Только ты - Фрида Митчелл

— Однако большее время вам придется общаться со мной, — Категоричным тоном вставил Гордон. — Понятно?

Мужчина выглядел слегка озадаченным таким заявлением. Алис пришлось проглотить обиду на Эрнана, который, видимо, не совсем доверял ей, считая ее неспособной решить все проблемы самостоятельно.

— Значит, вы потомственный архитектор, — постаралась она смягчить ситуацию после затянувшегося неловкого молчания. — И какими же работами может похвалиться семейство архитекторов Уайтов?

— О, по нашим с отцом проектам построены десятки отелей и сотни вил, — без ложной скромности заявил молодой архитектор. — По всему побережью от Сан-Франциско до Сан-Диего. А начинал отец в Сакраменто.

— Милый Сакраменто, родные места, — воскликнула Алис. — Я родилась в Розвилле… — Неожиданная мысль, что она сказала больше, чем следовало, пришла ей в голову слишком поздно.

— Неужели? Я тоже оттуда, — улыбнулся Уайт. — Дайте подумать. Уэбстер… Уэбстер… Мне кажется, я слышал эту фамилию. Не вы ли были с Барни Хейзлтоном, когда его машина попала в аварию в первый раз?

— Барни? — Она замерла, стараясь спрятать лицо от Гордона. — Да, я знаю этого человека, — пробормотала она. — Мы были когда-то знакомы.

Вот так неожиданно ей пришлось встретиться со своим прошлым и тут же захотелось переменить тему разговора. Но, увы, Уайт не унимался:

— Вы знаете, что его больше нет? — Слова были сказаны будничным тоном, но они поразили ее.

— Он мертв? — уставилась Алис на собеседника.

— Случилась авария, подобная той, в которой пострадали вы сами. Он был неплохим парнем, ваш Барни. С ним было весело ходить на вечеринки. Он любил говорить: «Покажи-ка мне другую, лучшую жизнь»…

Вот он ее и увидел, — то ли с грустью, то ли с неприязнью подумала Алис. Барни любил иметь дело с такими симпатичными веселыми ребятами, как этот Кэлвин Уайт, все стремился поддерживать неугасающий имидж плейбоя…

— Он врезался в дерево, — продолжал Кэлвин, — после того, как здорово нализался. Бедняга сильно запил после той аварии с вами. Если бы вы не бросили его…

Бросила? Так вот значит, как Барни представил все своему приятелю!

— Это была не его вина, вы знаете, — чуть ли не с укором заметил Кэлвин. — Он так бережно относился к вам.

— Вы были там? — зло вспыхнула Алис. — Были? Нет, вы не были. Так что лучше не рассуждайте о том, чего не знаете.

— Я…

— Думаю, мисс Уэбстер сказала вам все, что хотела, — раздался ледяной голос Гордона. — Может быть, вы приступите к работе, за которую вам хорошо платят?

Уайт наконец вспомнил, где находится, и покраснел до ушей.

— Конечно, конечно…

Но у Алис больше не было симпатии к этому человеку. Прошлое стало для нее неожиданно более реальным, чем настоящее. Вся боль и ненависть, испытанные ею много лет назад, ожили. Как посмел Барни изображать из себя невиновного? И как мог кто-то поверить в такую бесстыдную ложь? Этот Кэлвин оказался таким же наивным и доверчивым, какой в свое время была она.

Итак, ее обидчик мертв. Она ждала, что это сообщение вызовет у нее какие-то чувства, но они словно погрузились в некий вакуум.

В первые месяцы после несчастного случая, пытаясь примириться с мыслью о своей трагедии и о том, что в гибели отца косвенно виноват Барни, она желала ему смерти. Но позже, когда начала новую жизнь, чувство мстительности утихло.

А сейчас она испытывала лишь облегчение. Ведь больше никакой другой женщине не придется нести свой тяжкий крест из-за распущенности этого человека. Он умер так, как жил, — быстро и глупо. И она была рада, что вместе с собой он не унес в могилу больше никого. Ему на том свете и так придется отвечать за многое.

Уайт уехал перед самым ланчем, после того как эскизы павильонов ярмарки были утверждены. Гордон пребывал в плохом настроении до тех пор, пока «форд» не уехал.

— Вы довольны тем, как идут дела? — спросила Алис, нарушив ледяное молчание. Она решила, что все разговоры должны касаться только работы, но то была тщетная надежда.

— А мне должно все нравиться?

— Если что-то не нравится, скажите.

— Хорошо. Меня интересует только один вопрос: почему этот тип знает о вас больше, чем я?

— А чего же не знаете вы?

— Не надо играть со мной. Вы прекрасно понимаете, о чем я говорю. Уайт знает о вашей прошлой жизни, о ваших друзьях, о каком-то Барни, а кто вам этот архитекторишка? Никто. Абсолютно никто! А я как дурак вынужден стоять здесь и слушать ваш диалог.

— Но я совсем не знаю Уайта, — смущенно пробормотала Алис.

— Так он совсем чужой вам? Однако знает о вас больше, чем я. И как, вы думаете, я должен после этого чувствовать себя?

— Я… Я не понимаю…

— Вот как? Да это я совершенно ничего не понимаю. У вас был роман с этим Барни, а затем вы сделали ему ручкой. Почему? Чтобы заняться своей карьерой? Покорить Сан-Франциско? Или этот бедный дурачок хотел жениться на вас? Что произошло на самом деле, Алис? Кто вы?

— Я не должна ни перед кем отчитываться, — ответила она, побледнев.

— Это правда. Абсолютная правда. — Лицо Гордона стало таким же мрачным, как небо перед грозой. — Вы принадлежите лишь себе. И ни перед кем не отчитываетесь.

— Да. — Алис гордо вскинула подбородок.

— И вы хотите такой остаться? — холодно спросил он.

Она кивнула, не слишком доверяя своему голосу.

— Понятно. Тогда нам не о чем больше говорить. Извините меня, но я пообедаю у себя в кабинете за работой. А вы можете поесть либо в своей комнате, либо на веранде — где вам больше нравится.

— Спасибо, — деревянным голосом проговорила она, прежде чем повернуться и пойти к себе.

После ланча Алис работала, но все время думала о случившемся. Разговор с Уайтом не выходил из головы. Чтобы немного развеяться, направилась к бассейну и расположилась на шезлонге в тени большого мангового дерева. Неожиданно детский смех привлек ее внимание.

— О, извините, мисс… — Заметив гостью, Мария остановилась. За ее спиной стояли трое детей. — Я не знала, что вы здесь. — Женщина повернулась, чтобы увести ребятишек. — Мы придем как-нибудь в другой раз…

— Пожалуйста, останьтесь. Я думаю, что бассейн достаточно велик, чтобы мы все там поместились. — Алис приветливо улыбнулась и получила в ответ добрую улыбку.

— Нам не сложно прийти в другой день. Дети очень шумят…

— Ничего, не волнуйтесь. На то они и дети.

Три пары глаз внимательно следили за Алис, и она ободряюще улыбнулась малышам, почувствовав, как сжалось ее сердце. Они были очень хорошенькие, так и хотелось прижать их к себе.