СМЕРШ – 44 - Александр Леонидович Аввакумов

– Вы что, молчите? Вы мне не верите? – спросила она капитана. – Я давно заметила, что люди никогда не верят правде. Соври – поверят, а вот правде….

Костин снова улыбнулся.

– Я должен вас огорчить, гражданка Мезенцева, но Виктор никогда не был сотрудником СМЕРШ, он – немецкий диверсант. Вчера вечером мы его арестовали. Вы знаете, как вас там, Людмила или еще как-то, он нам все рассказал, и отпираться не стоит. Нас осудят, как пособницу немецкому диверсанту и расстреляют только по его показаниям. Поэтому вас спасет лишь чистосердечное признание. Сейчас мы проведем с вами очную ставку, и тогда вас уже не спасет ничего.

Мезенцева словно окаменела. На ее лице не дрогнул ни один мускул.

– Я не знаю, что он вам там наговорил, но я вам рассказала правду. Делайте со мной, что хотите.

Костин устало поднялся со стула и как-то буднично произнес:

– Лейтенант веди ее во двор, пусть Богу рассказывает свои сказки. У вас был шанс, но вы его не использовали.

Лейтенант Званцев поднялся из-за стола и подошел Мезенцевой.

– Вставай! Пошли во двор, немецкая сука! Я сам лично всажу тебе пулю между глаз.

Женщина продолжала сидеть.

– Ты что, меня не поняла? Вставай, сука, топай во двор!

Званцев схватил ее за руку и потащил к двери. Ей удалось вырваться, и она упала перед Костиным на колени.

– Нет! – закричала женщина. – Не убивайте! Я все расскажу!

– Говори! Если хочешь жить! – крикнул ей в лицо Костин и хлопнул ладонью по столу.

Хлопок был таким сильным, что Мезенцева вздрогнула.

– Не убивайте, я все расскажу, – залепетала она. – Я все, расскажу.

– Говори, – произнес Костин. – Будешь врать, встанешь к стене. Ты поняла это?

Женщина села на стул и попросила стакан воды.

– Я, офицер немецкой разведки, – тихо произнесла Мезенцева. – Моя настоящая фамилия Хильда Кромер. Работаю по заданию немецкой разведки в СССР с 1939 года. По последнему приказу, я должна была внедриться в тыловое обеспечение Белорусского фронта. Два месяца назад я действительно впервые встретилась с Виктором Хмелевым. Настоящее имя и фамилию я его не знаю. Он обеспечил меня регулярной связью с нашим командованием. Именно через него, я и передавала сведения о движении грузов через нашу узловую станцию.

– Как вам удавалось получать эти сведения. Только не ссылайтесь на свою должность. Насколько мы знаем, вы не обладали полной информацией о поступающих грузах.

Мезенцева тяжело вздохнула и посмотрела Костина.

– Мне удалось сделать слепок с ключа от сейфа подполковника Вишни. Это было сделать сложно, но мне удалось. Пока мы занимались с ним любовью в отдельном кабинете, который он организовал, Хмелев использую ключ, проникал в сейф и переснимал суточные сводки движения грузов.

– Назовите мне данные резидента и ваш позывной, – обратился к ней Костин. – Я жду….

– Я его не знаю. Мне ни разу не приходилось встречаться с ним. Вы сами знаете – конспирация. Я думаю, что он служит где-то в штабе фронта.

– Почему вы так решили? Вы же его никогда не видели?

– Однажды, во время встречи с Хмелевым, он проговорился, сказал, что разговаривал по телефону с резидентом. Что звонок был из штаба фронта.

Александра так и подмывало спросить Мезенцеву о том, почему был убит Хмелев, но она вдруг сама заговорила на эту тему:

– Хмелев в последнее время стал много пить. Похоже, его стали подводить нервы. Я хорошо знала, что это погубит его. Пьяный, он много говорил лишнего, а для разведчика это недопустимо.

– Кто радист? Мы знаем, что это женщина…

– Я не знаю, кто радист – мужчина или женщина, для меня это не имело никакого значения. Я делала свое дело, а кто там передавал эти сведения, меня не интересовало. Я лишь предоставляла сведения о движении грузов.

– Меня интересует блондинка? Вы ее знаете?

– Нет, – ответила Мезенцева. – Я оставляла сведения в тайнике, а кто их забирал, я не знаю.

– Что за тайник? Где он находится?

– На словах объяснить трудно. Я готова показать его на месте.

Костин посмотрел на Званцева. Это означало, что он должен будет вывезти женщину на станцию, где она покажет тайник. А затем на месте организовать засаду.

– Я устала, гражданин капитан. Отведите меня в камеру.

– Отведи, – приказал Александр Званцеву и вышел из кабинета.

***

О результатах допроса Мезенцевой, Костин доложил полковнику Носову. Тот, молча, выслушал его доклад, а затем, выдержав паузу, произнес:

– Как же ты, капитан, проживая рядом с немецким диверсантом, и практически ничего не знал об этом Хмелеве?

– Почему не знал, товарищ полковник? То, о чем он мне рассказывал, знал. Насколько я знаю, он прибыл сюда из Москвы и прошел, наверняка, все проверки СМЕРШ. Ведь кто-то его направил в эту комендатуру, тем более на должность помощника коменданта.

– Ты на что намекаешь, Костин?

– Я не намекаю, товарищ полковник, я просто рассуждаю. Сейчас многие вещи становятся более понятными и прозрачными.

– Это ты на что намекаешь, капитан? – снова переспросил его полковник. – Какие вещи становятся прозрачными?

– Это я так, про себя, товарищ полковник.

– Теперь на тебе два вопроса – радист и резидент. Ищи…, – произнес полковник и повесил трубку.

Вечером, направляясь, домой, Костин зашел в коммерческий ресторан. Народу в зале было не очень много, однако, блондинок среди них не было. Мимо него, виляя бедрами, прошла миловидная женщина, которая с интересом посмотрела на Александра и подмигнула ему.

– Красавица! – обратился к ней Костин, – не поможете ли мне в одном вопросе?

Женщина остановилась и кокетливо улыбнулась.

– Мужчина, скучает? – спросила она у Александра. – Может, товарищ офицер хочет скрасить свое одиночество? Купите женщине сладкого вина?

Он моментально понял, что пока он не купит вина этой женщине, она не ответит ни на один его вопрос. Остановив проходящего мимо него официанта, он заказал ему бутылку вина «Черные глаза» и антрекот. Он сел напротив женщины и выложил на стол папиросы.

– Курите, – предложил он женщине. – Кстати, как вас звать?

Она взяла папиросу и, достав из сумочки трофейную зажигалку, прикурила.

– Мила, – представилась она и протянула Костину руку. – Похоже, что вы здесь впервые.

– Александр, – произнес он и пожал ей руку. – Почему вы так решили, Мила.

– Держитесь очень не уверено, словно, чего боитесь. Старенький посетитель ведет себя по-другому – свободно и непринужденно. А, может, вы кого-то стесняетесь?

– Вы не плохой психолог, Мила. Вы правы, я здесь второй раз.

– Я бывшая учительница и привыкла судить об ученике, по его манере держаться в незнакомом ему коллективе. Кто-то быстро растворяется в нем и минут через пять его уже трудно отличить