Последний гвоздь - Стефан Анхем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Реннинг пожал плечами.
– Он может находиться где угодно и совершенно точно зашифрован.
– Шифрование – не проблема. С ним мы разберемся. Помощь нам нужна в том, чтобы преодолеть файервол, и мы сможем внедрить наших поисковых роботов, а когда они закончат работу, нам нужен инсайдер, который заметет следы.
Реннинг посмотрел на Дуню и легко прикоснулся к ее щеке.
– Мне кажется, ты не понимаешь, как ты мне дорога. Какой важной для меня была и остаешься. И какую боль я испытал, когда ты просто исчезла.
– Микаэль, я все это знаю, но сейчас…
– Нет, теперь моя очередь говорить, и я хочу, чтобы ты выслушала, потому что ты, похоже, так и не поняла, в чем тут, черт побери, дело. – Он замолчал и помассировал виски, прежде чем продолжить. – Конечно, я хочу тебе помочь. Конечно, хочу сделать для тебя все, что угодно. Но тебе меньше всего сейчас нужна помощь в том, чтобы преодолеть файервол полицейского интранета.
– И это то, что ты мне хочешь сказать?
– Дуня. Все это, чем бы ты сейчас ни занималась, зашло слишком далеко.
– Спустя столько лет. После всего, что мы вместе пережили.
– Но, черт возьми, ты что не видишь, что ты делаешь? Что тебе нужно обратиться за помощью, пока не поздно.
– О’кей, я поняла. – Дуня обиженно кивнула. – Хорошо, теперь я знаю твою позицию и могу только пожелать тебе и твоему новому бойфренду в Мальме охренительно прекрасной совместной жизни. Что тут еще сказать?
– Да, видимо, нечего.
– Значит, тебе остается только уйти. Чего ты ждешь? Объятий? Или чего-то вроде «все нормально, я все понимаю давай поужинаем, когда все закончится»?
– Нет, я жду, что ты отдашь ключи от моей квартиры.
Дуня взглянула на его протянутую руку, а потом подняла взгляд и, глядя ему в глаза, достала из внутреннего кармана связку ключей и передала ему с намеком на улыбку. – И кто теперь будет поливать цветы, когда тебя нет дома?
Реннинг не ответил на улыбку, а только, покачав головой, протиснулся мимо нее, отомкнул замок и открыл дверь. Но, выходя, остановился и снова к ней обернулся.
– Я правда надеюсь, что ты послушаешься моего совета и обратишься за помощью. Но… – Он замолчал, колеблясь, стоит ли продолжать. – Насколько я тебя знаю, завтра вечером ты предпочтешь подцепить какого-нибудь молоденького полицейского с рацией. Конечно, это суббота, а не вторник, но что поделаешь.
14
Ян Хеск не стал подъезжать к дому. Он решил припарковаться в квартале от него и заглушил двигатель в восточном конце улицы Уралвей на острове Амагер к югу от Копенгагена. Затем он остался сидеть за рулем, пытаясь унять дыхание до состояния, которое при некоторой доле фантазии можно назвать спокойным.
Но ничего не выходило. В крови циркулировало столько адреналина, что Хеск был совершенно не в себе – чувствовал восторг и тревогу одновременно.
Наконец он напал на чей-то след. Он. Не они. Не вся команда общими усилиями, а именно он. И именно это ему и нужно, чтобы показать не только Хейнесену и остальным, а прежде всего Слейзнеру, что он достоин повышения. Что все-таки на него можно положиться.
В то же время он никогда так не боялся, как тогда, когда, стараясь не дышать, сидел в том шкафу с выключенным мобильным в руке.
Он понятия не имел, кто те мужчины, которые зашли в дом к Клинге и стали его обыскивать. Он предполагал некий вариант наемной службы безопасности. Однако без сомнения это те самые двое, которые меняли лампы в разгар вскрытия в отделе судмедэкспертизы.
В обоих случаях они общались между собой на английском. Один с выраженным восточно-европейским акцентом, а второй, очевидно более высокого статуса, разговаривал на свободном датском. Но он по-прежнему не знал, кто им платит.
Без сомнений, спрятаться было верным решением. Всего через минуту после того как он отключил мобильный, одному из мужчин позвонили, и затем они внезапно исчезли так же стремительно, как появились.
Однако дальше скрываться не получится. Вероятно, они уже выяснили, что он отвечает за расследование, и если судить по их методам, то визит к нему – только вопрос времени.
В качестве решения нужно использовать совершенно противоположную стратегию той, которой он следовал до настоящего момента, держа максимально возможное количество информации о деле за закрытыми дверями. С сегодняшнего дня они начнут выходить на публику и сообщать детали. На самом деле, ему этого совсем не хотелось, но чем больше людей будут знать, к чему они пришли и как продвигается расследование, тем более неинтересной и непримечательной будет им казаться его фигура.
Первым делом он проведет пресс-конференцию. Уже завтра в первой половине дня позовет все новостные газеты, радио и телеканалы и сообщит им большую часть того, что ему известно.
Уже по дороге домой он закинул эту идею Хейнесену, и тот ожидаемо стал настаивать, чтобы они проинформировали Слейзнера, который прямым текстом просил сообщать ему о текущей ситуации. Игнорирование этого, по словам Хейнесена, могло быть расценено как прямое неповиновение.
В его словах была доля здравого смысла, но Хеск стоял на своем. Проинформировать Слейзнера означало отдать ему инициативу в проведении пресс-конференции. Хейнесен, конечно, ничего против не имел. В любом случае, он никогда не имел амбиций стать начальником и, казалось, хорошо себя чувствовал, находясь в тени.
Но Хеска такой вариант не устраивал. Стоит ему попасть в тень Слейзнера, как он навсегда застрянет в роли жалкого мелкого начальника без права на самостоятельные мысли. То, что вдобавок они перестанут понимать, что кому известно, – еще один аргумент против привлечения Слейзнера.
Он достал старый «Эрикссон» и взвесил в руке. Без сомнений, двое мужчин охотились именно за ним. Они имели доступ к достаточно сложному оборудованию, чтобы определить местоположение с точностью до комнаты, и меньше чем через полторы минуты после того, как он выключил телефон, они поняли, что контакт с ним потерян.
В соседней комнате возникла явная растерянность. Вначале они предполагали, что их подвело собственное оборудование, и датскоговорящий не сдерживал себя в критике. Затем они склонялись к теории, что в мобильном сел аккумулятор, после чего на протяжении получаса переворачивали кабинет вверх дном, пока внезапно не ответили на звонок и не покинули дом.
Сам Хеск оставался в шкафу еще полчаса, прежде чем решился открыть дверь и выйти наружу. Ни внутри, ни снаружи дома никого не оказалось. Даже улица перед
