Правила жестоких игр - Марина Ефиминюк

– А ты не боишься, что я кому-нибудь расскажу о вашем странном виде? – Чтобы как-то ее заполнить спросила я.

– Дай подумать.– Филипп мурлыкал, продолжая скользить взглядом, останавливаясь на каждой округлости на теле, пока не посмотрел в глаза. Кажется, из-под меня поплыл диван, а в животе разлилось жидкое пламя. – Охота на ведьм закончилась лет семьдесят назад. В сказки о колдунах не верят даже маленькие дети. Тебя посчитают сумасшедшей. – Заключил он, закончив мысль, и резко спросил: – Ты ведь училась в медицинском?

– Ээээ… – Я удивленно подняла брови. – Да. Как ты узнал?

– О твоей латыни скоро начнут складывать легенды. – Усмехнулся он.

– Придумала бы что-нибудь посущественнее, но придется признаться – хотела стать терапевтом.

– Слава богу, я испугался, что патологоанатомом. В твоей голове одни трупы.

– Что? – Не поняла я.

Идиллию нарушил резкий сигнал лежавшего на столе мобильного телефона, объявив о новом полученном послании. От неожиданности я вздрогнула и очнулась, как будто действительно вынырнула из дурманящего тумана. Филипп быстро прочитал сообщение и спрятал скользнувшую недобрую ухмылку.

– Я принесу что-нибудь выпить. Что хочешь? – Поднялся он, словно хотел взять паузу.

– Апельсиновый сок, – не задумываясь, отозвалась я, – только из пачки. Не люблю, когда в напитках мякоть.

Всю жизнь ненавидела цитрусовые, но вдруг поняла, что сказала искренне.

– Я тоже. – Кажется, он удивился.

Парень исчез за занавесом, на столе остался лежать тонкий металлический аппаратик телефона с еще не потухшим экраном. «Самое время для игры! Завтра! Делайте ставки, мальчики! Кошка». Я быстро отвернулась, состроив вид, что не подглядела кусочек его чужой жизни. Филипп вернулся с двумя стаканами сока со льдом и тонкими полосатыми трубочками. Поставив их на стол рядом с телефоном, он сел очень близко ко мне, что голова закружилась от тонкого запаха одеколона.

– Так значит, ты предпочитаешь черный хлеб? Насыщает?

– Вполне.

– Но приедается. – Вырисовывая пальцем на моем колене круги, пробормотал он.

– Зато привычно.

Синие глаза блестели в неярком свете, а лицо казалось совершенным. Сердце забилось так громко, что, кажется, его стук услышали бы на луне. И в тот момент, я поняла, что пропала. Меня утягивает в темный омут, и выбираться из него придется долго и мучительно.

– Но ведь сегодня ты решилась на клубнику со сливками. – Он не спрашивал, а утверждал.

– Но ведь ты и выбора мне не оставил.

– Конечно, оставил, просто ты его не заметила.

Он проникал под кожу, будоражил душу, медленно терзая меня.

– Ты так смотришь, словно пытаешься приворожить. – Скривила я губы в улыбке, нервной и слишком фальшивой от волнения. Глупая шутка прозвучала некстати.

– А может, пытаюсь? Тебе страшно?

– А должно быть?

– Нет. – Прошептали его губы так близко, что стало обидно, что он отодвинулся, так и не поцеловав меня.

Я плохо помнила, о чем мы еще говорили или не говорили, как добирались в метро, а потом брели по холодной улице, и его пиджак из тонкой мягкой кожи, слишком большой для меня, грел мои плечи. Мне хотелось, чтобы вечер не заканчивался, и я бы не осталась в темной квартире одна, охваченная глумящимися демонами. Филипп каким-то чудом спугнул их, заставил замолчать и притаиться. Хотя, оно не удивляло – ведь он был волшебником. Кажется.

Лифт в подъезде заработал, зато на всех лестничных клетках отключили электричество, как будто глупый шутник побил лампочки. Я открывала дверь, гремя ключами. Филипп, привалившись плечом к косяку, терпеливо следил за моими попытками попасть в темноте в замочную скважину. Потом его горячая ладонь накрыла мою руку, помогая. Замок щелкнул, поддавшись, я прикусила губу не в силах произнести ненужные слова. Парень молчал, разглядывая меня в немом ожидании, а потом все-таки спросил:

– Пригласишь?

– Мы уже пили чай. – Под его насмешливым взглядом я почувствовала себя глупышкой и зарделась.

– Мы пили сок. – Поправил он. – Но так и не добрались до клубники со сливками…

Это был самый сладкий и волнующий поцелуй, нежный и одновременно требовательный, от которого кружилась голова, и улетучились все мысли. Тело само подалось вперед, чтобы прижаться к горячему сильному мужчине.

Он отпустил, и я тут же почувствовала острое разочарование, входя в квартиру. Руки тряслись, пальцы едва нащупали выключатель.

– Не включай свет, – попросил он, по-прежнему стоя за дверью. – Так я могу зайти?

– Да. – Едва слышно прошептала я…

Филипп заснул, лежа на спине, а я свернулась клубочком рядом и разглядывала в темноте идеальный профиль, правильный нос, бледную кожу без намека на щетину, твердо сжатые губы и нахмуренные брови. Похоже, во сне он боролся с собственными демонами.

Через незакрытые шторы надо мной насмехалась круглая, как блин, луна, и рисовала на ковре голубоватую дорожку. Видение полоснуло мгновенно:

… Надгробная мраморная плита с чужим именем. Белая мужская рубашка, вспыхнувшая, словно фитилек. Бордовая густая жидкость, похожая на кровь, медленно, словно увязнув во временном киселе, разлетавшаяся в разные стороны. И от каждой упавшей капли языки пламени, шипя, съеживались, угасая и остывая…

Я вскрикнула в ужасе, возвращаясь в собственную спальню. Увиденное было неправильным, противоестественным, разрушительным! Оно не должно было случиться! Никогда!

– Саша, что такое? – Филипп, проснувшись, резко сел. – Мне показалось, что ты заплакала. – Он, вглядываясь, сжал мое лицо в горячих ладонях.

– Нет, все хорошо. – Даже говорить удавалось с трудом. Я прикрыла глаза, словно они оказались виноваты в дурной шутке моих демонов.

Он задумчиво кивнул, поцеловал меня в кончик носа, кажется, успокоившись, и тихо спросил, наверное, только потому, что так принято спрашивать:

– Тебе было больно?

Я отрицательно покачала головой, ведь именно подобного ответа он ждал.

Мне отчаянно хотелось чувствовать объятия и поддержку, чтобы мой первый раз произошел как в давнем видении, полном нежности и любви.

К сожаленью, действительность всегда проще, а главное прозаичнее.

Филипп больше не обнял меня.

И он ушел еще до рассвета, когда я отчаянно делала вид, что сплю, и глотала слезы.

Он тихо оделся, потом его шаги прошелестели по комнате. Под ногой в коридоре скрипнула провалившаяся паркетная дощечка, хлопнула входная дверь, и в пустой квартире стало страшно и холодно.

Я так и не нашла в себе сил открыть глаза. Я не могла остановить того, кто решил за нас двоих, что нам не стоит вместе встречать следующее утро.

Филипп не смог бы объяснить точно, что произошло. Обычная человеческая девушка Александра притягивала его настолько, что казалась мучительным демоном, хитрой русалкой. В какой-то момент она стала его целью, недоступной и неправильной. В маленькой темной спальне, на девичьей кровати он чувствовал невероятное влечение, кружившее голову, настоящий морок. И все оборвалось. Резко и неожиданно, словно кто-то огромными ножницами перерезал натянутые нитки острых эмоций. Саша снова превратилась в неприметную девчонку, слишком рыжую, чтобы считаться хотя бы миловидной. В какой-то момент Филипп проснулся и понял, что свободен, окутывавшего голову туманного чувства не осталось. Все произошло, как обычно: девушки всегда летели на него, как мотыльки, и Александра оказалась очередной. Хотя, конечно, стоило ее разбудить, чтобы попрощаться и попросить закрыть за ним дверь.