Ученица палача (СИ) - Марфа Метель

Жюли уже поджидала на крыльце в окружении стайки ребятишек. Позади стояли две молодые девушки-преподавательницы.

Как только ноги Манон ступили на каменную мостовую, Жюли и дети бросились к ней.

— Манон, ну, наконец-то, — Жюли стиснула в объятьях, Манон глухо застонала.

— Жюли, поосторожнее, левый бок, — тихо шепнула баронесса.

— Прости, прости, ты ранена? — так же тихо спросила Жюли, ослабив хватку.

— Да… не всё прошло гладко, — и повысив голос, поинтересовалась, оглядев ребятишек:

— Вы подружились?

— Да, они очень-очень милые… кроме одной, — Жюли взяла под руку Манон, они отошли от кареты, чтоб не мешать слугам разгружать багаж.

— Дениза?

Жюли кивнула. Манон вздохнула. В отличие от других, Дениза выглядела уже как молодая, красивая девушка. Блондинка с голубыми глазами. Месяц назад ей исполнилось шестнадцать. Дерзкая, нагловатая. Её всё не устраивало. И эта глушь, и этот «дом инвалидов»…

В поместье большинство живущих людей по общим стандартам неполноценны. Большинство слуг немые, так что вновь прибывшим пришлось осваивать язык жестов. Солдаты гарнизона суровы и молчаливы, некоторые с боевыми ранениями, уродующими внешность.

Несмотря на это, многие жили здесь семьями. С детьми. Новички достаточно быстро влились в общий уклад замка, почувствовав тепло, заботу и защиту.

Манон не распространялась об их прошлом, они тоже не спешили рассказывать — стыдились, хотя их вины не было совершенно.

Привезя детей в замок, она собрала всех обитателей в большой зале и сказала, сопровождая слова жестами для трёх глухих слуг:

— Эти дети — сироты. На их долю выпали серьёзные испытания. Они будут жить здесь, с нами. Я хочу, чтобы ни один из них не чувствовал себя чужим. Я принимаю их под свою защиту и опеку, как когда-то каждого из вас принял барон Перрэ.

Головы склонились в память о бароне.

— А теперь праздничный ужин в честь новых членов нашего Дома.

Все радостно загалдели, зажестикулировали. Праздники здесь любили и умели устраивать.

За два месяца дети практически адаптировались и чувствовали себя в замке, словно жили здесь всегда.

После обеда Манон собрала всех в гостиной. Довольный Дарк разлёгся у её ног, она больше не брала его с собой, уезжая в город. Дети его полюбили, он благосклонно позволял себя тискать.

Каждый нашёл своё место в Доме. Тринадцатилетние Люка, Жозеф и Филипп, пятнадцати лет, увлеклись, как и свойственно мальчишкам, мужскими делами.

Капитан гарнизона Соледат Маркес — смуглый, черноволосый и черноглазый великан с уродливым шрамом на правой щеке — на первых порах вызывал страх, но потом, приходя на тренировки с Манон, мальчишки втянулись. И сейчас почти всё время проводили на тренировочной площадке, уже неплохо попадая в мишени из арбалета, да и метательные ножи ложились более кучно. Соледат стал для них непререкаемым авторитетом.

Манон привезла им в подарок по собственному арбалету, каждому по четырё метательных кинжала, дагу. Она взяла всё из своего арсенала в «хитром доме». Парни были на седьмом небе от счастья и, поблагодарив, унеслись тремя ураганами к Соледат хвастать оружием.

Десятилетняя Элиза забралась на колени к Манон, обняла за шею.

— Они такие смешные, так радоваться каким-то железякам, — доверительно сказала Элиза, к ней Манон привязалась особенно. Погладила белобрысую головку, поцеловала в макушку.

— Они мальчишки, — улыбнулась Манон. — Посмотрим, как вы сейчас будете прыгать от радости. Марта, где корзинки для девочек?

Марта вышла и через минуту вошла в сопровождении двух слуг, несших корзинки для рукоделия, наполненные всевозможными штучками, так необходимыми любой женщине.

Девочки взвизгнули и понеслись к слугам. Элиза чмокнула Манон в щёку и слетела с колен. В гостиной воцарился хаос из лет, ниток, тканей, бусин, бисера. Элизе и тринадцатилетней Катарине достались фарфоровые куклы. Старшие — пятнадцатилетние Софи и Флора — любовались в новые карманные зеркальца, примеряли брошки.

Дениза смотрела на это всё свысока. Она подошла, взяла свою корзинку, порылась, фыркнула и отставила.

— Я бы отправила её из замка, — тихо сказала подошедшая Жюли. — Она плохо влияет на остальных, подзуживает, стравливает между собой.

— И куда?

— В закрытый пансион, — Жюли присела рядом. — Она была любовницей Альфонса. И, в отличие от остальных, её это устраивало. Я с девочками посплетничала. Здесь ей не место.

— Я не знала.

— Теперь знаешь. Я взяла на себя смелость и уже написала в один такой пансион, ответ должен прийти через пару дней.

— Спасибо. У нас с ней не заладилось с самого начала, и я никак не могла понять причину.

— Она из породы тех женщин, которые устраивают свою жизнь через передок, в любом возрасте, поверь, я знаю, о чём говорю.

Манон кивнула.

Вечером она собрала всех в гостиной и предупредила, что в округе появился преступник, поэтому покидать территорию замка можно только в сопровождении солдат. Дала описание Клода, предупредила, чтобы не разговаривали с незнакомцами.

Инструктаж для слуг и гарнизона она провела днём.

Напряженная атмосфера после её объявления вскоре рассеялась, мальчики начали хвастаться перед девочками своим оружием, девочки своими новыми лентами, брошками, куклами. И те, и другие искренне не понимали, чего такого интересного в этих побрякушках и железяках. Немного поспорили о «мужских» и «женских» приоритетах. Попили чай с городскими сладостями и разошлись по спальням.

Братья Аландер

До таверны они добрались поздним вечером, решили переночевать и дать отдых лошадям. Поутру отправились в путь, и вот теперь отряд из двенадцати человек топтался возле закрытых ворот поместья баронессы Перрэ.

— Именем Герцога Аландер! Приказываю открыть ворота! — в очередной раз надрывался Илиан.

— Да хоть короля, — безразлично отвечали со стены. — Баронесса приказала закрыть ворота, и без её приказа никто в замок не войдёт.

— Позовите баронессу!

— Госпожа отсутствует.

— И где эта Монохромная шляется, когда на неё охотится Мясник? — проговорил Тигран тихо, чтоб слышал только Илиан.

— Куда уехала баронесса? — прокричал Илиан.

— Куда надо, туда и уехала, — ответили не особо вежливо.

— Когда баронесса Перрэ вернётся, ты ответишь за свою наглость, я тебе зубы выбью, — пообещал, разозлившись, Тигран.

— Я лучше за наглость отвечу, чем нарушу приказ баронессы, — ответили со стены.

— Ничего себе, у неё дисциплинка, — присвистнул Илиан.

Некоторое время они ещё препирались со стражем, но тут со стены раздался крик.

— Эй, у ворот, разойдись… Серж! Зови Соледат! Жак скачет — ОДИН!

Аландеры обернулись. В их сторону мчался, нахлёстывая коня, мужчина. Когда он поравнялся с отрядом братьев, одна створка ворот бесшумно открылась, из неё вышел высокий смуглый мужчина.

Всадник осадил коня, спрыгнул.

— Соледат… — мужчина, постарался перевести дыхание.

— Где баронесса и Луи?

— Держи, — Жак передал записку.

Тигран и Илиан соскочили с лошадей и подошли к ним.

— Герцог и граф Аландер, чем обязаны такому обществу? — спросил слегка насмешливо Соледат, разворачивая бумагу.

— Соледат, не наглей, я и так зол на твоего подчинённого, — прорычал Тигран, поприветствовав таким образом старого знакомого.

— Милорд, мы исполняем приказы баронессы… Жак! ЧТО ЭТО?! — вскричал Соледат, прочитав записку.

— Это передали баронессе в городе. Она приказала мне скакать в замок за помощью, а сама с Луи отправилась к заброшенной мельнице.

— Демоны! Дай мне записку, — приказал Тигран тоном, не терпящим возражений. Соледат хотел отказать, но, взглянув на Тиграна, без слов передал ему бумагу.

«ОНА ПОКА ЖИВА… ЖДУ У ЗАБРОШЕННОЙ МЕЛЬНИЦЫ, ОДНУ»

— Кто это — ОНА? — спросил Тигран, оторвав взгляд от строк.

— Дениза, — поморщился Соледат. — сбежала на ярмарку в городок, госпожа за ней отправилась.

— Показывай, где эта демонская мельница, — Тигран сунул записку в карман и вскочил в седло.

— Мне нужно людей организовать.

— Соледат, мои люди чем не устраивают? Мы приехали задержать этого психа.

Соледат вскочил на коня Жака.

— Жак, собери людей, телегу организуй и лекаря. Выдвигайтесь немедленно к мельнице, — отдал распоряжение капитан и развернул коня. — За мной, — крикнул он, пуская животное в галоп.

— Найду её, выпорю, никаких нервов с ней не хватает, — проворчал Тигран, давая шенкеля.

— А я подержу, — крикнул Илиан, пришпоривая своего жеребца.

Манон Авье — Палач

Манон, злая, словно орда демонов, неслась во весь опор. Костеря на чём свет стоит самовлюблённую наглую девицу. Завтра же отправит её в этот закрытый пансион.