Гипнотизер в МВД: иллюзия правды. Том 2 - Алим Тыналин

Лось тоже продолжал его увещевать:

— Послушай, никому из нас не нужны неприятности. Давай ты просто отдашь нам свою добычу и спокойно уйдешь отсюда?

Малой продолжал горой нависать в дверном проеме. Следил за Музеевым угрюмыми глазами. Но Тимур тоже не лыком шитый. Он парень тертый. Вырос в далеком шахтерском городке, под названием Кизельск, рядом с Губахой на Урале.

Там слабаков не уважали. Батя всегда в шахте, мать на ткацкой фабрике. Рабочие, все зарабатывали своими руками.

Тимур рос почти без надзора. Приходилось всегда отстаивать свое мнение и самому защищаться от хулиганов и обидчиков.

Потом, после болезни отца, семья переехала в Дагестан, к дальним родственникам по линии отца. Музееву тогда было пятнадцать, там тоже пришлось несладко. Хотя он и тогда научился постоять за себя.

В общем, драться умел. Хотя сейчас, как он понял, ему довелось попасть в самую жесткую ситуацию из всех, в которых приходилось бывать. Улыбка Лося не сулила ничего хорошего.

Да и мрачный взгляд Малого тоже не радовал. Они вполне могут завалить его, как нежелательного свидетеля. Поэтому сейчас ему предстоит сражаться не только за золото, но и за свою жизнь.

— Я вполне согласен на такой вариант, — сказал Музеев миролюбиво, а сам прислонился к буфету. До заветного ножа осталось совсем немного. В случае чего, он сможет быстро схватить его. — Вы обещаете, что не тронете меня? Я могу просто уйти? Дайте слово, что я больше никогда не увижу вас.

Лось и Малой переглянулись. Ага, они считают, что наткнулись на залетного фраера, которого можно выдоить досуха, а он даже ничего не скажет в ответ.

На самом деле, Музеев кипел внутри от ярости. Неужели он допустит, чтобы эти двое ублюдков забрали его золото? Да ни за что в жизни! Лучше самому сдохнуть, чем позволить случиться такому!

Там, на Кавказе такое никогда нельзя спускать просто так. Надо обязательно наказать обидчиков. Иначе, потом не отмоешься от позора.

— Конечно, дружище, — все с той же гадкой улыбочкой сказал Лось. — Иди с миром и не держи на нас зла. Так уж получилось, сам понимаешь.

Надо же, какой великодушный. Прямо священник, отпускающий грехи. Музеев кивнул, состроил испуганную физиономию. И одновременно изобразил на лице слабую улыбку. Типа, он надеется, что эти ребята отпустят его целым и невредимым.

— Так что можешь идти, — Лось указал на дверь. — Ты свободен.

Малой посторонился и зашел внутрь кухни, освобождая проход. Он занял всю стену рядом с дверью. Вот ведь здоровенный, скотина.

Такого даже дубиной не вырубить. И пройти мимо него просто так — это значит подписать себе смертный приговор. Но Музеев и не собирался этого делать.

Настало решающее мгновение. Или сейчас или никогда.

— Э, ты чего это задумал? — тут же насторожился Лось. — Не тронь заточку! Я тебе…

Но угрозу он выговорить не успел. Музеев схватил нож, развернулся и выставил лезвие перед собой. Лось дико заорал и закричал:

— Вали его, Малой! Чего ты стоишь?!

Здоровяк рванулся вперед, но до того, как он налетел, Музеев успел вытянуть ногу и пнуть зловредного Лося в живот. От удара тот отлетел к холодильнику и свалился вместе с ним на пол.

А затем Малой навалился на Музеева, ударил всей тушей в грудь и впечатал в кухонный шкаф и полки за спиной. В самый последний момент старатель успел выставить нож лезвием вперед и оно вонзилось в грудь Малого.

Зачем в глазах у Музеева потемнело и он ударился спиной в стену и шкаф. Вокруг раздался грохот, треск досок и звон разбитого стекла. А затем он почувствовал, что его никто не держит и свалился на пол.

Вокруг валялись обломки шкафа, а еще все было покрыто брызгами крови. Малой лежал на полу, и эта кровь хлестала у него из груди, заливая пол. А еще там торчал нож. Здоровяк не мог встать и страшно хрипел.

— Ты что наделал? — закричал Лось с пола. — Ты же Малого завалил, сука! Да я тебя самого сейчас завалю!

Музеев отнюдь не хотел, чтобы его завалили. Он поднялся, откашливаясь и пошатываясь. Схватил увесистую доску, обломок шкафа, и запустил в Лося, тоже пытавшегося вскочить с пола.

Доска попала Лосю в голову и он снова упал на холодильник. Ну вот и отлично, устало подумал Музеев и подойдя к ворочавшемуся на полу Лосю, еще раз добавил ему ногой по голове. Мужик ударился лбом о дверцу холодильника и потерял сознание.

— Сука, это я тебя завалю, — пробормотал Музеев. — Не возьмешь ты меня голыми руками.

Он подошел к столу, чудом устоявшему в этом хаосе и трясущимися руками положил слиток обратно в свой чемоданчик. Потом оглянулся, осмотрел поле боя, усыпанное поверженными телами врагов, обломками мебели и утвари.

Сплюнул. Нашел кружку, налил воды из банки со стола и жадно выпил. Потом вышел из квартиры.

Через десять минут Лось очнулся. Поглядел на неподвижного Малого, подполз к нему и пощупал шею.

— Эх, братишка, — пробормотал он. — Эх, братишка. Как же так? Этот сученыш нас урыл.

Потом вылез в коридор и подошел к телефону.

***

Мы с Ириной гуляли по набережной. Отличное, надо сказать, времяпровождение. Я любил так гулять еще в прошлой жизни. Даже несмотря на то, что сейчас ночь и дул пронизывающий ветер. Я снял пиджак и укрыл девушку.

— Спасибо, — сказала она. — Так ты и в самом деле можешь загипнотизировать любого человека? И прочитать его мысли? Как тебе удается делать это?

После того, как она увидела сюрреалистическую картину с введенными в транс поклонниками, Голубева считала меня чуть ли не полубогом. Особенно, после того, как я на ее глазах дал им внушение подружиться между собой и забыть обо всех ссорах.

А затем запрограммировал забыть то, что они были в трансе. И после дружбы отправиться по домам.

Так и случилось. Как только я вывел людей из расслабленного состояния, ребята тут же помирились между собой. Паша и вовсе обнял юного обожателя Голубевой, сказал, что он самый лучший и предложил обменяться телефонами.

Его приятели во всем повторяли за своим предводителем. Они так и сделали, обменялись телефонами, а потом попрощались с нами. И вместе ушли по домам.

— Как ты это сделал? — спросила Ирина тогда, глядя на меня совершенно круглыми от изумления глазами. — Я не могу поверить в это. Они же чуть было не порвали моего друга в ресторане! А теперь разговаривают с ним, как закадычные