Путеводитель по Галактике для автостопщиков - Дуглас Адамс

— Готов ли ты сказать нам его? — спросил Ланкуыл.

— Да.

— Сейчас?

— Сейчас, — ответил Глубокомысленный.

Они облизнули пересохшие губы.

— Но я не думаю, — добавил Глубокомысленный, — что он вам понравится.

— Это не имеет значения! — сказал Хвуг. — Мы должны его знать! Сейчас же!

— Сейчас же? — переспросил Глубокомысленный.

— Да! Сейчас.

— Ну, хорошо, — сказал компьютер и снова погрузился в молчание. Двое ерзали в креслах. Напряжение было невыносимым.

— Вам точно не понравится, — заметил Глубокомысленный.

— Скажи нам!

— Ладно, — сказал Глубокомысленный, — ответ на Великий Вопрос.

— Да!..

— Жизни, Вселенной и Всего на Свете.

— Да!..

— Таков… — сказал Глубокомысленный и сделал паузу.

— Да!!!?

— Сорок два, — изрек Глубокомысленный с бесконечным величием и спокойствием.

Глава 28

Прошло немало времени, прежде чем кто-то из них смог что-то сказать.

Краем глаза Хвуг видел море застывших в нетерпении лиц на площади за окном.

— Мне кажется, что нас линчуют, — прошептал он. — Как ты думаешь?

— Это было сложное задание, — осторожно сказал Глубокомысленный.

— Сорок два! — воскликнул Ланкуыл. — И это все, что ты можешь нам сказать после семи с половиной миллионов лет размышлений?

— Я все тщательно проверил, — сказал компьютер, — и, без всякого сомнения, это и есть ответ. Мне кажется, если уж быть с вами полностью откровенным, проблема в том, что вы никогда не знали вопроса.

— Но ведь это же Великий Вопрос! Главный Вопрос Жизни, Вселенной и Всего на Свете! — взвыл Ланкуыл.

— Да, — сказал Глубокомысленный голосом компьютера, привыкшего терпеть дураков, — но ты сформулируй его.

— Ну, как, ты же сам знаешь. Все. Все, как есть… — промямлил Хвуг.

— Вот именно! — сказал Глубокомысленный. — Когда вы будете знать, как звучит вопрос, вы поймете смысл ответа.

— О, ужас, — простонал Хвуг, роняя записную книжку и утирая слезинку.

— Так, ладно, ладно, — быстро сказал Ланкуыл, — пожалуйста, скажи нам Вопрос.

— Главный Вопрос?

— Да!

— Жизни, Вселенной и Всего на Свете?

— Да!

Глубокомысленный задумался.

— Мудрено, — сказал он.

— Но ты сможешь?

Глубокомысленный снова надолго задумался. Наконец он уверенно сказал:

— Нет.

Оба человека в отчаянии повалились в кресла.

— Но я скажу вам, кто сможет это сделать, — сказал Глубокомысленный.

Они настороженно поглядели на него.

— Кто?

— Скажи нам!

Артур неожиданно почувствовал, как на его бесплотной голове зашевелились волосы, когда он начал медленно, но неуклонно двигаться к пульту, но это был всего лишь, как он тут же догадался, наезд камеры при съемке.

— Я говорю ни о ком ином, как о компьютере, который придет вслед за мной, — произнес Глубокомысленный голосом вновь обретающим торжественность. — Компьютер, даже рабочие параметры которого я не достоин рассчитать, но который я все же спроектирую для вас. Компьютер, который может вычислить Вопрос к Главному Ответу, компьютер столь мастерски утонченный и бесконечно сложный, что сама органическая жизнь будет составлять часть его оперативной матрицы. И вы сами примете новые формы и войдете в этот компьютер, чтобы направлять его десятимиллионолетнюю программу. Да! Я разработаю для вас этот компьютер. Я также дам ему имя. Он будет называться… Земля.

Хвуг смотрел на Глубокомысленного с открытым ртом.

— Какое нелепое название, — сказал он, и огромные разрезы рассекли его тело снизу доверху. На Ланкуыле тоже вдруг появились из ниоткуда ужасные рубцы. Компьютер покрылся пятнами и трещинами, стены задрожали, и комната обрушилась и ссыпалась вверх, в собственный потолок.

Слартибартфаст стоял перед Артуром с проводами в руках.

— Пленка кончилась, — объяснил он.

Глава 29

— Зафод! Проснись!

— М-м-м?

— Ну, просыпайся!

— Я буду делать то, что умею, понятно? — пробормотал Зафод и перевернулся на другой бок.

— Хочешь, чтобы я дал тебе пинка? — спросил Форд.

— Тебе это доставит удовольствие? — сонно промычал Зафод.

— Нет.

— И мне нет. Тогда какой смысл? Не доставай меня. — Зафод свернулся клубочком.

— Он получил двойную дозу газа, — сказала Триллиан, глядя на него, — у него ведь две глотки.

— Хватит болтать, — сказал Зафод, — с вами не поспишь. Что с землей? Она такая холодная и твердая.

— Это золото, — ответил Форд.

Легко, как балерина, Зафод вскочил на ноги и начал осматриваться. До самого горизонта во все стороны простиралась сплошная золотая поверхность. Она блестела, как… впрочем, этому невозможно подобрать сравнение, потому что ничто во Вселенной не блестит так, как планета из чистого золота.

— Откуда это? — рявкнул он, вытаращив глаза.

— Не суетись, — сказал Форд, — это всего лишь каталог.

— Кто?

— Каталог, — сказала Триллиан, — иллюзия.

— Откуда вы знаете? — воскликнул Зафод. Он встал на четвереньки и стал разглядывать поверхность. Она была желтая и совершенно гладкая. Он поковырял ее и поцарапал ногтем, ноготь оставил слабый след. Он подышал на нее, и туманное пятнышко растаяло на ней так, как оно могло растаять только на чистом золоте.

— Мы с Триллиан пришли в себя уже давно, — сказал Форд. — Мы здесь орали до тех пор, пока не пришли местные, и продолжали орать, пока у них не заболели головы. Тогда они посадили нас в свой каталог планет, чтобы чем-то занять, пока они не освободятся для разговора с нами. Это все виртуальное.

Зафод посмотрел на него с досадой.

— Так вы не дали мне досмотреть мой собственный прекрасный сон только для того, чтобы показать мне чужой! — Он сел, надувшись.

— А что это вон там за странные овраги? — спросил он.

— Это проба, — ответил Форд. — Мы там уже были.

— Мы не стали будить тебя раньше, — сказала Триллиан. — Последняя планета была по колено завалена рыбой.

— Рыбой?

— У некоторых людей странный вкус.

— А до того, — сказал Форд, — была еще платиновая. Скучновато. Мы подумали, что тебе захочется посмотреть на эту.

Со всех сторон, куда бы они ни посмотрели, на них сплошным потоком изливалось море света.

— Очень мило, — сварливо сказал Зафод.

В небе появился огромный каталожный номер. Он замигал и сменился, и, оглядевшись, они увидели, что изменился и ландшафт.

— Ух! — сказали они в один голос.

Море было пурпурным. Пляж, на котором они стояли, был усыпан мелкой желтой и зеленой галькой, — судя по всему, это были ужасно драгоценные камешки. Вдали мягкой волнистой линией виднелись горы с красными вершинами. Рядом с ними стоял пляжный столик из чистого серебра под лиловым солнечным зонтом с оборками и серебряными кистями.

В небе вместо каталожного номера загорелась надпись: «Какими бы ни были Ваши вкусы, Магратея их удовлетворит. Мы не гордые».

А сверху высыпали пятьсот совершенно голых женщин под парашютами.

В следующую секунду все исчезло, и они оказались на весеннем лугу, полном коров.

— Ох! — застонал Зафод. — Мои мозги!

— Ты хочешь рассказать нам об этом? — спросил Форд.

— Да, да, — сказал Зафод, и все трое сели на землю, не обращая внимания на меняющиеся вокруг них декорации.

— Вот что мне кажется, — сказал Зафод. — Все, что произошло с моим сознанием, сделал я сам. И я сделал это так, чтобы это не всплыло на правительственном тестировании. И так, чтобы я сам об этом не знал. Звучит так, как будто я рехнулся, правда?

Форд и Триллиан утвердительно кивнули.

— Вот я и подумал: что же я могу знать такого секретного, что никто не должен знать о том, что я это знаю, даже Галактическое Правительство, и даже я сам? И я понял, что не знаю. Очевидно. Но я кое-что сопоставил, и начал догадываться. Когда я решил стать президентом? Вскоре после смерти президента Йудена Врэнкса. Помнишь Йудена, Форд?

— Да, — ответил тот, — капитан с Арктура, с которым мы познакомились, когда были детьми. Крутой был мужик. Он угостил нас каштанами, когда мы прорвались на его мегатранспорт, и сказал, что ты самый шустрый пацан из всех, каких он встречал.

— О чем вы говорите? — спросила Триллиан.

— Давняя история, — сказал Форд, — это было, когда мы были детьми и жили на Бетельгейзе. Арктурские мегатранспорты выполняли большинство торговых грузоперевозок между центром Галактики и периферией. Бетельгейзские коммивояжеры искали новые рынки, а арктуряне их обслуживали. Было много проблем с космическими пиратами, пока их всех не уничтожили в Дорделисских войнах, и приходилось оснащать мегатранспорты самым фантастическим защитным оборудованием, известным галактической науке. Это были огромные и страшные корабли. Когда они входили на орбиту какой-нибудь планеты, они могли затмить солнце.