Провокатор. Роман Малиновский: судьба и время - Исаак Розенталь

Малиновский должен был, во-первых, сообщить охранке, где проходит конференция (что он, по его словам, не сделал, а может быть, просто не успел) и, во-вторых, обратить на себя внимание, произвести впечатление на Ленина и окружавших его лиц и войти к ним в доверие[201]. Делегат конференции А.К.Воронский вспоминал, как Малиновский «часто вертелся около Ленина, Зиновьева и Каменева, на заседаниях усердно им поддакивал, доводил до крайности их положения»[202]. Это несколько шаржированное описание соответствует той задаче, какую стремился решить Малиновский, но не вносит еще полной ясности в вопрос о причинах столь быстрого и явного успеха: Малиновского избрали членом ЦК партии, несмотря на то, что основные решения конференции были приняты в его отсутствие. Судить о содержании его речей в последние дни конференции и о том, как они воспринимались, мы можем только по воспоминаниям делегатов, а они во многом расходятся.

Воронский, впервые увидевший тогда Малиновского («Константина»), оставил выразительный его портрет: «По внешнему своему виду он производил отрицательное впечатление. Он был высокого роста, крепок, почти щегольски одет. Глубокие и многочисленные оспины придавали его лицу свирепое выражение, оно казалось обожженным. Рыжие волосы жестко и густо покрывали голову, желтые глаза быстро скользили и перебегали с одного предмета на другой. Он казался излишне суетливым и шумным. От разговора с ним я сразу уставал»[203]. Напротив, Зиновьев, помнивший Малиновского по Петербургу, находил, что «своей внешностью, своими манерами и пр. он ничем не выделялся (в дурную сторону) от других передовых интеллигентных рабочих, кроме разве мелочей». И на конференции он держался, по мнению Зиновьева, «очень умно и тактично»[204].

По-разному характеризуется в воспоминаниях отношение к Малиновскому руководителей партии и делегатов, приехавших из России, а также ход выборов в ЦК РСДРП.

По словам Воронского, «русские делегаты встретили его (Малиновского) настороженно и холодно», хотя «сдержанное к нему отношение казалось совсем им незаслуженным», и «ему доверяли заграничные товарищи». Ленин, пишет Воронений, настаивал на введении Малиновского в ЦК РСДРП, в то время как русские делегаты его отводили; большинство было первоначально против Малиновского. Поэтому две кандидатуры — Малиновского и еще одного делегата — не собрали необходимого количества голосов, и понадобилось провести повторное голосование. Лишь после этого Малиновский прошел в ЦК[205].

Прямо противоположна версия Г.К.Орджоникидзе: кандидатуру Малиновского предлагали как раз русские делегаты, так как «он выступал великолепно», но Ленин возражал; в ответ на замечание Орджоникидзе — «Вы же говорили, что нужны рабочие, это же рабочий» — Ленин ответил: «Рабочих нужно вводить в ЦК, но нужно вводить таких рабочих, которых знаешь»[206]. О том, что Малиновского выбрали в ЦК «наперекор» Ленину, не раз писал со слов Орджоникидзе Г.И.Петровский[207]: в 1916–1917 гг. они находились вместе в ссылке в Якутске, там Орджоникидзе и рассказал ему, как проходила Пражская конференция.

На конференции, кроме Ленина, только Орджоникидзе знал фамилии кандидатов и точные результаты голосования; из соображений конспирации эти результаты не оглашались, Ленин и Орджоникидзе сообщали каждому члену ЦК в отдельности — на ухо — о его избрании. Но и Воронский и Орджоникидзе единодушны в том, что об избрании Малиновского делегаты узнали. Что же касается перебаллотировки, о которой пишет Воронский, то из полицейского отчета видно, что она действительно проводилась, но между Голощекиным и самим Воровским[208], и следовательно, Малиновский прошел в ЦК при первом же голосовании.

В протоколах конференции имеются вполне подтверждающие этот вывод данные подсчета голосов: за Малиновского проголосовало 12 делегатов (столько же, сколько за Орджоникидзе, Спан-даряна и Шварцмана; за Ленина и Зиновьева — по 13, за Голощекина и Воронского — по 5, при повторном голосовании прошел Голощекин)[209]. Очевидно, эти документальные данные и следует считать бесспорным итоговым показателем отношения делегатов Пражской конференции к Малиновскому.

Описывая выборы в ЦК, Воронский допустил, таким образом, явную, но скорее всего невольную ошибку. Означает ли это, что столь же неверно он представил отношение Ленина к Малиновскому, и мы должны поверить Орджоникидзе? Но версия Орджоникидзе слишком не вяжется со всем, что известно об отношении Ленина к Малиновскому в дальнейшем. С другой стороны, ошибка памяти здесь невероятна, беседу с Лениным Орджоникидзе описал весьма детально. В таком случае может быть единственное объяснение: мемуарист сознательно исказил факты ради созидания посмертного ленинского культа, чем усердно занимались в 20-е годы все наследники Ленина[210].

Для Орджоникидзе это было тем более естественно, что с первой встречи в 1911 г. в Париже этот наивный и непосредственный тогда парень (по определению Зиновьева) относился к Ленину с обожанием. После нескольких месяцев общения Ленин доверил ему подобрать надежных делегатов на Пражскую конференцию, с чем Орджоникидзе успешно справился. Взаимная их симпатия была омрачена в конце жизни Ленина известным «грузинским инцидентом», когда, по словам Ленина, «Серго зарвался», набросившись с кулаками на одного из «национал-уклонистов», который в пылу спора обозвал его «сталинским ишаком»[211]. Ленин потребовал «примерно наказать» Орджоникидзе за «великорусский шовинизм» и рукоприкладство, заметив, что говорит это с сожалением, так как принадлежит «к числу его друзей»[212].

Рисуя в 1925 г. образ непогрешимого вождя, чуть ли не пред-видевшего, благодаря своему «чутью», возможность предательства Малиновского («…А если он завтра выкинет какую-нибудь штуку? Если он выскочит из ЦК и создаст оппозицию, что вы будете делать?»), Орджоникидзе хотел, по-видимому, искупить таким дешевым способом свою вину перед покойным Ильичом. Сделать это было тем легче, что в печати тот же вымысел вкратце уже изложил в 1922 г. Петровский, правда, без того, чтобы сочинять сказанные якобы Лениным слова.

Существуют и другие основания отдать предпочтение свидетельству Воровского. Первую реакцию Ленина на неожиданное появление Малиновского в пражском народном доме описал Зиновьев. «Вот это то, чего нам недостает на конференции!» — воскликнул Ленин[213]. Эти слова, сказанные еще до появления «Константина» в зале, где проходила конференция, до личного знакомства с ним, объясняют многое. Для Ленина Малиновский был не просто еще одним московским делегатом, но прежде всего известным деятелем рабочего движения, олицетворявшим те тенденции его развития, о которых говорилось на конференции.