Мир лабиринта и костей (СИ) - "mikki host"

Киллиан едва не поперхнулся, поняв, в чём дело. Феи, окружавшие леди Эйлау, начали перешёптываться друг с другом ещё до того, как темп музыки сменился, стал более быстрым. Чаша с элем в руках Киллиана громко треснула, но никто этого не заметил.

— Всё в порядке, Ваше Величество?

«Ну конечно, — закатив глаза, подумал Киллиан. — Никто, кроме раксового искателя, которого только этому и обучали».

— Не беспокойтесь, Джонатан, — небрежно отряхивая ладонь от алкоголя и стеклянной крошки, ответил Киллиан. — Наслаждайтесь пиром в вашу честь.

Джонатан, однако, плавно опустился на пустующее место за длинным столом, оставив между ними всего лишь один стул, никем не занятый, что, вообще-то, было абсолютно неприемлемо. Несмотря на родственные связи с Первой, Джонатан был лишь человеком и искателем — и здесь, в Омаге, даже не все знали, кто такие искатели на самом деле. Киллиан был настолько раздражён всем и ничем одновременно, что вдруг ощутил желание просто выгнать Джонатана. Но, разумеется, сдержался. Грызться с людьми из-за секундных слабостей ниже его достоинства.

— Именно об этом я и хотел спросить, Ваше Величество, — учтиво улыбнувшись, сказал Джонатан. — Уместно ли устраивать пир, учитывая… обстоятельства, которые складываются не в нашу пользу?

Киллиан удержался от презрительного фырканья.

— Мы много месяцев не знали, что случилось с Третьим и Первой. Их возвращение — огромная радость для каждого из нас, и я считаю, что Омага должна поприветствовать их должным образом, а не второпях, как мы сделали это поначалу. Так что наслаждайтесь, Джонатан.

— Не могу, пока вы взглядом пытаетесь убить Пайпер.

Киллиан всё же фыркнул, не сдержав раздражения и пренебрежения.

Танцуя с Пайпер, Фортинбрас выглядел счастливым, и это сильно настораживало Киллиана. За месяцы отсутствия сальватор сильно изменился: стал эмоциональнее и более открытым, всё чаще понимал смысл отдельных слов и даже странные шутки Джинна и Клаудии, которые раньше для него были лишь пустым звуком. Киллиану, конечно, нравились такие изменения. Он был безмерно рад видеть, как Фортинбрас вновь становится самим собой. Однако он не мог избавиться от мысли, что Пайпер завладеет вниманием Фортинбраса настолько, что тот забудет обо всём на свете.

Первая никогда не была образцом сдержанности, и потому привлекала к себе внимание всего зала. Громким смехом, нелепыми движениями, постоянными извинениями, которые звучали, когда она сбивалась с ритма или сталкивалась с кем-то, вызывающей одеждой. Женщины Ребнезара могли носить всё, что им заблагорассудится, и Даян, судя по всему, наконец убедил Пайпер в этом, как и в том, что ей следует надеть платье. Серебристое, с вырезом на левом бедре, тонкими полупрозрачными рукавами и россыпью сверкающий камней на подоле. Киллиан видел и даже слышал, как Фортинбрас несколько раз сказал Пайпер о том, как она прекрасна.

Киллиана это раздражало, тогда как Даян, также предоставивший торжественные наряды для леди Эйлау и Марселин, с которой возился Стефан, был вне себя от радости.

— Первая провела здесь месяц, но так и не выучила наших правил, — наконец сказал Киллиан, краем глаза заметив внимательный взгляд Джонатана, ждущего ответа. — Она творит всё, что взбредёт ей в голову.

— Это проблема? Мне не кажется, что Фортинбрас…

— Осторожнее, Джонатан, — ледяным тоном прервал его Киллиан. — Вы говорите не только о сальваторе, но и генерале Омаги и члене моего рода.

— Я не собирался оскорблять его, — осторожно подбирая слова, пояснил Джонатан. — Я лишь хотел сказать, что он, кажется, совсем не против.

— Не думаю, что вы понимаете, о чём говорите.

— Наоборот, я прекрасно это понимаю.

Киллиан сильно в этом сомневался. Что простой человек может понимать в том, как великаны относятся к другим? Он никогда не был знаком с их культурой. Он даже не был рождён в Сигриде.

— Вы ведь в курсе, что они танцуют яхади? — уточнил Киллиан, повернувшись к Джонатану.

— Разумеется, — подтвердил он, улыбнувшись. — Яхади, между прочим, немного напоминает земной вальс.

— Честно говоря, мне абсолютно плевать на земные танцы. Но дело в том, что, согласно нашим традициям, танцевать без приглашения могут лишь родственники, возлюбленные или представители благородных родов, но только при наличии согласия с обеих сторон.

— Эти традиции противоречивы, — задумавшись на секунду, ответил Джонатан. — Как танцевать яхади без приглашения, если для этого нужно согласие двух сторон?

— А так, что речь идёт о согласии родов, а не тех, кто собирается танцевать, — скрипнув зубами, ответил Киллиан. — Несмотря на всю мою благосклонность к Первой, я не давал ей своего согласия. Она не может танцевать с членом моего рода просто потому, что захотела этого.

— Не понимаю, в чём тут проблема, Ваше Величество. Разве вы не рады, что они могут немного расслабиться и насладиться празднеством?

— Вы, очевидно, плохо изучили нашу культуру, Джонатан.

— Можете не сомневаться, я прекрасно знаю культуру каждой сигридской страны.

— Тогда вы должны понимать, что своими действиями Первая фактически подтверждает, что официально ухаживает за Фортинбрасом. У нас не принято начинать ухаживания без разрешения главы рода.

— А у нас принято тихо сидеть в стороночке и не мешать, потому что молодые сами могут во всём разобраться.

У Киллиана дёрнулся глаз. Вплоть до этого момента он не считал Джонатана глупцом, однако его слова доказывали обратное.

Речь шла не о репутации рода или всей Омаги. Речь шла о самом Фортинбрасе, который держался за традиции великанов, потому что они были единственным, что он понимал достаточно хорошо. Эти же традиции, однако, он игнорировал, когда речь заходила о Пайпер, потому что она была человеком, к тому же из другого мира. Киллиан знал, что эта ситуация — очередная загадка, над которой Фортинбрас будет ломать голову до тех пор, пока окончательно не запутается и не потеряет смысл всего, что уже успел понять.

Киллиану это не нравилось. Он хотел, чтобы Фортинбрас, наконец, был счастлив, но не хотел, чтобы он ломал правила, по которым привык жить, только из-за одной ничем не примечательной девчонки.

— Я хочу предупредить вас, Джонатан, — наконец сказал Киллиан, надеясь, что в зале достаточно шумно и что никто их не услышит. — Если нахальное поведение вашей племянницы или ваше наплевательское отношение к чужим традициям поставят под угрозу жизнь Фортинбраса, я…

— Ох, Ваше Величество! — Эйлау, бесцеремонно влезшая между ними, широко улыбнулась ему и продолжила: — Я так рада, что мы наконец празднуем что-то хорошее!

Она грациозно опустилась на стул, невозмутимо махнула рукой одному из слуг, который тут же подбежал к ней с полной чашей.

— Мне так жаль, что я не смогла прибыть раньше! — заворковала леди Эйлау, пригубив эля. — Потребовалось время, чтобы уладить все дела и передать командование Мелине… О, Киллиан, представляешь! — ещё радостнее продолжила она, повернувшись к нему. — Наш милый Нокс жив! Он спасся вместе с Ариадной, и он во Втором мире! Можешь себе представить? Моя бедная Мелина, она едва не придушила Третьего, когда он сказал ей об этом… Сердце кровью обливается, когда я думаю, что из-за проклятия она застряла здесь, с нами, хотя могла бы быть с Ноксом!

Леди Эйлау продолжала весело щебетать, поочерёдно обращаясь то к Киллиану, то к Джонатану, который явно понимал больше. Стоило ему один раз согласится с феей, как та, просияв, полностью переключилась на него. Она вновь подозвала слугу, приказала подать Джонатану чашу с элем и, не принимая отказа, убеждала его, как важно всем им хорошо провести время.

Внутри Киллиана всё закипало от злости.

Но будучи королём, он не мог так просто высказать всё, что думает. Несмотря на то, что его прервали, он надеялся, что Джонатан понял его предупреждение и впредь не будет вести себя опрометчиво, а также говорить всякую чушь о том, что Киллиану не стоит беспокоиться. У него были тысячи причин для беспокойства, и одна из них сейчас была рядом с ним, на расстоянии вытянутой руки, как ни в чём не бывало общалась с Джонатаном и точно знала, как трудно Киллиану сдержаться.