Славное море. Первая волна - Андрей Иванов

«Второй», — отметила про себя мать и вздохнула тя­желее прежнего.

На берегу еще больше зашумели, задвигались. К ней подошла учительница и тронула ее за локоть.

— Здравствуйте, Анна Ильинична!

— Здравствуйте, Антонина Петровна! — ответила мать, уже справляясь с волнением. — Вот сына прово­жаю... Вам бы немного раньше прийти. Он только что ушел на корабль.

— Очень хорошо. Я рада за Гену. Морские дороги, Анна Ильинична, зыбкие. Но кто научится ходить по ним, легок путь того будет на твердой земле.

Живя несколько лет с мужем в Северном порту, она сама любила море и действительно была рада за своего воспитанника.

— Спасибо вам за поддержку и заботу. — Анна Ильинична взяла легкую руку учительницы и порыви­сто прижала к груди. Одна мать знала, что учительница просила боцмана и капитана взять Гену на пароход.

— Что вы! — смутилась Антонина Петровна.

Голос ее дрогнул, но руки она не отняла. Да и как это можно было сделать? Сейчас искренне, от всей ду­ши признали ее дела учительницы. Не преподавателя, не классного руководителя, а именно учительницы. Ни­когда в жизни не отмечали так ее труд, и никогда не бы­ло так хорошо на душе.

Так и стояли они вдвоем, близкие друг другу, — две матери, провожающие в большую жизнь одного сына.

IV

...Матрос Серов не на вахте, но дел много и у него. Одно за другим сыплются многочисленные поручения боцмана, старшего помощника капитана. Гена летает с верхнего мостика на нижнюю палубу, в трюм и обратно.

Ему нравится, что он всем нужен, и без него уже не обойтись.

Мельком с верхней палубы взглянул на длинный в двадцать единиц караван, который они ведут за собой.

На несамоходных судах уже подняли якор, караван находился на плаву, удерживаемый стальным буксирным канатом «Полярного».

Вслед за «Полярным», впереди каравана, особенно выделялся широкими черными бортами и желтыми по­грузочными механизмами лихтер «Ленский-1». В средине каравана поднималась красная надстройка брандвахты. Там стоял веселый говор, играли на гитаре.

Раздался третий гудок. Выполнив последнее поруче­ние, Геннадий подошел к правому борту, чтобы еще раз посмотреть на мать, и увидел Антонину Петровну...

— Ну, кажется, все сделано, — сказал рядом капи­тану боцман.

Капитан ответил ему морской шуткой:

— Если бы капитан корабля ждал, когда будет за­кончено последнее приготовление, он не отчалил бы от берега до конца навигации.

Взял в руки мегафон и тихо для команды распоря­дился:

— Отчаливаем.

И уже громче на берег;

— Отдать концы!

Стоявшие на берегу у причальных столбов матросы сбросили тонкие железные тросы и, громко стуча баш­маками, по трапу побежали на теплоход.

Вслед за ними убрали трап.

— Поднять якорь! — продолжал распоряжаться капитан.

Шумно заработал паровой шпиленок, выбирая якор­ную цепь.

Под рукой капитана звякнули ручки телеграфа, и в машину пошел сигнал: «Самый малый вперед!»

Пароход стал- отваливать от берега, и за ним, чуть изгибаясь, двинулся весь караван. Берег медленно уп­лывал назад.

V

Геннадий стоял на нижней палубе и глядел на уда­ляющийся город. Сначала исчезли, как бы потонули в густой зелени берега жилые дома, потом корпуса и тру­бы заводов. Дольше всех, как маяк, белела залитая солн­цем башня электростанции.

Караван сделал разворот и пошел строго на север. Теперь с правого борта «Полярного» уже был не город, а поросшие низкими тальниками да высокими травами длинные острова. Далеко за островами в синей дымке вставали каменные горы противоположного берега.

Лена—могучая река. По длине она чуть не в два раза больше Волги. Но берега ее мало населены. И почти всю дорогу будут видны вот такие густо заросшие острова и высокие то серые, то желтые прибрежные горы.

— Матрос Серов! — услышал Гена возле себя зыч­ный голос боцмана.

— Есть матрос Серов! — вытянувшись, ответил Ген­надий.

— На бак, к вахтенному, помогать будешь.

— Есть на бак к вахтенному! — повторил он еще громче и бегом бросился к трапу, ведущему на верхнюю палубу.

Он не знал, где бак, но полагал, что где-нибудь на­верху. На вторую палубу выскочил возле машинного отделения.

Навстречу вышел длинный Сергей Алферов. Серов кинулся к нему.

— Мне нужно на бак. Где это?

Тот удивленно посмотрел на Гену и не торопясь от­ветил:

— Бак — это передняя палуба на носу теплохода, перед штурвальной рубкой. Понятно?

Слышавший, что на корабле все приказания началь­ства выполняются бегом, Геннадий, позабыв про Алфе­рова, кинулся на переднюю палубу.

VI

Матрос Носков, к которому послали Серова, такого же, как и Генка, роста, но покрепче сбит, старше года­ми и богаче веснушками.

Еще о нем можно было сказать, что он ходил по жиз­ни колесом, любил смеяться, часто и умело рассказы­вал занимательные приключения о Севере.

У него всегда улыбались не только золотистые гла-за, но и вздернутый, весь в веснушках нос, толстые круг­лые щеки и тонкие, широко разрезанные губы.

Полусогнувшись, он опускал за борт длинную жердь с белыми и черными отметками в футах.

— Двенадцать... Четырнадцать!.. — кричал он, ни на кого не глядя.

— Ты это кому? — спросил подошедший Геннадий.

— Кому надо, тот слышит, — продолжал Носков на­распев.—Четырнадцать. Четырнадцать с половиной...— II, повернувшись к Серову, быстро спросил: — Ты что без дела? Тринадцать... Тринадцать с половиной...

— К тебе послали.

— Очень хорошо. Четырнадцать...   Вот, поиграй-ка палочкой.—И сунул в руки Геннадию водомерный шест.

Шест был длинный, но сухой и показался Геннадию не особенно тяжелым. С силой ткнув его в воду с ма­леньким опережением хода корабля, Геннадий зорко следил за отметками.

— Че-тыр-над-цать... — стараясь подражать Носко-ву, запел Геннадий. — Опять четырнадцать...

Заметив, что у Геннадия все идет ладно, что рабо­тается ему в охотку. Носков отошел к месту курения и уселся у ящика с песком. Вынул папиросу, хотел украд­кой подремать. Но на мостике недовольно крикнули:

— Вахтенный, что случилось?

Носков мигом подлетел к борту. Геннадий закидывал шест. Его быстро проносило вдоль борта. Он молча за­кидывал снова и с тем же результатом.

— Что у тебя, почему молчишь? — с тревогой спро­сил Носков. — Он чувствовал себя виноватым, что оста­вил новичка одного. — Онемел, что ли?

— Шест не достает дна, — спокойно ответил Се­ров. Он был уверен, что в таком случае матросу не­чего сообщать на мостик.

— Кричи «под-табань» или «пронос», — приказал Носков.

«Под-табань» было новое, непонятное слово, и Геннадий принял второе.

— Про-но-ос, — запел он после каждого взмаха ше­стом.

Грело солнце, слепила вода. Шли мимо длинных зеленых островов, с которых тянуло лесной прохладой. Навстречу каравану из крутых обрывов вылетали стайки береговых ласточек и долго с веселым щебетанием кру­жились над судами.

На островах, на реке стояли обстановочные, знаки, указывающие путь кораблям. Но теплоход «Полярный» предназначался для плавания в море. Он имел глубокую осадку, и капитан принимал все необходимые меры пред­осторожности.

К концу вахты молодой матрос изрядно устал. Ломи­ло в плечах и костях рук, потерял певучесть и стал по­хрипывать голос.

Но кругом было много солнца и воздуха. А глав­ное — было сознание, что работу ему дали трудную, мо­жет быть, труднее, чем другим, а вот он с нею справ­ляется. И работа его особо важная, и место его на ко­рабле сейчас первое.

На Север идет огромный караван в двадцать еди­ниц, и каждое судно водоизмещением в несколько сот тонн. Впереди каравана — теплоход «Полярный», а на теплоходе сейчас первым стоит рядовой матрос Генна-шп Серов. Посты остальных вахтенных там, сзади. Да­же рулевой и сам капитан находятся у него за спиной. И капитан не отдаст никакой команды, прежде чем не сообщит ему своих данных стоящий на самом носу мат­рос Серов.

Стоит только ему крикнуть «одиннадцать... десять... девять» —и сразу забеспокоятся на мостике. Капитан отдаст приказание — право или лево руля или тихий КОД. Рулевой быстро закрутит езое колесо, побегут вдоль бортов на корму цепи рулевого управления, и теплоход круто свернет от мелкого места.

А чуть забудется, прозевает матрос Серов — тепло­ход налетит на мель. Через минуту к нему нанесет во­юй и весь караван. Будет авария.

Не зевай, матрос Серов! Ты теперь не ученик. Ты рабочий человек. И все, кто там за тобой, верят тебе, II цчотся на тебя. Не обмани их, матрос Серов!

От сознания важности своего места и порученного има усталость казалась Геннадию даже приятной.

Кончив вахту, он не спеша пошел в душ и долго поливал себя прохладной водой. Потом повар принес в столовую сытный обед, и Геннадий решил, что при та­ком питании никакая работа не покажется тяжелой.

К вечеру караван достиг места, где в Лену вливалась широкая и многоводная река Алатун. Берега здесь раз­двигались еще шире и теперь чуть проглядывались в си­ней дымке.