12 Жизнеописаний - Вазари Джорджо

Мнение Филиппо получило огласку, и ему поручи ли показать, как приняться за дело, чтобы построить такой венец. Тогда, так как у него уже были сделаны рисунки и модели, он тотчас же их показал; когда же попечители и другие мастера их увидели, они поняли, в какую они впали ошибку, покровительствуя Лоренцо, и, желая загладить эту ошибку и показать, что они понимают хорошее, они сделали Филиппо пожизненным распорядителем и главой всей постройки и постановили, чтобы ничего в этом деле не предпринималось иначе как по его воле65; а чтобы показать, что они признают его, они дали ему сто флоринов66, записанных на его имя по распоряжению консулов и попечителей 13 августа 1423 года рукой нотариуса попечительства Лоренцо Паоло и подлежащих выплате через Герардо ди мессер Филиппо Корсини, и назначили ему пожизненное содержание из расчета по сто флоринов в год67. И вот, приказав приступать к постройке, он вел ее с такой строгостью и с такой точностью, что не закладывалось ни одного камня без того, чтобы он не пожелал его видеть. С другой стороны, Лоренцо, оказавшись побежденным и как бы посрамленным, был настолько облагодетельствован и поддержан своими друзьями, что продолжал получать жалование, дока зав, что он не может быть уволен раньше, чем через три года. Филиппо для каждого малейшего случая во время приготовлял рисунки и модели приспособлении для кладки подъемных кранов. Тем не менее, многие злые люди, друзья Лоренцо, все-таки не переставали приводить его в отчаяние, непрерывно состязаясь с ним в изготовлении моделей, каковые были сделаны даже неким мастером Антонио да Верцелли и другими мастерами, покровительствуемыми и выдвигаемыми то одним, то другим из граждан, которые этим обнаружили свое непостоянство, малую осведомленность и недостаток понимания, имея в руках вещи совершенные, и выдвигая несовершенные и бесполезные68. Уже были закончены венцы кругом по всем восьми долям купола, и воодушевленные каменщики работали не покладая рук. Однако, понукаемые Филиппо более чем обычно, они из-за нескольких выговоров, полученных ими во время кладки, а также из-за многого другого, что случалось ежедневно, стали им тяготиться. Движимые этим, а также и завистью, старшие сплотились вместе, договорились и объявили, что это работа тяжелая и опасная и что они не хотят возводить купола высокой платы (хотя она и была им увеличена более, чем то было принято), думая таким способом отомстить Филиппо и на этом выгадать. Не понравилось все это попечителям, а также и Филиппо, который, обдумав это, однажды в субботу вечером решил уволить их всех. Получив свой расчет, и не зная, чем это дело кончится, им было не по себе, в особенности, когда в ближайший же понедельник Филиппо принял на постройку десять ломбардцев; присутствуя на месте и говоря им: «делай здесь так, а там – так», он настолько обучил их в один день, что они работали в течение многих недель. С другой стороны, каменщики, видя, что они уволены и потеряли работу, а к тому же еще так посрамлены, и, не имея работ столь выгодных, послали посредников к Филиппо: они-де охотно бы вернулись, заискивали перед ним, как только могли. Он продержал их в течение многих дней в неизвестности, возьмет их или нет; а затем принял вновь, на оплате меньшей, чем они получали раньше. Так там, где они думали выгадать, они потеряли и, мстя Филиппо, причинили сами себе вред и позор.

Когда же толки уже прекратились и когда при виде той легкости, с какой возводилось это строение, пришлось как-никак признать гений Филиппо, люди беспристрастные уже полагали, что он обнаружил такую смелость, которую, быть может, еще никто из древних и современных зодчих не обнаруживал в своих творениях, а возникло это мнение потому, что он, наконец,показал свою модель. На ней каждый мог видеть ту величайшую рассудительность, с какой им были задуманы лестницы, внутренние и наружные источники света во избежание ушибов в темных местах и сколько различных железных перил на крутых подъемах были им построены и рассудительно распределены, не говоря о том, что он даже подумал о железных частях для внутренних помостов на случай, если бы там пришлось вести мозаичные или живописные работы; а также, распределив в менее опасных местах водостоки, где закрытые, а где открытые, и проведя систему дыр и разного рода отверстий для отвода ветра и для того, чтобы испарения и землетрясения не могли вредить, он показал насколько ему пошли на пользу его изыскания в течение стольких лет, проведенных им в Риме. Принимая к тому же во внимание все, что он сделал для подноса, кладки, стыка и связи камней, нельзя было не быть охваченным трепетом и ужасом при мысли, что единый дух вмещает в себе все то, чего достиг дух Филиппо, который рос непрерывно и настолько, что не было вещи, которую он, как бы она ни была трудна и сложна, не сделал бы легкой и простой; и это он показал в подъеме тяжестей при помощи противовесов и колес, приводимых в движение одним волом, в то время как иначе шесть пар их едва ли сдвинули бы с места.

Постройка уже выросла на такую вышину, что было величайшим затруднением, однажды поднявшись, затем снова вернуться на землю; и мастера много терял и времени, когда ходили есть и пить, и сильно страдали от дневного жара. И вот Филиппо устроил так, что на куполе открылись столовые с кухнями и, что там продавалось вино; таким образом, никто не уходил с работы до вечера, что было для них удобством и величайшей пользой для дела. Видя, что работа спорится и удается на славу, Филиппо настолько воспрянул духом, что трудился не покладая рук. Он сам ходил на кирпичные заводы, где месили кирпичи, чтобы самому увидеть и помять глину, а когда они были обожжены – собственной рукой с величайшим старанием отбирал кирпичи. Он следил за каменотесами, чтобы камни были без трещин и прочные, и давал им модели подкосов и стыков из дерева и воска и такие же из брюквы; так же поступал он с кузнецами для железных частей. Он изобрел систему петель с головкой и крюком и значительно облегчил строительное дело, которое, несомненно, даря ему достигло того совершенства, какого оно, пожалуй, никогда не имело у тосканцев. Флоренция проводила 142369 год в безмерном благополучии и довольстве, когда Филиппо был выбран должность приора70 от квартала Сан-Джованни на май и июнь, в то время как Лапо Никколини был избран на должность гонфалоньера правосудия70 от квартала Санта-Кроче. В списке приоров занесено: Филиппо ди сер Брунеллески Липпи, чему не следует удивляться, ибо его так называли по имени его деда Липпи не по роду Лапи, как это следовало; так значится в этом списке, что, впрочем, применялось во множестве других случаев, как это хорошо известно каждому, кто видел книгу и кто знаком с обычаем того времени. Филиппо нес эти обязанности, а также другие должности в своем городе72, и в них всегда вел себя со строжайшей рассудительностью. Между тем он уже мог видеть, ›а свода начинали смыкаться около глаза, где должен был начинаться фонарь, и, хотя им было сделано и в Риме и во Флоренции много моделей и того и другого из глины и из дерева, которых никто не видел, ему оставалось только решить окончательно, какую из них принять к исполнению. Поэтому, собираясь закончить галерею, он сделал для нее целый ряд рисунков, оставшихся после его смерти в попечительстве, но ныне пропавших из-за нерадивости должностных лиц. А в наши дни в целях завершения постройки был сделан кусок галереи на одной из восьми сторон; но, так как он не соответствовал замыслу Филиппо, его, по совету Микеланджело Буонарроти, оставили и не достроили73.

Кроме того, Филиппо собственноручно изготовил в соответствующих куполу пропорциях модель восьмигранного фонаря, которая поистине удалась ему на славу, как по замыслу, так и по разнообразию своему, и по своим украшениям; он сделал в ней лестницу, по которой можно подняться к шару, – это была божественная вещь; однако, так как Филиппо кусочком дерева, вставленным снизу, заткнул отверстие входа, никто кроме него не знал, где начало подъема74. Хотя его и хвалили и, хотя он со многих уже сбил зависть и спесь, он все же не смог воспрепятствовать тому, что все мастера, какие только были во Флоренции, увидав его модель, принялись тоже изготовлять модели разными способами, вплоть до того, что некая дама из дома Гадди решилась состязаться перед судом с моделью, которую сделал Филиппо75. Он же, как ни в чем не бывало, смеялся над чужой самонадеянностью. И многие его друзья говорили ему, что он не должен показывать своей модели никому из художников, как бы они от нее не научились. А он им отвечал, что настоящая модель – одна и что все другие – пустяки. Некоторые другие мастера поместили в свои модели части из модели Филиппо. Увидав это, он им говорил: «И эта другая модель, которую сделает тот, будет тоже моей». Все безмерно хвалили его, однако, так как не виден был вход на лестницу, ведущую к шару, ему ставилось на вид, что модель с изъяном. Тем не менее, попечители порешили заказать ему эту работу с тем уговором, однако, чтобы он им показал вход; тогда Филиппо, вынув из модели тот кусочек дерева, что был снизу, показал внутри одного из столбов лестницу, которую можно видеть и теперь, имеющую форму полой слуховой трубки, где с одной стороны проделан желоб с бронзовыми стременами, по которым, ставя сначала одну ногу, потом другую, можно подняться вверх. А так как он, состарившись, не дожил до того времени, чтобы увидеть завершение этого фонаря, он завещал, чтобы его построили таким, какой была модель и как он изложил письменно; иначе, уверял он, постройка обрушится, так как свод, имея дугу с радиусом, равным трем четвертям поперечника76, нуждается в нагрузке чтобы быть более прочным. До своей смерти он так и не смог увидеть этой части законченной, но все же довел ее до высоты нескольких локтей77. Он успел отлично обработать и подвести почти что все мраморные части, которые предназначались для фонаря и на которые, глядя, как их подвозили, дивился народ, как это возможно, что он надумал нагрузить свод такой тяжестью. Многие умные люди полагали, что он этого не выдержит, и им казалось большим счастьем, что он шел его до этой точки, а что нагружать его еще больше – значило бы искушать Господа. Филиппо всегда над этим смеялся и, приготовив все машины и все орудия, необходимые для лесов, не терял ни минуты времени, мысленно предвидя, собирая и обдумывая все мелочи, вплоть до того, как бы не сбились углы обтесанных мраморных частей, когда их будут поднимать, так что даже все арки ниш закладывались в деревянных лесах; в остальном же, как было сказано, имелись его письменные распоряжения и модели. Творение это само свидетельствует о том, насколько оно прекрасно, возвышаясь от уровня земли до уровня фонаря на 154 локтя, в то время как храмина фонаря имеет 36 локтей, медный шар – 4 локтя, крест – 8 локтей, а все вместе 202 локтя78; можно с уверенностью сказать, что древние в своих строениях никогда не достигали такой высоты и никогда не подвергали себя столь великой опасности, желая вступить в единоборство с небом; ведь поистине кажется, будто оно с ним вступает в единоборство, когда видишь, что оно вздымается на такую высоту, что горы, окружающие Флоренцию, кажутсяподобным и ему. И, правда, кажется, что небо ему завидует, так как постоянно, целыми днями стрелы небесные его поражают.