Дождь для Джона Рейна - Барри Эйслер

В другом углу на толстых цепях свисали две тяжелые груши. Большие, килограммов по семьдесят, не меньше. Над ними работала пара ребят с толстыми шеями и перманентом в стиле якудза; на руках у них не было ни перчаток, ни бинтов, удары не резкие, но крепкие. Так! так! так! — звуки реверберировали в замкнутом пространстве.

Отсутствие повязок на запястьях заинтересовало меня. Боксеры бинтуют их, чтобы не повредить. Но ты начинаешь зависеть от бинта и уже не знаешь, как нанести удар без него. Даже Майк Тайсон однажды сломал кисть, когда в ночной драке ударил другого боксера голой рукой. В настоящей драке если ломаешь руку — проигрываешь бой. И если бы ты дрался за жизнь, потерял бы и ее.

Отсутствие дзюдоги также интересно, особенно в приверженной традициям Японии. Пурист скажет, что тренировка в дзюдоги более целесообразна, чем без него, потому что, в конце концов, люди редко дерутся голыми. Однако современные наряды — футболка, например, — часто воспринимаются как отсутствие одежды, не то что плотное ги с поясом. Поэтому тренировка в ги все же не обязательно будет вершиной реализма.

Все эти признаки указывали на то, что передо мной люди серьезные.

— Переодеться можно в раздевалке, — сказал «соль с перцем». — Разомнитесь и можете попробовать немного рандори. Посмотрим, почему Исихара-сан думал, что это походящее для вас место.

Я кивнул и направился в раздевалку. Сырое помещение, на полу грязный серый ковер. Полдюжины потертых металлических шкафов разместились с каждой стороны солидной наружной двери с номерным замком. Я надел холщовые штаны для дзюдо и футболку, а куртку оставил в сумке. Лучше смешаться с толпой.

Вернувшись в зал, начал разминку. Никто, казалось, не обращал на меня никакого внимания, кроме темнокожего парня, который наблюдал, как я разминаюсь.

— Рандори? — спросил он тоном, в котором было больше вызова, чем приглашения.

Я кивнул, отводя глаза от его тяжелого взгляда. Для меня турнир уже шел полным ходом, и я предпочитаю, чтобы противники меня недооценивали.

Я проследовал за ним на середину мата — покорно и немного испуганно.

Мы ходили кругами, и каждый ожидал, пока другой откроется. Боковым зрением я видел, что остальные прекратили тренировку и наблюдают за нами.

Я зацепил его правую руку левой и нырнул под нее простым и эффективным приемом, который знал с первых боев в школе в Америке. Парень оказался быстрым: бросил свою руку вниз, сжался и по часовой стрелке вывернулся из захвата. Я немедленно перевел атаку на левый край, но он отлично парировал и там. Нет проблем. Ложные выпады, прощупывание защиты — это еще не то, что я умею по-настоящему.

Я вышел из режима нападения и начал выпрямляться. Немедленно увидел, как его нога взлетела вверх, и дуновение воздуха коснулось моего правого виска. Левый хук. Ух ты! Я резко выбросил левую руку в образовавшуюся брешь и наклонил голову вперед. Удар пришелся мне по затылку.

Я сделал быстрый шаг назад.

— Kore ga randori nanoka? Bokushingu janaika? — спросил я. — Мы будем заниматься рандори или боксом?

Я выглядел более озабоченным, чем был на самом деле. Я немного занимался боксом. И не всегда в перчатках.

— Так мы здесь занимаемся рандори, — ответил он усмехаясь.

— Без правил? — спросил я с напускным беспокойством. — Не уверен, что мне это нравится.

— Если не нравится — не тренируйся здесь, дзюдоист, — сказал он, и я услышал, как кто-то засмеялся.

Я посмотрел по сторонам, как будто в замешательстве, но это была обычная проверка того, что меня окружает. Адреналин вызывает туннельное зрение. Опыт и желание выжить расширяют туннель. Лица на татами излучали готовность к развлечению.

— Я не совсем чтобы привык к таким штукам, — сказал я.

— Тогда убирайся с татами! — брызнул он слюной.

Я снова посмотрел по сторонам. На подставу не похоже. Будь это ловушкой, они не танцевали бы со мной поодиночке.

— Ладно, — сказал я, хмурясь, как слабак, пытающийся выдать себя за крутого парня. Разыгрывая из себя жертву. — Пусть будет по-вашему.

Мы снова сошлись. Я наблюдал за его выпадами. Он любит вести правой ногой. Темп ударов постоянный — слабость, которую он, вероятно, компенсирует быстротой.

Ему нравятся удары понизу. Правой ногой — сильный прямой вперед, левой — сбоку наотмашь, и возврат в оборонительную позицию. Я принял два таких удара в правое бедро. Больно. Но терпимо.

Правая нога снова пошла вверх. Когда она была в нескольких миллиметрах над татами, и парень уже готов был нанести удар, я резко рванулся вперед, правой рукой захватил его за шею сзади, а левой — за правую лодыжку. Его шеей я воспользовался для поддержания своего веса, а голову тянул вниз, лишая противника равновесия. Перевернув его, ударил локтем в грудь. С блокированной лодыжкой телу парня некуда было деваться, кроме как вернуться на татами.

При падении я удержал лодыжку, одновременно дернув ее вверх и влево и крутанув по часовой стрелке. Я давил на его бедро, одновременно удерживая лодыжку перед собой. Одним мягким движением зажал ее правым бицепсом, обхватил пальцами левой руки пальцы его ноги и рванул вниз в противоположных направлениях. Лодыжка сломалась со звуком, напоминающим удар киянки по дереву. Освободившееся от захвата бедро отлетело. Порвались сухожилия и связки.

Бедняга испустил громкий крик и попытался отбиться второй ногой. Бесполезно, его нервная система уже была перегружена болью.

Я встал и повернулся к нему. Лицо парня стало зеленым и покрылось маслянистым потом, как будто с ним вот-вот случится конфуз. Он держался за колено покалеченной ноги и огромными глазами смотрел на болтающуюся ступню. Сделал судорожный вдох, еще один, поглубже, а потом испустил громкий вопль.

Повреждения лодыжки болезненные, я знаю. Я видел немало сломанных ног, которым случилось натолкнуться на мои.

Парень вдохнул еще воздуха и снова заорал. Если бы мы были одни, я бы свернул ему шею, только чтобы он заткнулся. Я обвел взглядом помещение, раздумывая, не будет ли у меня проблем с его товарищами.

Один из них, длинноногий парень с фигурой Адониса и коротко подстриженными, обесцвеченными перекисью волосами, выкрикнул «Эй!» и направился в мою сторону.

Человек с черно-белыми волосами преградил ему путь.

— Ii kara, ii kara, — произнес он, подталкивая Адониса назад. — Хватит, хватит.

Адонис отступил, но продолжал сверлить меня враждебным взглядом.

«Соль с перцем» повернулся и подошел туда, где стоял я. На его лице было выражение легкого изумления, совсем не напоминавшее улыбку.

— В следующий раз лучше контролируйте себя, когда примените двойной замок, — произнес он безразличным тоном.

Темнокожий корчился от боли. Адонис и пара других парней подошли, чтобы помочь ему.

— Я бы так и сделал, — пожал я плечами. — Но он сказал: «без правил».

— Это правда. Он, наверное, последний, кто сделал вам такое предложение.

Я посмотрел на него:

— Мне нравится здесь. Кажется, вы ребята серьезные.

— Так и есть.

— Ничего, если я буду тренироваться у вас?

— С четырех до восьми каждый вечер. По утрам тоже, ты сможешь работать с восьми до полудня. Здесь есть взносы, но об этом поговорим позже.

— Вы здесь главный?

— Что-то вроде того, — улыбнулся он.

— Я Араи, — сказал я с легким поклоном.

Кто-то принес носилки. Темнокожий парень стучал зубами и хныкал. Кто-то сделал ему замечание.

— Urusei na! Gaman shiro! Заткнись! Ты должен терпеть боль!

— Васио, — ответил «соль с перцем», поклонившись в ответ. — Кстати, вы не знали, что Исихара-сан недавно умер?

— Нет, не знал. — Я поднял бровь.

Он кивнул:

— Несчастный случай в его спортзале.

— Печально слышать. А спортзал все еще работает?

— Один из партнеров Исихары-сан заменил его.

— Хорошо. Впрочем, у меня такое чувство, что теперь я буду проводить больше времени здесь.

Он усмехнулся:

— Yaroshiki. Я очень рад.

— Yaroshiki.

Вопрос Васио о смерти Исихары не был неожиданным. Смерть тяжелоатлета была очень похожа на несчастный случай. Даже если они сомневались, действительно ли это так, у них не больше причин подозревать меня, чем любого, кто там тренировался.

Конечно, если расспросы на эту тему продолжатся, особенно если они станут более направленными, я вполне могу изменить свое мнение.

Я пришел на следующий день, и на следующий тоже — никаких признаков. Это меня устраивало. Приятно было вернуться в Токио, и я надеялся, что могу позволить себе провести еще несколько дней здесь, если буду осторожен. Кроме того, тренироваться, одновременно делая работу, — это здорово. Не совсем похоже на здоровую жизнь инструктора по аэробике, но если бы вы знали, как иной раз надоедает всю ночь следить за кем-то из фургона, пить холодный кофе и мочиться в пластиковую бутылку!