Гипнотизер в МВД: иллюзия правды. Том 2 - Алим Тыналин

небольшой ларек. За ним, насколько я помнил, есть небольшой пустырь. Отличное местечко, чтобы проломить череп молодому глупцу.

Молодые люди группой отправились за ларек, я пошел следом. Как же теперь быть? Самое главное, насколько я понимаю — это остановить мордатого.

Он безусловный лидер. Что он скажет, его приятели и сделают. Поэтому я не стал дожидаться, когда начнется драка, а сам подошел ближе. Встал около дерева и окликнул парней:

— Эй, ребята! Разговор есть. Подойди сюда, — и указал на оглянувшегося мордатого.

Это было так неожиданно, что он и в самом деле устремился ко мне. Впрочем, расстояние до них и так было недалеким, всего метров пять-семь. А еще мордатый проворчал на ходу:

— Ты кто такой?

Видимо, решил, что я приятель их жертвы и пришел ему помогать. Поэтому решил сразу вырубить меня.

Но я специально изучал психологию поведения в экстремальных ситуациях. Лучше всего работает снос крыши, срыв шаблона. При желании с помощью психологических трюков можно усмирить противника, ничуть не хуже, чем кулаками. Надо просто действовать необычно. И соблюдая определенные условия.

Поэтому, когда мордатый приблизился ко мне, я широко улыбнулся, протянул руку и спросил:

— Могу я чем-то помочь вам?

Это было действительно неожиданно. Мордатый на мгновение застыл в удивлении. Его мозг усиленно обрабатывал поступившую информацию.

Между прочим, в это время он был очень хорошо подвержен внушению, но я оставил транс пока на потом. Сейчас мордатый еще не до конца готов к гипнозу. Попытка загипнотизировать его может плохо закончиться.

Надо отдать ему должное. Он быстро опомнился. Пожал руку, но пробормотал:

— Свали отсюда, понял? По-хорошему прошу.

Получилось не очень сильно. Пожав мне руку, он уже нарушил правила игры. Это очень дружеский жест, психологически очень трудно набить морду тому, кому только что пожал руку.

Поэтому я продолжал улыбаться, пристально глядеть ему в глаза, а затем спросил:

— Ты кто?

Он на мгновение замялся.

— В смысле, кто? Я человек. Паша зовут.

Ох, и далеко же ему было до криминальной публики, на которой я отрабатывал психологические приемы в двадцать первом веке. Да и до нынешних блатарей ему далеко.

Те очень хорошо владеют тактикой таких разговоров и умеют морально подавить человека. Без физического воздействия. За счет знания психологии и воздействия страхом. Если бы мордатый Паша имел опыт ходок за решетку, то быстро разобрался бы, что к чему.

— Это хорошо, что человек. Хотя кто же тебя знает? Я-то тебя не знаю, — сказал я и продолжил улыбаться и смотреть в глаза Паше.

— А ты кто такой? — он ухватился за спасательный якорь. — Тебя кто знает?

Отвечать на вопросы нельзя. Надо продолжать крушить логическую цепочку в разговоре, только делать это неявно и аккуратно, чтобы он не обвинил меня в придурковатости и не дал сигнал к нападению.

— А ты с какой целью интересуешься? — спросил я, продолжая впиваться взглядом в глаза Паши.

И одновременно начиная заглушать его сознание пристальным взором. Это хорошо, что он бывший военный. Они обычно отлично подвержены внушению, потому что их в армии специально натаскивают беспрекословному подчинению.

Вопрос снова привел собеседника в ступор. Он надолго загрузился. Зато помощь пришла от одного из его прихлебателей.

— Это же тот типок, что с Голубевой танцевал! — визгливо закричал он. — Он тоже на нее запал! Делай его, Паша!

Возможно, что мордатый и в самом деле послушался бы своего приятеля. Но я уже, к счастью, установил с ним предварительный контакт. И теперь сразу провел сеанс мгновенного гипноза. Технику сделал ту же самую, и еще достаточно действенную.

— Паша, повторяй за мной! — быстро и громко сказал я мордатому.

Протянул руку, пожал ему ладонь. Паша слушался беспрекословно.

— Вот смотри, что ты должен чувствовать, — сказал я ему. — Я держу твою руку. Я буду пожимать ее три раза. Когда я пожму в первый раз, то твои глаза устанут. Позволь им это сделать. Когда я пожму во второй раз, глаза захотят закрыться. Тоже позволь им это сделать. А когда пожму в третий раз, глаза закроются и ты не сможешь открыть их. Пожелай, чтобы так и все и получилось. А теперь так и будет.

Я действительно начал пожимать ему руку, продолжая пристально глядеть в глаза.

— Один, два, три. Теперь закрой глаза. Они крепко закрыты. Теперь ты обнаружишь, что они не просто закрыты, они вообще не работают. Чем сильнее ты стараешься открыть их, тем меньше они будут будут работать. Совершенно верно. Это идеально закрытые глаза.

Когда я закончил, Паша стоял передо мной, расслабившись. Голову опустил на грудь.

Я огляделся. Что-то вокруг стало совсем тихо. Оказывается, двое его приятелей и молодой обожатель Голубевой тоже впали в транс. Они все стояли передо мной, опустив руки и уронив голову на грудь. Довольно жутковатое зрелище.

— Что здесь происходит? — сзади к нам за ларек забежала Голубева.

Как она здесь оказалась? Видимо, поняла, что на ее обожателя напали и вернулась на такси. Ну что же, молодец, уважаю. Хотела спасти несмышленыша.

— Как вы это сделали? — ошеломленно спросила она, глядя на меня и на четырех погруженных в транс парней передо мной, похожих на спящих зомби.

Глава 11. Золото раздора

На первый взгляд, ситуация вроде бы безнадежная. Лось и Малой выглядели чертовски недружелюбно.

Музеев тысячу раз проклял свою глупость, за то, что сунулся сюда со всем золотом, за то, что показал его незнакомому человеку и за то, что доверился там, в Магадане, Илье Разумову по кличке Бывалый.

Ведь это он, чертов Бывалый отправил его к Лосю. Уверял, паскуда, что он, этот Лось, самый надежный скупщик золота в Ленинграде. И вот, пожалуйста, нате вам. Угодил в такую дурацкую ловушку.

Хотя, тоже сам дурак. Надо было не показывать все золото сразу. Сначала попробовать обменять хотя бы полкило. Не идти сюда со всем своим добром.

— Э, что за беспредел, ребята? — спросил Музеев, пятясь к кухонной стенке рядом со столом. — Давайте жить дружно. Разве не этого мы все хотим?

Там, на полке, рядом с хлеборезкой, он заметил кусок черного хлеба и нож. Большой такой, острый и кухонный.

— Я бы тоже так хотел, — признался Лось. — Чтобы всюду цвели фиалки и благоухали ромашки. Но, к сожалению, когда дело идет о таком здоровенном куске золота, то пахнет совсем другим. Пахнет дерьмом. Большим таким дерьмом для тебя.

Музеев почти успел дойти до буфета, и продолжал отвлекать коварных скупщиков золота:

— Мир, дружба, май. Разве не этого мы все добиваемся? Разве не к этому нас готовит