Группа первая, rh (+). Стабильное неравновесие (сборник) - Александр Звягинцев

– И где он есть? – вскинулся Алан.

– В семье Савелова растет.

– Ничего себе! У вас что, так принято, своих детей в чужих семьях выращивать? – остолбенело спросил Бурлак.

– Да я сам ничего не знал, – как бы оправдываясь, пояснил Сарматов.

– И что же, Савелов, гад, до сих пор молчал об этом?

– А что, ему телеграммы слать нужно было: Мозамбик или Ангола – до востребования, майору Сарматову? – остудил Алана Бурлак и посмотрел на Сарматова. – Мужики ушли, а мы как?..

– Ждать будем! Дойдет до перевала Савелов, и нашим преследователям станет не до нас…

– Секу!.. – кивнул Алан. – Абдулло бросится догонять свой миллион…

Бурлак ничего не сказал, лишь с сомнением качнул головой.

Однако тут произошло нечто, не вписывающееся в сценарий Сарматова. Три тяжелых десантных вертолета появились из-за гряды гор. Развернувшись над ущельем, они пронеслись над затаившейся в камнях группой Сарматова и ушли в сторону заснеженных вершин. Скоро оттуда донеслись трескучие, сухие разрывы…

– Вот вам и суп с котом! – зло бросил Бурлак. – Засекли ребят вертушки – бьют прицельно…

– Похоже, влипли мы! – хмуро подтвердил Сарматов и высунулся из-за камня. – Они идут на разворот в нашу сторону! – крикнул он и схватился за гранатомет.

Бурлак потянул гранатомет на себя:

– Не отбирай хлеб, командир!.. Скажи, в кого влепить?!

– В ближнего! – крикнул Сарматов.

– Ну, держись, ближний, мать твою… – привалившись к камню в обнимку с трубой гранатомета, сквозь зубы процедил Бурлак.

Первый вертолет пронесся в километре от них, второй чуть ближе, но на большой высоте, а третий, разрывая лопастями воздух над камнями, практически завис над головой. И когда в перекрестье прицела уже были видны заклепки на его бронированном брюхе, Бурлак нажал гашетку. В мгновение ока граната расколола брюхо вертушки, и из объятого пламенем вертолета стали вываливаться горящие люди. Пронесясь по инерции над охристыми разломами гор, машина гигантским факелом опрокинулась в ущелье. Грохот от удара о камни и следующий за этим взрыв жутким резонирующим эхом прокатился по горам.

Два других вертолета, развернувшись, тут же направились к месту крушения и даже выбросили лестницы, по которым начали спускаться командос в пятнистой униформе. Но почему-то, не убрав лестниц с болтающимися на них людьми, винтокрылые машины резко набрали высоту и торопливо стали уходить в сторону пакистанской границы…

– Чего это они деру дали, как черти от ладана? – удивленно спросил Бурлак.

И ответом ему раздался нарастающий со стороны заснеженных вершин гром. Два истребителя-перехватчика «Су-27», вырвавшись из-за хребта, шли наперерез вертолетам. Огненные шлейфы от них впились в один из вертолетов, и он еще в воздухе развалился на части. После этого, отказавшись от преследования второго вертолета, «сухарики» сделали боевой разворот, и дробные очереди их пушек и взрывы обрушились на ущелье.

– Не пойму, кого они размазывают? – спросил Бурлак.

– Кого, кого – Абдулло, конечно! – уверенно ответил Сарматов.

– Смотри-ка, на второй заход идут! – воскликнул Алан.

И действительно, сверкнув на крутом вираже краснозвездными крыльями, «сухарики» снова стали обрабатывать ущелье, после чего унеслись за заснеженный хребет.

Алан повернул к Сарматову сияющую физиономию и спросил:

– Слушай, наши, похоже, пасут нас, да?..

– Вряд ли! – качнул головой тот. – Скорее всего, наши пограничники решили пресечь пакистанскую активность над афганской территорией. Летуны, гробанув одну вертушку, не стали соваться к их границе, а увидев лагерь Абдулло, предпочли израсходовать боекомплект на него.

– Сейчас Абдулло ошметки от своего отряда со скал соскребает! – засмеялся Бурлак.

– Но от этого желание получить за нас миллион у него вряд ли исчезнет! – охладил его жизнерадостный пыл Сарматов и твердо добавил: – Уходить надо, уходить!

– Куда?.. С одной стороны Рахман, с другой – Абдулло! – пожал плечами Бурлак. – Куда ни сунься, и там и там голову оторвут. По мне – лучше уж на этой позиции отходняк играть…

– Я бы тоже не рыпался! – подал голос Алан. – По крайней мере, дадим нашим мужикам уйти за перевал…

– А я говорю – уходить нужно! – твердо повторил Сарматов. – Абдулло теперь знает, где нас искать…

– Куда уходить? – со злостью повторил свой вопрос Бурлак.

– Есть у меня одна мысль! – ответил Сарматов и подал ему бинокль. – Вот там, у отары, погляди…

– Что у отары? – взглянув в бинокль, пожал плечами тот. – Ну, старик, овцы, плот…

– Вот-вот! Плот! – поддразнил Сарматов.

– Черт возьми, как я сам не догадался! Ведь плот же! – дошло до Бурлака. – Понял, не дурак! Тогда действовать надо быстро – пока они не опомнились!

Помогая американцу, прикованному к Бурлаку и потому спотыкающемуся на каждом шагу, они начали спуск к реке. До палатки аксакала оставалось метров сто, когда нарастающий цокот копыт и ржание лошадей заставили бойцов затаиться за камнями.

Обезумевшие от страха окровавленные кони без всадников пронеслись плотным табуном вдоль реки. Увидев их, огромный туркменский волкодав аксакала со злобным лаем бросился за лошадьми, а стоявший недалеко старик лишь молча посмотрел вслед умчавшемуся табуну. Почувствовав движение за спиной, он спокойно повернулся, сверкнув пронзительными зелеными глазами, кажущимися неестественно молодыми на его морщинистом лице.

– Салям аллейкум! – приветствовал его Алан.

– Аллейкум ассалям! – с достоинством ответил старик.

– Скажи ему, что мы хотим взять его плот и хорошо заплатим за него, – попросил Сарматов Алана.

Тот перевел слова командира на фарси. Выслушав их, старик отрицательно покачал белой бородой.

– Вах! – воскликнул Алан. – Не отнимать же у него плот силой!

Между тем старик что-то крикнул выглянувшей из палатки молодой женщине и, повернувшись обратно к Сарматову, начал отрывисто что-то говорить.

Говорил он так быстро, что Алан еле успевал переводить:

– Глаза стариков далеко видят, сказал аксакал. Он видел, как мы изгнали из пещеры шайтана и как украли барана из его отары…

– Мы готовы заплатить за барана! – с готовностью отозвался Сарматов и, достав деньги, протянул их аксакалу.

Но старик отстранил его руку и снова начал что-то говорить на своем гортанном языке.

– От людей Абдулло он узнал, что урус-шурави убили много моджахедов и украли американского курбаши и что за головы шурави обещан большой бакшиш, – перевел Алан сбивчивую речь старика. – Абдулло, сын шакала, изгнанный из страны шурави, ищет их по всем ущельям, чтобы получить бакшиш… У него было два сына – радость его старости, но Абдулло убил их только за то, что Бабрак Кармаль послал их в страну шурави учиться на инженеров… Теперь старый Вахид живет с невесткой, женой убитого младшего сына…

Аксакал что-то крикнул выглянувшей из шатра женщине. Та, стыдливо прикрывая лицо платком, подошла к ним, и старик отдернул полу ее халата. Сарматов и Алан отшатнулись – на месте грудей у женщины бугрились огромные рваные шрамы.

– Абдулло отрезал у нее груди, чтобы она не могла материнским молоком кормить Вахиду внука! – перевел Алан гневную речь аксакала.

– Урус, – обратился старик к Сарматову. – Твои люди ходили в лагерь Абдулло, чтобы убить его… Шурави самолеты прислали… Враги Абдулло – друзья старого Вахида… Вахид поплывет на плоту вместе с шурави, потому что река коварна и лишь один Вахид может провести по ней плот.

– Спасибо, ага! – благодарно склонил перед стариком голову Сарматов.

– Зови, урус, большого батыра, оставшегося за камнями с американским курбаши, надо уплыть раньше, чем нагрянет Абдулло, – сказал старик, обращаясь к Сарматову, и, когда Алан закончил перевод, добавил: – Но старый Вахид предупреждает, что он в этой войне ни на чьей стороне, поэтому он выведет шурави из гор, подвластных Абдулло, но урус-баши должен поклясться именем всех пророков, что, когда река повернет на юг, он отпустит старого Вахида, потому что старый Вахид нужен еще невестке и своему внуку Али…

Алан перевел и эти слова старика.

– Именем господа моего Иисуса Христа клянусь в этом, Вахид-ага! – сказал Сарматов и широко, по-православному, перекрестился.

Аксакал удовлетворенно склонил обмотанную чалмой голову.

Ледник начинался сразу от черных отвесных базальтовых скал, упирающихся своими вершинами в бездонное азиатское небо. Отсвечивая на солнце металлом, он огибал отдельно стоящие утесы и талыми языками стекал в ущелье Шайтана. В глубоких трещинах, рассекающих ледник, клокотала студеная вода, питающая многочисленные ручьи, стремящиеся по проломам и расщелинам в долину, к реке, которая серебристой ниточкой, змейкой скользила дальше среди каменных нагромождений.

Замедлив шаг, капитан Савелов до боли в глазах вглядывался в сверкающие нестерпимым, слепящим блеском снежные вершины хребта и в неприступную с виду отвесную стену переходящих друг в друга скал. Одна за другой проходили перед ним длинные и контрастные на отполированной солнцем и ветром поверхности ледника тени идущих след в след бойцов. Тени горбились под грузом рюкзаков, подставляя дующему с перевала ледяному ветру плечи и затылки.