Всего лишь друг? - Ронда Бэйс

— Я обязательно помогу тебе, чего бы мне это ни стоило.

— А я знаю, — деловито ответила она. — И, между прочим, мальчикам не обязательно скрывать свои слезы. Мама говорит, что в этом нет ничего стыдного.

Люк отпрянул, вгляделся в ее детское, но уже умудренное страданиями лицо и произнес:

— Ты так хорошо чувствуешь меня?

— Ты же мой папа, — несколько удивленно пояснила она, словно этим было все сказано.

— Да, конечно. — Люк вздохнул. — Знаешь… а давай, когда ты поправишься, мы обязательно поедем с тобой путешествовать.

— Не поедем, — вздохнула Джессика.

— Почему? — недоуменно поинтересовался он.

— Мне надо будет учиться. Я слишком много пропустила.

— Но ведь есть еще каникулы.

Джессика умоляюще взглянула на Джилл.

— Мам, мы отправимся путешествовать, когда я поправлюсь?

— Обязательно, — всхлипнула Джилл, глядя на дочку любящим взглядом. — Обязательно, моя девочка.

Не выдержав, Джилл выскочила из палаты и разразилась рыданиями, стараясь заглушить их рукой, которой прикрывала лицо. Ей было так горько от всего, что случилось. От того, что она когда-то давно полюбила Себастьяна, а не Люка. От того, что только недавно узнала, что Джессика дочь Люка. От того, что жизнь ее показалась такой никчемной и лишь Джесс радовала ее, была в ней просветом. И от того, что очень хотела, молила Бога дать ее малышке шанс на спасение…

Кто-то обнял ее за плечи, прижал к себе. И она благодарно уткнулась в мужскую грудь, продолжая плакать и думая о своей жизни.

— На, держи. — Люк дал ей платок, которым Джилл промокнула глаза, вытерла лицо. — Ты напугала Джессику. Хорошо, что появилась Паола и смогла отвлечь ее.

— Я не хотела. — Джилл всхлипнула, отстраняясь от него, не в силах взглянуть в его все понимающие глаза. — Просто Джесс… она настолько тонко все чувствует, что это иногда путает меня.

— На самом деле все можно объяснить. Вероятно, ее восприятие действительности несколько обострилось в связи с болезнью и долгим бездействием. Ведь она практически не двигается, лежа в клинике. Ну а с ангелом… — он взял Джилл за руку, крепко сжал, — наверняка малышка услышала в полудреме, когда кто-то говорил об этом. Твоя мать или Дина. Неважно…

— Да, ты прав. — Джилл кивнула, ощущая, что начинает немного успокаиваться, заглянула в его бездонные глаза, увидела в них любовь и понимание, не выдержала и первой отвела взгляд.

— Конечно. — Люк нерешительно стоял рядом. — Но теперь, — мягко заметил он, — мне кажется, наступило время пойти и сдать эти чертовы анализы. И, я просто уверен, все получится.

— Я очень рассчитываю на это, — со вздохом пробормотала Джилл…

И вновь ожидание. Когда время тянется медленно-медленно, а так хочется его убыстрить, поскорее узнать ответ.

Но люди бессильны перед временем, и приходилось мириться с монотонным течением минут, переходивших в часы и дни.

Люк навещал Джессику, и между ними завязалась дружба. Джилл с радостью наблюдала, как развиваются их отношения. Иногда она корила себя за то, что совсем не задумывается над тем, как все это может отразиться на Кристи. Но, в конце концов, Джилл прежде всего мать и чувства и жизнь дочери были для нее на первом месте.

Она не спрашивала Люка о Кристи. Ни знаком, ни намеком не давала ему понять, что любит его. В общем, полностью самоустранилась, думая лишь о спасении дочери.

Вскоре стали известны результаты анализов. Люк подходил на роль донора, и Джилл облегченно вздохнула. Она понимала, что еще через многое им всем предстоит пройти, но уже одно то, что первый шаг был наконец-то сделан, наполняло ее надеждой…

Всю ночь перед операцией она провела без сна, молясь за ее спасение. Джилл была настолько измотана за эти дни, что делала над собой усилие, дабы не уснуть. Она понимала, надо хотя бы вздремнуть, чтобы немного отдохнуть, подготовиться к завтрашнему дню. Когда потребуется все самообладание, чтобы выдержать эти часы ожидания.

И все же…

Джилл не могла ничего с собой поделать. Ей казалось, стоит лишь на мгновение закрыть глаза, и она что-то потеряет, лишится чего-то важного, упустит что-то необходимое.

Только под утро, когда небо уже порозовело в лучах восходящего солнца, голова Джилл прислонилась к спинке кресла, и она не заметила, как уснула…

— Операция прошла успешно. — Врач снял с лица повязку и обнадеживающе похлопал Джилл по плечу. — Девочка сейчас в стерильном боксе, куда мы перевели ее перед процедурой. Но, думаю, все будет хорошо. Теперь она будет получать медикаментозное лечение, так как ее иммунитет на нуле и любые вирусы, даже самые простейшие, являются ее злейшими врагами. Поэтому, очень вас прошу, если будете навещать ее, соблюдайте определенные правила…

Джилл расплакалась, благодарно взглянула на этого немолодого уставшего мужчину, который подарил ей надежду.

— Спасибо вам.

— Благодарите Провидение и мистера Шеппарда, мисс Ферт, — негромко проговорил он.

— Да-да. — Она отвечала растерянно, не вдумываясь в его слова.

Одна лишь мысль стучала молоточком в ее воспаленном, не отдохнувшем мозгу: теперь все должно быть хорошо.

Через пару недель Люк собрался уезжать. Джессика все еще была в стерильном боксе, пользовалась стерильными вещами, потребляла стерильную пищу. Но пока что все шло нормально, и, хотя для любых прогнозов прошло еще слишком мало времени, Люк и Джилл верили: чудо должно произойти и Джессика обязательно выздоровеет.

Когда Люк сообщил, что улетает, Джилл вызвалась его проводить. Он не стал отказываться, а заодно взял с нее обещание, что перед его отбытием они где-нибудь пообедают.

Она согласилась, прекрасно понимая, это самое меньшее, что она могла бы предложить ему.

Они сидели в ресторанном зале «Фортуны», в небольшой кабинке, отделенной от основного пространства искусственными лианами, обвивающими тонкий деревянный каркас.

Неторопливо и плавно лилась музыка. Им никто не мешал.

Однако напряжение, возникшее, как только они оказались наедине, усиливалось.

— Здесь вкусно кормят, — заметил Люк, попробовав горячее.

— Да, мне удалось переманить повара одного из престижных ресторанов. Теперь я их враг номер один, — пробормотала Джилл, стараясь разрядить обстановку. — Зато посетители очень довольны.

Люк усмехнулся, поковырял вилкой в тарелке, поднял на нее глаза. Отметил ее усталость, но все ту же какую-то неувядающую юность, которой она запомнилась ему и которая и сейчас наблюдалась в ней, словно Джилл заморозила собственное старение.