Чужие грехи - Энн Стюарт

— Вы уж извините, мисс Сазерленд,

— И — почему? За что? — продолжала настаивать Энни. — Кто отдал приказ? Может — вы?

Кэрью переглянулся с Маккинли. Джеймс опирался на камин и безучастно взирал на происходящее. Энни не представляла, что творится сейчас в его душе.

— Обо всем этом вам лучше расспросить Маккинли, — с едва заметной ухмылкой ответил Кэрью. — Он у нас мастер находить ответы на самые заковыристые вопросы.

Слова эти колокольчиком зазвенели в её голове. И отозвались эхом — тревожным и зловещим.

Но Кэрью, похоже, уже позабыл о её присутствии.

— Ладно, Мак, по рукам, — сказал он, — перемирие так перемирие. Не навсегда, конечно. Но одну неделю гарантирую. Дальше — зависит уже не от меня. Я ведь и перед другими людьми отвечаю.

— Да, — кивнул Джеймс. — И пудришь им мозги.

Но Кэрью вновь сделал вид, что не расслышал, и, как ни в чем не бывало, обратился к Энни:

— Жаль, что ты сразу со мной не связалась. Возможно, тогда ты и обошлась бы без каскадерских трюков Маккинли.

— Извините, — промолвила Энни, осторожно прикоснувшись к своей пострадавшей шее.

— Но я доверяю Джеймсу.

Змеиные глазки Кэрью скользнули по её шее, но выражение их почти не изменилось.

— Надеюсь, что ты не ошиблась в своем выборе, детка. Потому что ставка слишком высока. Мы бы сумели защитить тебя от людей, которые убили твоего отца. А вот сумеет ли Маккинли — большой вопрос. И — захочет ли?

Джеймс промолчал. Снаружи сгущались сумерки, и в гостиной стало заметно темнее, однако включать свет он, похоже, не собирался.

— Я готова рискнуть, — упрямо сказала Энни.

Кэрью улыбнулся, сочувственно, но вместе с тем презрительно.

— Что ж, спорить с тобой не собираюсь. Решать тебе — речь ведь идет о твоей жизни. Но, если вдруг передумаешь, то я всегда к твоим услугам. Если Мак позволит, конечно. Я готов предложить тебе лучшую охрану, которую может обеспечить наше правительство.

— Но моего отца это не спасло, — напомнила Энни.

Кэрью заморгал, потом перевел взгляд на Джеймса.

— Да, Маккинли, все-таки я недооценил тебя, — сказал он. — Ты ухитрился превратить вполне разумную женщину в полную …, всего разок-другой с ней переспав. Вот уж не ожидал, что ты такой блестящий любовник.

Энни и не подозревала, что Джеймс способен двигаться с такой быстротой. Кэрью был тоже застигнут врасплох. Молниеносное движение, и Джеймс уже, прижав его к стене, крепко держал Джимми пальцами за тонкую шею. Пальцы ещё не сжались, однако Энни знала, какая участь грозит Кэрью, если Джеймс хоть немножко усилит хватку. Похоже, и Кэрью понимал это, о чем свидетельствовал пот, мгновенно проступивший на его лбу.

Джеймс улыбнулся, но обстановку это не разрядило. Улыбка его была не просто холодной — она леденила душу, и Энни оставалось лишь радоваться, что Джеймс улыбался не ей.

— А ведь ты ещё не готов умереть, Кэрью, — промолвил он.

— Ты не посмеешь, — хрипло выдавил тот. — Не думаешь же ты, что я поперся сюда, не подстраховавшись? Твой дом обложен со всех сторон. Если со мной что-нибудь случится, тут все взлетит на воздух, к чертям собачьим.

— Как, вместе с тобой? Сомневаюсь — пальцы слегка сжались, и Кэрью испуганно заверещал:

— Отпусти меня, Маккинли, — затравленно простонал он, — отпусти, или я…

Джеймс разжал пальцы столь внезапно, что Кэрью, спиной прижавшись к стене, осел мешком на пол.

— Мерзавец, — просипел он, потирая шею. Затем перевел взгляд на шею Энни, украшенную багровым синяком, и неожиданно подмигнул.

— Берегите себя, мисс Сазерленд. — И внезапно посерьезнев, добавил:

— Если тебе понадобится помощь, Энни, сразу звони мне. Я тебя выручу. Если, конечно, Мак не помешает.

— Я тебя больше не задерживаю, — любезно промолвил Джеймс. — Будем перезваниваться.

К своему вящему ужасу Энни вдруг осознала, что её душит истерический смех. Джеймс уж очень походил на босса, который распекал недотепу-подчиненного. Как бы то ни было, Кэрью бочком, по-крабьи, подбирался к двери и, не прощаясь, удрал, спотыкаясь от усердия.

На мгновение Энни осталась наедине с Джеймсом в полутемной гостиной. Сидеть в темноте Энни совершенно не улыбалось. Она уже потянулась было к выключателю, когда Джеймс на лету перехватил её руку — резко сжал.

— Я вполне допускаю, что каждое из окон находится сейчас под прицелом у снайпера, — сказал он. — Пусть даже расставил их не Кэрью, а кто-нибудь еще. Вполне возможно, что их винтовки снабжены также инфракрасными прицелами, но лучше все-таки не позволять им целиться в освещенные мишени.

— Но зачем Кэрью нас убивать? — недоуменно осведомилась Энни. — Разве вы с ним не заключили перемирия?

— Кэрью — не единственная наша головная боль, — пояснил Джеймс. — Более того, он меня беспокоит меньше всего. Много ещё людей, которым совершенно не по нутру твои поиски убийцы Уина. И не верь посулам Кэрью защитить тебя. Без меня, Энни, тебе конец. Остаться в живых нет ни единого шанса.

— А с вами?

— Вдвоем мы поборемся.

Утешение было слабое. Энни подняла голову. Тьма уже настолько сгустилась, что она с трудом разглядела лицо Джеймса. Впрочем, так она почему-то чувствовала себе даже увереннее.

— Что же нас ждет, Джеймс? — прошептала она.

— Скорее всего, мы оба погибнем.

— Как это мило, — вспыхнула она, — неужели нельзя было хоть что-нибудь соврать? Чтобы я не так расстроилась.

Напряжение Джеймса начало передаваться и ей. Он по-прежнему не выпускал её руки из своей, и Энни всем нутром ощущала, что нервы его сейчас натянуты, как тетива. Дорого бы она отдала, чтобы узнать, какие мысли роятся сейчас в его мозгу.

— Могу и соврать, — ответил Джеймс. И разжал пальцы.

Но Энни не шелохнулась.

— Ваш друг… — начала она. — Клэнси.

— И что? — спросил Джеймс.

— Он ведь мертв.

— Да, я знаю. Я его видел.

— И нас ждет то же самое?

— Да, если фортуна повернется к нам спиной.

— Причем тут фортуна?

— Сейчас нам с тобой только и остается, что уповать на удачу.

— Это вы… принесли меня в дом? — Энни даже сама толком не понимала хочет ли слышать его ответ. Тем более что уже и так его знала.

В темноте Джеймс протянул руку и осторожно прикоснулся к её шее. Ладони у него были большие, а пальцы крепкие и длинные; они обхватывали её шею более чем наполовину. А сейчас эти длинные пальцы нежно поглаживали то самое место на шее, где боль была особенно сильной.

— Да, — бесстрастно произнес он. — Я отключил тебя и принес сюда, пока ты была ещё без сознания.

— Но почему?

Маккинли рассмеялся. Смех этот в уже почти кромешном мраке прозвучал жутковато, словно хохот гиены.