Журнал «Вокруг Света» №07 за 1980 год - Вокруг Света

Хотя на СП собаки всегда общие, дружбе некоторых из них с отдельными полярниками можно удивляться бесконечно. Вот, например, Белка. Она особенно верна гидрохимику Геннадию Павлову, и ее редко увидишь без него; для Жульки же нет лучше Аркадича, повара, а о привязанности нашего «маркони», радиста Виталия Шелудякова, к маленькому рыжему песику со странной кличкой Ким Василич можно написать целую повесть...

Зимней полярной стужей часами, а иногда и сутками сидит радист, не снимая с головы наушников, и работает на ключе. Сколько бы ни продолжалось дежурство Виталия, Ким Василич не отойдет от него ни на шаг. Так и будет лежать слева, прислушиваясь к равномерному стуку ключа, поглядывать на вспышки индикаторной лампочки. А если выдастся в эфире минутное молчание и радист снимет с головы наушники, пес тут же вскакивает на задние лапы, передние кладет хозяину на колени и, виляя хвостом, ждет, когда с ним заговорят. Потреплет Виталий пса по голове, скажет несколько ободряющих слов — и обоим становится легче.

Этому песику, который больше выглядит щенком, чем взрослой собакой, Виталий, наверное, обязан жизнью.

Как-то осенью в перерыве между сеансами связи Виталий решил пробежаться на лыжах. А перед этим он сунул Ким Василичу миску с едой. Виталий быстро надел лыжи и, минуя кают-компанию и домик механиков, вышел в чистое поле. Медведь появился совершенно неожиданно. Станция в это время находилась на 86-м градусе северной широты, и мы все на СП были совершенно уверены, что на этих широтах не встретим ни одного медведя. Таскать постоянно для предосторожности карабин нам казалось излишним. Виталий увидел медведя, когда тот отрезал ему путь к станции. В руках человека одни лыжные палки. И, как назло, вся надежная свора собак убежала с гидрологами к дальним палаткам. Но Ким Василич тем временем, очистив миску, бросился по следу хозяина...

Храбростью наш песик, конечно, не отличался — слишком был мал, но, увидев грозящую хозяину беду, поднял вокруг медведя такой звонкий лай, что тот вначале растерялся, а потом, рыкнув, сделал резкий выпад и чуть не раздавил пса лапой. В страхе Ким Василич отскочил метров на пятнадцать... и хотел было убежать совсем, но остановился. Собственный страх в нем боролся со страхом за жизнь хозяина.

Несколько секунд он колебался, а затем, заливаясь пуще прежнего, кинулся к медведю... Собаки у дальних палаток, услышав зов Ким Василича, появились в самый критический момент. Медведь был от Виталия на расстоянии двойного прыжка, когда они взяли его в такое плотное кольцо, что у того пропало всякое желание связываться с человеком. Зверь кружился среди псов, пытаясь подцепить их лапой, но задеть по-серьезному хотя бы одного ему так и не удалось.

Виталий был уже вне опасности, а собаки гнали медведя еще целый километр...

Вот почему на СП полярники любят собак. Никто не пройдет мимо, не позвав и не приласкав четвероногого. А когда собака ожидает потомство, то еще до появления его на свет к начальнику станции идут представители различных научных служб, в жарких спорах доказывают, что они более других заслуживают щенка.

Многие из собак полярных станций, особенно родившиеся на СП, не знают даже, что на свете есть земля, лес, трава... Под их ногами всегда один только лед. Вот почему они с таким волнением встречают самолеты: от них пахнет незнакомыми, манящими запахами... От возбуждения собаки начинают драться, и не просто так, от радости, а до боли, крови! И боже упаси в такие минуты вновь прибывшему человеку оказать внимание какой-нибудь одной собаке. Другие ее загрызут.

К сожалению, среди собак полярных станций из-за стихийности подбора бывают досадные исключения. Зимовщики с СП-22 рассказывали про двух псов, один из которых при виде белого медведя спрятался за хозяина, другой же просто убежал в дом. «Хотелось бы, — говорили полярники, — чтобы на станциях не было таких случайных псов. Для СП нужна такая порода собак, которая отвечала бы всем требованиям жизни и работы в условиях дрейфующих льдов. После специальной дрессировки собаки на СП могли бы вовремя извещать о начале опасного торошения, отличать толстые льды от более тонких при переходе через них, чуять занесенные снегом предательские трещины и выполнять некоторые хозяйственные работы. К этому вопросу хорошо бы подойти с научной точки зрения».

...Я смотрел на Могилевского и не мог понять, что с ним: сняв шапку, он вытянул шею и вертел головой по сторонам.

— Что с тобой, Илья?

— Сними шапку, — вместо ответа сказал он. — Послушай!

Я снял ушанку и сразу ясно услышал отдаленный лай собаки.

— Дай бинокль! — почти крикнул я и приник к окулярам. В направлении несколько левее нашего пути, метрах в четырехстах, я увидел собаку.

Стоя на высоком плоском торосе, она отчетливо выделялась на фоне неба. Я узнал ее. Это был Малыш, один из самых моих любимых псов на СП-23. Илья тоже любил Малыша. В домике у нас всегда для него было припрятано мясо. Иногда мы с Ильей расчесывали спутавшийся густой рыжий мех его, и Малышу это нравилось.

...Не знаю, кто больше прыгал от счастья — мы с Ильей или пес. Он умудрился лизнуть нас обоих в лица, а я на радостях поцеловал Малыша в морду.

Мы были уверены, что за собакой появятся и люди, но Малыш был один. Тогда, ориентируясь по его следам, мы пошли в ту сторону, откуда пришла собака.

Часа через три среди белых ледяных полей мы увидели наш плоский, серый, как облако, айсберг. В бинокль можно было рассмотреть тоненькие ниточки радиоантенн...

Позже выяснилось: мы правильно пошли на юг, но, пока плутали, наша льдина изменила направление дрейфа, и мы вышли к ее самой узкой трехкилометровой части. Не будь Малыша, мы прошли бы станцию стороной. Мы были спасены, и спасены собакой, простой и беспородной дворнягой.

В. Крючкин Фото автора и Н. Шестакова

Приговоренный обвиняет. Андре Банзимра

М илли проснулась в незнакомой комнате. Несмотря на задернутые шторы, все вокруг заливал яркий свет. Очевидно, было уже далеко за полдень.

Всю ночь Милли спала тяжелым сном и сейчас не могла вспомнить ничего из того, что произошло накануне. Потом она увидела Бруно. Без радости всматривалась молодая женщина в лицо мужа. Теперь она вспомнила события минувшей ночи, свой страх, который потом перешел в ужас, свои метания по пустынным улицам, неожиданную встречу с мужем, появившимся неизвестно откуда Бруно не задал ей ни одного вопроса. Он привел жену в отель, в комнату, где она сейчас открыла глаза, заставил ее принять таблетку снотворного, уложил в постель. Его голос, присутствие успокоили ее, и она наконец провалилась в глубокий колодец искусственного сна, в который не проникали даже кошмары. Сейчас Милли чувствовала себя отдохнувшей, спокойной. Она увидела, что Бруно заметил это, и ощутила раздражение, так как поняла: сейчас он начнет задавать вопросы.

— Милли, объясни мне, пожалуйста, что произошло?

На лице молодой женщины появилось выражение такой скуки, что он замолчал. Она повернула голову в другую сторону.

— Милли!

Неприятной чертой Бруно было то, что он все время как бы о чем-то умолял, в его голосе всегда звучали просьба, отчаяние.

— Бруно, ты опять выглядишь, как побитая собака! — Милли заставила себя улыбнуться, но она бы предпочла, чтобы он снова оказался в тысячах миль отсюда. — Как ты меня нашел?

— Получив твою телеграмму из Нью-Вераля, я понял, что тебя заставила уехать туда заметка в газете, где говорилось о приговоре, вынесенном Эдварду Адамсу. Когда в понедельник самолет доставил меня в Нью-Вераль, я не знал, в каком отеле тебя искать. Потом догадался обратиться в полицию, и там нашли регистрационную карточку отеля, где ты остановилась. Но в отеле мне заявили, что ты уехала в воскресенье, не оставив адреса и не уплатив по счету. На всякий случай я поехал на вокзал, чтобы опросить служащих. У меня почти не было надежды, что кто-либо из них мог запомнить одну из пассажирок среди множества других. Но нашелся человек, вспомнивший молодую женщину, одетую в зеленую курточку и оранжевую юбку. Это было единственное, что в своем поспешном бегстве от меня ты увезла с собой. Служащему показалось, что ты брала билет в Комптон... Милли, я так тебя люблю, что поехал бы разыскивать на край света...

Молодая женщина вскочила с постели и стала поспешно одеваться. Бруно отвернулся, чтобы не смущать ее.

— Не можешь ли ты мне сказать, зачем ты приехала сюда?

— Ты знаешь. Чтобы увидеть Эдварда Адамса.

Милли возненавидела бы мужа, если бы он сказал что-нибудь плохое об Адамсе. Но он этого не сделал.