Измена. Простить нельзя уйти (СИ) - Элис Карма

ребёнок всё-таки его? Не стоило тебе настаивать на тесте, — мама качает головой. — Сойдётся ещё с той, другой.

— Раз сойдётся, значит, все эти его слова, про случайную ошибку и любовь ко мне — просто пустой звук. Я люблю его, мам, но не хочу бояться до конца своих дней, изменит он мне снова или нет. Не хочу ждать, что однажды он придёт и скажет, что уходит к той другой семье.

— Ой, мудришь ты, Вера. Как бы не вышло тебе всё это боком. Останешься вот, как я, одна с ребёнком на руках.

Я поднимаю глаза на маму.

— Скажи честно, так ли тяжко тебе жилось со мной на руках?

— Тяжко? — задумывается она и вздыхает. — Да, в целом, нет. Бывало иногда тяжело. Но больше грустно, от того, что не могла тебе всё самое лучшее дать.

— Я знаю, что смогу дать своему сыну всё, что будет нужно, — произношу с уверенностью. Мама только качает головой.

— Ты ведь даже не представляешь, как много всего детям нужно, Вер.

— Но я знаю себя, мама, — возражаю я. В голове звучит упрямая мысль: «Я пройду через всё это с высоко поднятой головой и стану счастливой, с Маратом или без него».

Эльвира звонит мне на обратном пути. Мне не хочется брать трубку, но так уж вышло, что с ней я ближе всех из родни Марата. Разговор с ней обещает быть неприятным, но по нему можно будет понять, какие на той стороне витают настроения.

— Вер, ты всё ещё у матери? — спрашивает она как-то отстранённо.

— Нет, я как раз сейчас еду обратно, — отвечаю я и добавляю, чтобы она не надумала себе лишнего. — Мне к врачу надо.

— Понятно, — вздыхает она. — Вы так и не помирились?

— Эльвир, ты ведь знаешь всё, так зачем спрашиваешь? — задаю встречный вопрос.

— Вер, ну ты тоже не подарок, знаешь ли, — замечает она едким тоном.

— Ты поругаться, что ли, хочешь? — отвечаю напряжённо. — Но учти, мне терять уже нечего. Если рот откроешь, я тоже молчать не стану.

— Уймись, Вера! Я на твоей стороне вообще-то. Даже вместо тебя ездила разбираться с этой прошмандовкой!

— Спасибо, конечно. Но я об этом не просила. Вечно вы лезете в чужие дела.

— Дура ты! — бросает Эльвира. — Я в такой тяжёлый момент тебе позвонила, потому что переживала. А ты…

— Какой момент? — чуть напрягаюсь я.

Но Эльвира вместо того, чтобы ответить, завершает звонок. Я захожу на её страницу в соцсети и вижу пост с фотографией отца. Внутри всё холодеет. Живот начинает тянуть. Понимаю, что в тот момент, когда Марат приезжал ко мне он скорее всего уже знал. Тем не менее и словом не обмолвился. Я гадаю почему. Возможно не хотел обсуждать это после того, какой скандал я закатила. Внезапно я совершенно перестаю понимать, как должна поступить. Я знаю, как сильно Марат любил и уважал отца, и представляю, каким ударом для него стала его смерть. Не могу злиться на него. По крайней мере, пока не буду знать, что он в порядке.

Беру такси на вокзале и еду домой. Я должна была сегодня идти смотреть съёмную квартиру, но мне нужно срочно увидеть его. Поднимаюсь на лифте на свой этаж и внезапно ощущаю боль в животе. Это страшно. Пытаюсь понять, что не так. Раньше вроде бы такого дискомфорта не было. Захожу в квартиру, стараюсь дышать спокойно. Становится чуть полегче, а потом и вовсе отпускает.

— Марат! — проверяю на всякий случай, хотя почти уверена, что его нет.

Обхожу квартиру. За неделю моего отсутствия почти ничего не изменилось. Только опять полная раковина посуды. Вздыхаю и закатываю рукава. Знаю, что не стоит этого делать. Но также понимаю, что если не помою, то гора эта до прихода Марата будет действовать мне на нервы. У меня появляется ощущение, будто я через всё это уже проходила. Я поднимаю глаза к навесному шкафу, за стеклянной дверцей которого виднеется одинокий винный бокал. Чуть подумав, открываю дверцу и тянусь за ним.

— Ай! — снова болезненное ощущение.

Я невольно хватаюсь за живот. Сердце от неожиданности начинает колотиться быстро-быстро. Всё это пугает и настораживает. Помню, как спрашивала своего врача, как понять, что у тебя схватки. Она ответила, что это ни с чем не перепутать. Она об этом говорила? Стою некоторое время, держась за кухонный стол. Вспоминаю все советы, что мне давали. Опять дышу, успокаиваю себя. Появляется мысль о скорой. Но вместо этого набираю Марату.

— Ты где? — спрашиваю беспокойно.

— С работы выезжаю, — отвечает он слегка удивлённо. — А что?

— Ничего, — выдыхаю я. Мысль о том, что он скоро вернётся, приносит даже физическое облегчение. — Давай, я тебя жду дома. Надо поговорить.

Ходить оказывается легче, чем сидеть или просто стоять. Пишу Анюте в мессенджере. Она успокаивает меня — отвечает, что схватки скорее всего ненастоящие. Что так бывает, когда матка приходит в тонус, но это проходит. Советует на всякий случай засечь время между схватками. Если они не учащаются, значит, не стоит беспокоиться.

К приезду Марата мне начинает казаться, что интервалы всё же становятся короче. К тому же боль как будто становится сильнее. Я решаю отложить все наши разногласия на потом, поскольку сильно беспокоюсь. У меня срок только через две недели, но кажется, что всё уже началось.

Марат с порога смотрит на меня с виной и досадой. Замечаю у него в руках большой конверт. Дрожь пробегает по спине.

— Что это у тебя? — спрашиваю осторожно, хотя уже догадываюсь, что он мне ответит.

— Тест на отцовство, — говорит Марат, пряча конверт за спину.

— Да твою жешь! — снова хватаюсь за живот.

У меня не остаётся сомнений в том, что схватки стали чаще. Мне резко становится фиолетово на тесты, чужих детей и любовниц. Становится страшно за ребёнка и за себя.

— Вер, ты пойми, это всё ошибка, — произносит Марат, опустив взгляд.

— Марат, тут у нас посерьёзнее проблемы, — отвечаю я. — У меня по ходу роды начались.

Часть 10 «Жена и сын» 10.1

Марат

Я смотрю на Альбину и у меня не укладывается в голове, как она могла поступить со мной так. Всё то время, что мы были знакомы, я относился к ней с сочувствием. Мне казалось, человеку просто не повезло. В том числе и со мной. Но я не злился, даже когда она отправила то сообщение, я винил больше самого себя. Теперь я держу в руке конверт с заключением лаборатории, проводившей экспертизу ДНК, и у