Время падающих звезд - Герберт Циргибель

— Почему ты вздыхает? — озабоченно спросила Ауль. — Разве тебе еще счастливо?

Порой она еще путала слова.

— Я счастлив, Ауль, — искренне заверил я, — все мои ожидания уже превзойдены. Я с нетерпением жду, что меня еще ждет.

Ауль встала и сказала что-то на языке, который я не понимал. Сразу же после этого один из роботов засеменил внутрь. Он остановился возле нас, кивнул стеклянным шлемом. По старой привычке я поклонился ему в ответ. Ауль сняла его стеклянный шлем и положила его на пол.

— Он будет твоим переводчиком, — объяснила она, — в его программу был внесен твой язык. Он понадобится тебе во время беседы с моим отцом. Посмотри, так он выглядит внутри, немного разумно управляемой энергии, металл и пластмасса…

Много я не увидел. Пирамидка из тонюсеньких, перфорированных пластинок сужалась сверху вниз. Ауль копалась в маленьком иголкой, переставляла некоторые платы с места на место, где-то на уровне живота вспыхивали крохотные лампочки. Затем она снова установила шлем на место и приказала:

— Поприветствуй нашего гостя. С этого момента ты находишься в его распоряжении.

Маленький отвесил мне поклон и сказал: «Говори теперь, он ест быков, коров, лошадей. Ах! Как вкусен сладкий кофе… Пипер, дирижерская палочка в правой… Ганс Вайден, скопление дезоксирибонуклеиновых кислот и рибонуклеиновых кислот…»

— Тихо, теперь молчи! — думаю, я что-то напутала.

Она снова разобрала маленького и перепроверили что-то. Жестяной голос маленького, которым он произнес этот каламбур на моем языке, рассмешил и испугал меня. Не мог ли он вследствие дефекта стать агрессивным? Я хотел спросить об этом Ауль, но она исправила ошибку и повторила команду маленькому. На сей раз он меня очень вежливо поприветствовал и заверил в том, что всегда будет находится в моем распоряжении. Сразу после этого в транспорте стало темно. Я сначала подумал, что это дефект в центре управления, но Ауль сказала: «Сейчас мы влетим в шестой спутник»[10].

Я посчитал «полет в шестой спутник» оговоркой, и больше об этом не думал. Мне не нравилась темнота, и мне было не по себе от мысли, что робот сходу начал понимать мой язык и анализировал меня какой-нибудь частицей своего супермозга или пронизывал меня своими глазами-радарами. Неосознанно я придвинулся немного ближе к Ауль, по-дружески приобнял ее. Я не смог воспрепятствовать тому, что она иначе истолковала мое приближение и самоотверженно прильнула ко мне. Если быть честным, это мне даже понравилось и позволило мне на какое-то время забыть о моем замолкшем переводчике. Только тогда, когда снова стало светло, мы очнулись из нашего погружения.

— Мы прибыли, — сказала Ауль, — снаружи нас будет ждать отец. Не забудь, что я сказала тебе. Он старый человек, ты должен осторожен в общении с ним. И не говори ему о нашем плане — я хочу сначала поговорить с Ме. Если бы он и мне с отцом тоже позволил вернутся, тогда мы, возможно, могли бы прихватить с собой и твоего переводчика…

— Ауль, это гениальная идея! — воодушевлено крикнул я. — Обслуга у нас нынче большая редкость.

Хотя я и не совсем серьезно верил в возможность осуществления ее сумасбродной идеи, меня развеселила мысль о том, чтобы представить маленького в качестве доказательства моего путешествия Ему недоставало только имени. Я предложил назвать его Фритцом или Фритцхеном, потому что он не относился к женскому роду. Но мой переводчик — средний род. Он также немедленно поклонился и бесстрастно произнес: «Мое имя Фритц или Фритцхен.»

Серьезность, с которой он констатировал этот факт, рассмешила меня. Ауль что-то приказала ему. Фритц повернулся, подошел к перегородке, которая отделяла нас от центра управления. Я думал, что мне привиделось, когда он прошел сквозь стену. «Если так пойдет и дальше, я сойду с ума», растерянно пробормотал я. «Ты это видела, Ауль? Он прошел сквозь стену…»

Ауль посмотрела на меня так, как будто я сказал что-то очень глупое. Она взяла мою руку и потянула меня к стене. «Здесь ничего нет», уверяла она, — всего лишь лучевой экран, который абсорбирует ненужные элементарные частицы.»

Я просунул руку в мнимую стеклянную стену, не ощутил никакого препятствия. Теперь я понял, как Ауль так неожиданно выплыла появилась из пустоты.

— Сигма-излучение придает полю красноватый оттенок, — пояснила она. — Его можно так сделать голубым или зеленым. Я всегда меняю цвет в зависимости от настроения. Хочешь зеленый?

Я ответил отрицательно. «Сигма-излучение», с уважением повторил я, «ясно, что в таких вещах вы толк знаете. Мне ни в жизни этого не понять».

— Да тут и понимать-то нечего, — заверила она, — нужно лишь только абсорбировать каппа-лучи, которые возникают при образовании отрицательных ядер. Затем микрон-частицы изолируются в негативной пропорции с ламбда-минус-гиперчастицами и облучены сигмой… Почему ты смеешься? Я сказала что-то не то?

По моему лицу пробежала бестолковая улыбка. Еще бы немного, и я закатил бы глаза и зашевелил ушами. Объяснения Ауль напомнили мне мои школьные годы. На уроках математики я привык к этой отчаянной ухмылке, когда мой учитель, доктор Зандиг, вызывал меня к доске и просил найти из путаницы число, значков и буковок неизвестный X.

— Нет, Ауль, ты отлично проанализировала поле. Я только прошу тебя, пока больше не говорить об отрицательных пропорциях и отрицательных ядрах. Это меня слишком уж нервирует.

Фритц вернулся обратно через абсорбированную, отрицательную стену. Он поклонился мне и протянул что-то. Это были мои наручные часы. Ауль хотела знать, что это за странный предмет на мне. Я объяснил ей смысл измерения времени и одел их на ее запястье. «На Земле часы очень полезны, Ауль. Они будут моим первым подарком тебе."

Я больше не думал о часах и теперь хотел связать с жестом их появление. Ауль отреагировала истинно по-женски на мой неожиданный подарок, поцеловала меня в щеку и без устали снова и снова осматривала необычное украшение и прислушивалась к тиканью.

Затем она спросила с поразительной наивностью: «Скажи, все жены на Земле носят такие украшения?»

— Почти все, Ауль. Но, пожалуйста, не повторяй всегда «жены». Нынче это слово не в ходу; это звучит ординарно. Говорится: «дамы» или «женщины» или еще «девушки». Иногда можно сказать также фройляйн или милостивая госпожа. Влюбленный молодой человек может также назвать свою девушку «милой», а если он в очень близких отношениях с ней, он просто говорит ей «моя сладкая» или «куколка» или еще моя «горячая штучка» — ты еще научишься всему.

Ауль сделала растерянное лицо и сказала вздыхая: