Любить кого-то? - Грейс Слик
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Итак, Вудсток затевался не ради денег, многие вообще ничего не получили за выступление. Так зачем же он был организован?
Человеку непосвященному он мог показаться нервозным хаосом или веселым беспорядком, в зависимости от выносливости и количества принятых наркотиков. Последних было множество - Оусли[20], великий химик-кислотник, раздавал свою продукцию бесплатно, а запах марихуаны можно было учуять за много километров от места фестиваля. В перерывах между выступлениями из динамиков доносился голос Вэйви Грэйви, устроившего в своей палатке приемный пункт для почувствовавших себя плохо после приема наркотиков. Он советовал: "Не ешьте коричневые таблетки", или "Если вы запутались, приходите к нам в палатку, и мы поможем вам найти смешное в этом хаосе".
Можно было закутаться до ушей или раздеться совсем - ходи, как хочется. А можешь попробовать и так, и так. Нарядись фокусником, вываляйся в грязи, вымойся под дождем, а потом сними одежду и танцуй!
Раздумывая, какой цвет предпочесть, я выбрала белый. Белые брюки и белое кожаное платье с бахромой, которая развевалась при движении. Отличный наряд для первого "собрания племен", нашего первого заявления, что мы - не просто кучка одиноких неудачников.
Раньше, приезжая в гостиницу в любом городе обоих континентов, мы были горсткой "чудиков" - гордых, но отщепенцев. Но в "Holiday Inn" в городе Либерти штата Нью-Йорк, недалеко от фермы Ясгура, где проходил Вудсток, рок-н-ролльный мир заполонил все. Везде были длинноволосые, смеющиеся и вопящие "чудики" - уже не в меньшинстве. Мы были знаком перемен, происшедших за эти годы в сознании людей.
Весь день перед нашим выступлением я провела в своем номере, размышляя. Остальные играли в бильярд и развлекались, но я, как обычно, замкнулась в себе, мысленно составляя список вопросов. Где мы собираемся выступать? Как долго будем играть? Что бы еще такое прицепить к платью? Если я сяду, не сломаются ли ракушки, не помнутся ли перья? Как себя подать, чтобы вписаться в действо? Попробовать это? Или это? Или оставить все, как есть? Я знала только одно: хочу выглядеть достойной дочерью Западного побережья, сильной и гибкой, поэтому нельзя "набираться" перед выступлением, чтобы не расклеиться.
Добраться до сцены на машине уже не представлялось возможным, дождь размыл все дороги, поэтому нас забрал вертолет. Мы снизились над морем грязных, но счастливых лиц. Было почти девять вечера, время, когда мы должны были выступать. Я чувствовала волшебство этой сине-черной ночи. Но из-за дождя и проблем с транспортом мы вышли на сцену только на рассвете.
Девять часов мы просидели в темноте, разрываемой только лучами прожекторов - музыканты еще не открытой земли. Без душа и туалета - мое тело, обычно очень требовательное, молчало, и я ни в чем не чувствовала необходимости. Без стульев - мы сидели все вместе под навесом прямо на огромной сцене, а еда, казалось, появлялась из ниоткуда. Мы обменивались друг с другом фруктами, сыром, вином, марихуаной, кокаином, "кислотой", водой и разговорами.
Заклинали ли мы, музыканты, духов? Богов? Были ли мы язычниками? Какая разница... Я чувствовала себя принцессой - но без трона и короны. Я видела "королей" повсюду. Зрители были те же "мы". И музыканты тоже были "мы".
Мы прожили это день друг для друга: кто-то, наверное, спал за мое утомленное тело, кто-то танцевал, а я смотрела, я говорила, а кто-то слушал... Я все время переводила взгляд со сцены на публику, а иногда мой взгляд уходил куда-то еще или воспринимал все разом - это невозможно описать. Вудсток дал нам возможность просто прийти и посмотреть на то, что, как мы знали, уже родилось. Это нечто появилось из энергии невидимого коллективного разума. Здесь были тени Хаксли, Лири, сюрреалистов, Гертруды Стайн, Кафки - бесконечный список тех, кто, открыл нам новый взгляд на мир. Теперь был наш черед. Мы были готовы дышать, готовы праздновать перемены...
Вудсток был особенным концертом для группы "Кросби, Стиллз и Нэш" - они играли до этого всего дважды. Это было их первым большим выступлением как группы, и оно удалось. Они были настолько хороши, что я даже немного ревновала. Они отработали трехголосье до совершенства и продемонстрировали очень высокую степень профессионализма, которого, я надеялась, достигнет и "Airplane".
А еще был Джими Хендрикс, и его обработка "The Star-Spangled Banner"[21]. Он превратил его в один бесконечный плач гитары, без слов. Он сыграл национальный гимн так, как никто до него, подчеркнув все нюансы, но не высказав гнева, раздражения или сочувствия. Его трактовка не была традиционной "это моя страна, хорошая или плохая, но моя"; воющими, визжащими нотами он рассказал нам правду о нашей прекрасной, но обманутой нации. Это невозможно забыть.
Странные и в то же время обычные сюжеты тех дней запечатлелись в моей памяти: Джеки Кауконен, невестка Йормы, играет в покер с Джанис Джоплин и Китом Муном[22]; "The Band", одетые в черное и похожие на "крестных отцов" мафии, строем расходятся по комнатам; "The Grateful Dead", Джоан Баэз и Рави Шанкар терпеливо ждут, когда портье выдаст им ключи; Дэйл Франклин, помощник Билла Грэма в "Fillmore East", стоит в холле с блокнотом, заведуя размещением...
Я верила, что весь мир будет выглядеть так лет через шестнадцать - разные цвета кожи сплетаются в единый узор "расы мира", все говорят на одном языке, между людьми нет вражды, а над всем этим единая власть: рок-н-ролл. Афро-американская, индейская, шотландская, индийская, ирландская, испанская, классическая музыка, слитые воедино и обработанные с помощью немецко-японской технологии, чтобы создать искусство, доступное всем, бесконечные гимны, воспевающие различия и сходство в единой семье...
В 6 утра я, наконец, подошла к микрофону. "Привет, друзья! Вы послушали "тяжелые" группы... А теперь вам предстоит маниакальная утренняя музыка! Это новый рассвет! Доброе утро, люди!"
Мы начали с "Volunteers". На какое-то мгновение дождь прекратился, и мы увидели рассвет нового дня - и нового, удивительного этапа истории. Я смотрела на полумиллионную толпу детей, покрытых грязью - кто-то радостно кричал, кто-то спал, кто-то занимался любовью, не стесняясь людей вокруг... Поверх одежды - полиэтиленовая пленка, на головах бумажные пакеты - чтобы не мокнуть... Кто-то танцует, потрясая грязными длинными волосами... Но кто бы что ни делал, мы были едины.
Я плохо помню, как пела; уверена, это было не лучшее мое выступление. Я не спала всю ночь, глаза слипались, но все это было не так важно, потому что различия между хорошим и плохим на эти четыре дня исчезли. Зрители были признательны нам за наше выступление, взрывались аплодисментами после каждой песни, тепло принимая каждую группу. Никакого соревнования - мы просто были там, счастливые, что являемся частью этого: красоты, грусти, изнеможения, опьянения, грязи на лицах и величия рассвета...
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});