свои годы, превосходно подходил на роль командующего. Возглавив армию всего в несколько сотен человек, хитроумный полководец вскоре подчинил себе испанцев. Высадившись в Испании, он вскоре пришел на помощь Атанагильду и захватил Севилью, но когда предводителя восстания объявили королем, и тот нервно попросил византийцев удалиться, полководец наотрез отказался. Блестяще организовав партизанскую войну, он сумел натравить романизированное население их арианских хозяев и с боем вернуть империи весь юг Испании.

В тот же самый месяц, когда отплыл Либерий, Нарсес начал свой долгий поход на Рим. Тотила рассмеялся, когда услышал, что евнух ведет имперскую армию и позволил франкским варварам войти в северную Италию, надеясь, что они справятся с неприятностью за него. Впрочем, готы вскоре обнаружили, что в слабом теле Нарсеса таился острый ум: он без усилий уклонился от франков, обойдя их вдоль побережья.

Возле старого римского города под названием Буста Галлорум Нарсес застиг Тотилу врасплох и в кровопролитной битве разбил армию готов, попутно убив их короля. Обнищавший Рим открыл византийцам ворота, и в качестве символов своего триумфа Нарсес отправил в Константинополь ключи от города — вместе с украшенной драгоценными камнями короной Тотилы, золочеными доспехами и окровавленной одеждой.

Пока победоносный Нарсес был занят уничтожением остатков готов в Италии, Юстиниан начал готовиться к завоеванию Испании, но вернувшаяся чума нарушила его планы. Она свирепствовала шесть месяцев, опустошая и без того еле живую империю, и императору пришлось отказаться от планов дальнейших завоеваний. Как будто символизируя трудности, с которыми столкнулись византийцы, в тот же год от землетрясения в Софийском соборе обрушился свод над алтарем. Весь собор был построен за шесть лет — хотя сейчас казалось, что это было целую вечность назад, — но теперь нехватка денег была столь острой, что отремонтировали его только через пять лет.

Все денежные средства, которые еще могла производить империя, шли на поддержание безопасности, что было первоочередной целью. В то время попросту не осталось людей, чтобы встать на смену погибшим или умершим от чумы, поэтому Юстиниан до предела сократил войско, в противостоянии с противником полагаясь больше на золото, чем на сталь. В начале его правления армия насчитывала более полумиллиона человек; к концу в ней осталось всего лишь сто пятьдесят тысяч. Поскольку протяженность границ увеличилась почти вдвое, поредевшая армия не могла эффективно охранять их все сразу. В 559 году опасная затея Юстиниана сыграла с ним злую шутку, когда отряд гуннов пересек неохраняемую границу и оказался в тридцати милях от Константинополя.

Благодаря своим мощным укреплениям город был вне опасности, но для императора, покорившего королевства готов и вандалов, было унизительно отсиживаться за стенами, пока небольшое войско варваров разоряло предместья. К несчастью для Юстиниана, под рукой у него не было армии, чтобы наказать этих бесстыжих дикарей, но в городе все же был удалившийся от дел полководец. Как и много раз в прошлом, император призвал Велизария и поручил ему последнюю задачу.

Десять лет прошло с тех пор, как полководец последний раз участвовал в сражении, но обычного своего блеска он не утратил. На скорую руку собрав армию из нескольких сотен стражников, ветеранов и добровольцев, он разгромил гуннов в тщательно подготовленной засаде и даже сумел отогнать захватчиков обратно к границам. Вид непобедимого полководца, снова разметавшего все на своем пути, воскресил в императоре старые страхи, которые дремали в нем со смерти Феодоры. Испытав довольно неприятную вспышку ревности, император резко отстранил Велизария от должности и принял на себя командование армией. Великий полководец, которому шел только шестой десяток, вежливо отошел в сторону, снова спокойно наблюдая, как другой человек присваивает победу, которой он добился.

Возможно, методы Юстиниана внешне не были такими же воодушевляющими, но они определенно действовали. Подкупив гуннов, чтобы они ушли, император спровоцировал враждебное племя на вторжение в их родную землю. Едва ли это можно назвать блестящей победой — но были причины, чтобы отпраздновать ее. В империи наконец наступил мир.

Так продолжалось до конца правления Юстиниана. Велизария он больше не призывал, но тот прожил достаточно долго, чтобы увидеть, как Нарсес разбил войско франков у Вероны, положив тем самым конец долгой и кровопролитной войне. Возможно, полководец нашел некое удовлетворение в том, что увидел окончательное воплощение замысла своего государя. Должно быть, многим приходило в голову, что хотя Нарсес и водрузил победное знамя, именно труды Велизария сделали возможным воплощение мечты Юстиниана. Несмотря на все это, верность полководца была непоколебима, и свое унижение он переживал молча, предпочитая остаться преданным слугой человека, который мог лишиться власти, если бы только Велизарий пожелал этого.[89] Юстиниан пережил его только на восемь месяцев и 14 ноября 565 года умер во сне в почтенные восемьдесят три года.[90]