Радио Судьбы - Дмитрий Сафонов

Мезенцев ощутил некоторую ущербность, словно он старался выместить на ни в чем не повинном бумажном персонаже свои собственные глубоко запрятанные комплексы. «Надо его тоже как-нибудь... Как-нибудь... Чтобы он смутился, наконец...»

– А вас как зовут?

Он и не заметил, что задумался надолго. Коротышке даже пришлось повторить вопрос.

– А? – Он чуть было не сказал: «капитан Некрасов». – Дмитрий.

– Очень приятно.

– И мне тоже.

«Да. Героем, оказывается, быть легко. Тогда, по крайней мере, есть тема для разговора – твои бесчисленные подвиги. А я...»

Что-то не клеилось. Он не знал, о чем говорить. Что он мог сказать о себе? Чем он мог ее заинтересовать? Ведь женщин нужно чем-то заинтересовывать? Или не нужно?

Пишущая машинка сполна возвращала ему все долги и авансы. Коли тебе так захотелось одерживать победы в выдуманном мире, на-ка, попробуй, чего ты стоишь в реальном. И, видимо, в реальном он стоил пока немного. Просто один раз прыгнул с парашютом. Конечно, большинство не делало даже этого, но, если вдуматься, один прыжок – это не так уж и много. Это мало что меняет.

Сначала он хотел ляпнуть – просто взять и ляпнуть! – «Давайте выпьем вместе шампанского! Отметим наш первый прыжок!», но что-то его остановило. А теперь время было упущено. С каждой секундой сделать это становилось все тяжелее и тяжелее. Нет, попытаться-то, конечно, можно, но он уже знал, что услышит в ответ. Или – убедил себя в том, что знает.

Ну а что он может услышать в ответ? «Да-да, конечно! Давайте! Но у меня есть одна странная привычка: пить шампанское только в постели с роскошным мужчиной, между первой и второй палками. Вас это не смущает?»

Мезенцев покосился на девушку. Вряд ли она так скажет. И странное дело – чем больше он робел, тем больше она ему нравилась.

Вот только ощущение того, что он снова стал молодым и легким, постепенно улетучивалось. Выдыхалось.

Они приближались к белому двухэтажному домику – скорее, не домику, а башенке. «Центру управления полетами». Диспетчерской аэроклуба.

Дмитрий издалека заметил нервную суету, царившую рядом с башенкой.

– По-моему, там что-то случилось, – сказал он, стараясь придать лицу убедительно-серьезный вид.

Они прошли последние сто метров и поняли, что действительно что-то случилось.

Невысокий коренастый мужчина в голубой рубашке, с коротким седым ежиком на голове (по виду – начальник аэродрома) махал им рукой:

– Быстрее! Быстрее!

– Что такое? – поинтересовался Мезенцев, но мужчина оставил его вопрос без ответа.

Он схватил Дмитрия за лямки, подтянул к себе и быстрым уверенным движением расстегнул замок. Затем то же самое проделал с Ритой.

– Бросайте парашюты и уходите! Быстро!

– А в чем, собственно, дело?

Мезенцев попытался еще что-то сказать, но мужчина набрал полную грудь воздуха и заорал так, что на шее у него вздулись вены, а из-под ровного кирпичного загара показался румянец.

– Я приказываю вам немедленно покинуть территорию аэродрома! Слышите? Немедленно! – Он показал на дорожку, ведущую вдоль опушки леса к шоссе. По дорожке быстро удалялись шесть черных фигурок – другие «перворазники».

– Хорошо. – Дмитрий пожал плечами. – Мы уходим.

– Да не «хорошо», а валите отсюда, пока целы! Бегом!

– Ладно, ладно.

Мезенцев развернулся и направился к дорожке. Рита пошла следом.

Начальник, увидев, что они уходят, моментально потерял к ним интерес и убежал в «башенку» диспетчерской.

– Смотри! – Мезенцев почувствовал, что Рита дернула его за руку. Дернула вниз, как ребенок дергает отца за палец, приказывая остановиться. – Там!

Он оглянулся. У стены белой башенки лежал какой-то продолговатый предмет, накрытый выцветшим брезентом. Сначала Мезенцев не понял, что в этом предмете могло привлечь ее внимание, но потом, когда хорошенько присмотрелся...

Ноги. Из-под края брезента торчали ноги в коричневых ботинках. И тот факт, что они были как-то неестественно вывернуты, не оставлял никаких сомнений: их владелец (если только мертвый человек может ВЛАДЕТЬ своими мертвыми ногами) не просто прилег отдохнуть и не просто закрылся тряпкой от палящего солнца.

– Пойдем отсюда, – сказала Рита.

А он все стоял и смотрел, как зачарованный.

Она отошла шагов на десять и снова окликнула его:

– Дмитрий, пойдем!

Только тогда Мезенцев смог отвести глаза от этих коричневых ботинок. Он встряхнулся и бросился догонять Риту. Вопрос о шампанском решился сам собой. «Мне кажется, я снова слышу ЗВОН. Или это только кажется?»

Они дошли до шоссе. Те «перворазники», что приземлились поближе к аэроклубу, чем Мезенцев, и пораньше, чем Рита, уже побросали свои вещички в багажники стоявших у белого шлагбаума машин и уехали.

У Дмитрия машины не было. Он приехал сюда на автобусе. Он огляделся, пытаясь угадать, куда пойдет Рита. Но, судя по всему, она тоже добиралась своим ходом.

– Мне туда. – Дмитрий махнул рукой налево. – В Протвино. Рита улыбнулась:

– А мне – в другую сторону.

– Жаль... – Мезенцев помялся. Он вдруг почувствовал, что ужасно не хочет отпускать ее. – А... А вы где живете?

– В Ферзикове, – ответила девушка.

– У-у. – Мезенцев кивнул. Название «Ферзиково» ни о чем ему не говорило. Он и Протвина-то толком не знал, большую часть времени проводил в квартире. – А... – Он пытался ухватиться за последнюю надежду. – Скажите, через Ферзиково не ходят автобусы до Протвина? – И, увидев ее удивленный взгляд, добавил: – Я думал, может, так ближе... – Он беспомощно развел руками. «Конечно, ты именно так и думал. Конечно, так ближе. А еще лучше – через Владивосток. Или Вашингтон».

– Нет. Через Ферзиково автобусы до Протвина не ходят. Это в противоположную сторону.

– Ну да, понимаю, – он покивал. – А ваш автобус скоро? Девушка рассмеялась:

– Если я буду ждать автобуса, до доберусь домой не раньше шести. Нет, придется ловить попутку. Может, довезут до Тарусы, а там – еще как-нибудь...

Мезенцев оглянулся. На дороге не было никаких машин. Ни одной.

– Хотите, я помогу вам поймать машину? – Он все искал повод, чтобы задержаться, остаться с ней хотя бы еще на несколько минут.

– Нет, думаю, если я буду одна, у меня это лучше получится. А? Как считаете?

Она и тут оказалась права. «Любой водитель охотнее притормозит, увидев молодую привлекательную девушку, чем краснорожего здоровяка. Девяносто как-никак...»

– Да... – Он вздохнул.

Рита подняла руку. Мезенцев быстро обернулся, но не увидел автомобиля. Правда, он уловил шум мотора, доносившийся из-за холма – дорога в этом месте делала резкую «горку».

– Да, да... Я сейчас отойду, чтобы вам не мешать. Я просто... Я хотел сказать, что мне было очень приятно с вами познакомиться.

Рита снова улыбнулась, но на этот раз уже нетерпеливо.

– И мне тоже. До свидания, Дмитрий!

– До свидания...

Он развернулся и печально побрел к остановке. Шум мотора нарастал. Внезапно из-за горки выскочил мотоцикл: угольно-черный, С никелированными колесами. Мотоциклист не ехал– он мчался куда-то, как на пожар. Мезенцев даже увидел, как мотоцикл подпрыгнул в высшей точке подъема, пролетел пару метров по воздуху и затем снова коснулся асфальта блестящими колесами.

Парень, сидевший за рулем, выглядел стильно. Черная косуха, длинный белый шарф. Такие шарфы в годы Великой Отечественной войны носили немецкие и американские летчики: во время воздушного боя им приходилось постоянно крутить головой, и шелк не давал натереть шею. На голове у парня был кожаный шлем (тоже как у летчика, но скорее летчика Первой мировой) и очки-консервы.

Мезенцев почувствовал укол ревности. Одно дело – сесть в машину, может быть, даже на заднее сиденье, и совсем другое – на мотоцикл. Ведь тогда ей придется держаться за этого парня. Обнимать его.

«Надеюсь, она не настолько глупа, чтобы усесться на мо тоцикл. Она же не смертница», – подумал Мезенцев, даже не замечая, что повторяет расхожее обывательское утверждение, будто все мотоциклисты – потенциальные самоубийцы. Но внутренний голос это заметил. И тут же возразил ему:

«А как насчет парашютистов? Они ведь тоже смертники».

Мезенцев застыл. Он еще не успел отойти достаточно далеко – всего каких-нибудь десять-пятнадцать шагов. Он обернулся.

Так и есть. Рита продолжала голосовать, и мотоцикл замедлял ход. Дмитрий рассмотрел каплевидный бак, расписанный языками яркого пламени, голубые (по виду – настоящие, дорогие, он умел отличить родные ливайсы от изделий венгерского пошива) джинсы и остроносые ковбойские сапоги из светло-коричневой замши.

Мотоциклист затормозил. Он съехал на обочину и встал рядом с девушкой. Мезенцев не слышал, о чем они говорили. Рита приветливо улыбалась и кивала. Она явно собиралась поехать с этим парнем.

Мезенцеву вдруг ужасно захотелось, чтобы она что-то забыла. Зажигалку, мобильный телефон или ручку, что угодно, лишь бы у него был повод ее окликнуть. Но Рита ничего не забыла. Он замялся, пытаясь придумать правдоподобный предлог.