Агрессор - Энди Макнаб

Он взглянул на меня и пожал плечами. Мы поменялись местами.

— Твою мать, — пробурчал я, принявшись за работу, — он почти такой же старый, как и ты.

Отмычка все еще была в замке. Я почувствовал давление рычага вверху замка перед тем как он открылся, затем открылись и ворота. Я достал отмычку и сунул ее Чарли.

Я снял свою бейсболку и натянул маску на лицо. Чарли сделал то же самое. Больше я ни о чем не беспокоился: это была его работа. Если он заметит что-то не то, он с этим разберется.

Я мягко толкнул левую часть ворот вперед лишь настолько, чтобы я мог пробраться внутрь. Не нужно и говорить, насколько чувствительны все эти датчики и какова амплитуда их действия. Я медленно продвинулся направо вдоль ворот, направляясь к стене. Пока вы достаточно далеко от сенсоров и стоите на твердой поверхности, в девяти из десяти случаев у вас все может выйти.

Когда я добрался до стены, я остановился и стал ждать Чарли. Он тоже пробрался сквозь проем в воротах и затем так же мягко толкнул створку обратно, не закрывая ее на замок. Это был единственный маршрут побега, который мы знали, и мы не хотели его лишиться.

Где-то недалеко на улице раздался громкий монолог на скрепочном языке. Ответа я не расслышал: то ли отвечающий был не в себе, то ли пьян, то ли это был телефонный разговор.

Я посмотрел направо. Мы были в трех-четырех метрах от внутренних построек, которые должны были служить нашим прикрытием во время проникновения в дом и наших последних проверок.

Придерживаясь стены, я стал двигаться. Медленно, действительно очень медленно.

Оркестр в «Приморском» начал играть «Чернокожая девушка на арене» группы «Boney M». Через несколько минут послышались скромные аплодисменты, позже сменившиеся бурными овациями. Должно быть, на сцену вышли девочки из Вегаса.

Через минуту мы уже были за постройками, и Чарли приблизил свой рот к моему уху.

— Мне нравится эта песня. Это наша с Хэйзл. — Он сделал танцевальное движение плечами. — Наводит на некоторые воспоминания.

Я сдержал смешок.

— Я очень рад за вас двоих. Но давай твои руки не будут совершать все эти движения.

Скорее всего под своей маской он улыбался, как идиот, но я знал, что он, должно быть, взволнован так же, как и я.

Затем он мягко произнес через ткань:

— Мы еще немного задержимся здесь, а потом пойдем и хорошенько рассмотрим дверной замок, о'кей?

Чарли всегда на таких операциях вел себя так, будто это было какой-то забавой, однако сегодня он явно перебарщивал с легкомыслием.

Он достал бинокль из рюкзака и начал вглядываться из-за угла крытого склада для кирпича. Затем он передал его мне. Это не был бинокль ночного видения, однако с ним смотреть было намного легче. Сначала я взглянул на камеры, затем на дверь. Все было нормально.

С «Boney M» оркестр перешел на Синатру. Несколько молодых ребят, громко и возбужденно переговариваясь, прошли мимо ворот. Может, они с нетерпением ждали, когда увидят девочек с перьями, а может, просто думали, что «Чикаго был их городом».

Мы еще раз удостоверились, что наши телефоны выключены и что ничего не могло выпасть из рюкзака. Чарли снова поднес свой рот к моему уху:

— Ну что, старик, за дело?

Часть шестая

Глава первая

Пока что, казалось, мы были правы насчет детекторов движения, если это были они, конечно; они были установлены по периметру дома и двора между домом и воротами. Две камеры на фронтальных углах здания контролировали узкие аллеи между домом и стеной. Мы надеялись, что обстановку на заднем дворе нам разведывать не придется.

Только один момент в системе безопасности казался бессмысленным. Казалось, что дальний конец стены, если смотреть на нее, подходя к воротам с улицы, не защищен вовсе. Мы тут же решили, что это кратчайший и легчайший способ пробраться к главному входу.

Мы двинулись к дальнему краю стены, прижимаясь спинами к забору. Чарли шел впереди, я следом за ним. Было все еще сыро и душно, внутри моей лыжной маски очень скоро стало очень влажно от пота и конденсированного дыхания.

До сих пор единственными доносившимися до нас звуками был шум дискотеки, иногда выкрики психов, но неожиданно раздался топот шагов по тротуару возле передней части забора.

Там было, по крайней мере, двое; один из них, приближаясь к нам, кашлял и чихал.

Он остановился с другой стороны ворот и смачно сплюнул; я видел силуэт его ботинок посреди пятисантиметрового проема под воротами. Я надеялся, что он не додумается сейчас помочиться. Я еще сильнее прижался к забору. Его напарник разразился отборной французской бранью. Я не ахти как говорю по-французски, но даже я понял, что наш прочищавший горлянку друг наблевал ему прямо на футболку.

Они двинулись дальше, и мы последовали их примеру. Камера, следившая за воротами, была установлена над нами, а датчик движения располагался прямо под ней. Мы предположили, что он был направлен на порог так, чтобы, когда Баз входил в дом или выходил из него, порог освещался. В этот раз нам придется заставить этот детектор считать, что теперь мы являемся уже частью пола, а не стены. Пока мы медленно двигались вниз, оркестр в «Приморском» переключился на трибьют Джонни Кэша, что, конечно же, заставило людей в черном заулыбаться еще сильнее.

Пока они проходили мимо, мы ползком преодолели последние пять или шесть метров. Прижимаясь к земле, мы отталкивались от нее так медленно, как только можно было, опираясь на локти и кончики пальцев, лишь бы только двигаться вперед, преодолевая за раз по пять-десять сантиметров потрескавшегося мокрого асфальта. Мы не поднимали головы, чтобы посмотреть, что там впереди, только глаза; мои глаза уже болели от напряжения, поскольку я вынужден был все время смотреть вверх.

Чарли приходилось подталкивать локтем рюкзак перед собой, перед тем как двигаться самому. Наконец-то его голова поравнялась с тремя мощеными ступенями, ведущими к главному входу. Он замер в поисках признаков детектора движения на крыльце. Мы не видели датчиков в бинокли, но все равно следовало предполагать, что они здесь были.

Чарли лежал так секунд пятнадцать, после чего начал снова двигать сумку вперед. Медленно, с чрезвычайной осторожностью, он и рюкзак двигались вверх по ступеням, пока не исчезли из моего поля зрения. Все, что я слышал, было его тяжелое дыхание, подчеркиваемое время от времени стуком высоких каблуков или взрывом хохота со стороны дискотеки. Неужели здесь никто никогда не спит?

Я набрал в легкие побольше воздуха, перенес свой вес на кончики пальцев ног и локти и передвинулся вперед еще на десять сантиметров. Как только мои бедра в намокших джинсах в очередной раз коснулись бетона, я с облегчением выдохнул.

В «Приморском» оркестр исполнил заключительную часть грузинской версии «Прыгающего Джека», и зал взорвался бурей аплодисментов. В секундной тишине, что последовала вслед за этим, я скорее почувствовал, чем услышал другой звук, словно что-то тащили куда-то, причем совсем неподалеку от нас.

Мне показалось, что этот звук доносился из окна над моей головой, но я не решился поднять ее и посмотреть. Я затаил дыхание и, открыв рот, чтобы подавить в случае надобности любой внутренний звук, прислушался.

Насколько мог, я поднял глаза в направлении порога. Чарли не было видно. Он наверняка делал все то же самое: останавливался и слушал.

Что бы эти звуки ни означали, больше они не повторялись. Слышно было только отдаленный смех и музыку ночи.

Я выдохнул, вдохнул, открыл рот и попытался уловить хоть малейшую вибрацию. Ничего. Доносился ли этот звук из окна? Неизвестно.

Я подождал еще секунд тридцать. Если бы кто-то наверху заметил нас, он бы уже наверняка что-либо предпринял за это время.

Я двинулся вперед. У нас не было выбора: нам нужно было относиться к этому, как к предвестнику встречи с кем-то в доме. Если каждый раз останавливаться, когда слышишь выстрел, то ты никогда не приблизишься к врагу. Если в доме кто-то был или если нас видели, то мы об этом очень скоро узнаем.

Глава вторая

В конце концов моя голова поравнялась с нижней ступенькой. Я подавил в себе искушение бегом преодолеть последние несколько метров. Именно в такие моменты, как правило, прокалываются.

Чарли был справа от меня, с той стороны, с какой открывалась дверь. Он слегка отдернул маску и приник ухом к деревянной двери.

Я наконец-то поднялся на крыльцо и сел напротив прогнившей кирпичной кладки. Я даже не знаю, что было хуже: пот на моей спине или остатки промокшего асфальта на моей груди. Чарли одним коленом стоял на дверном коврике. Он проверил, нет ли под ним ключа — никогда не знаешь, где тебе повезет, — а также не было ли там датчика давления. Он убрал колено с коврика и, продолжая вслушиваться в тишину, пальцем указал на него.