Наследник древней силы (СИ) - "Amazerak"

— Да не особо. А что?

— Может, фильм посмотрим? Мне… скучно, — Ира потупилась, словно засмущалась чего-то.

Я согласился. Мы устроились в большой комнате на диване перед нашим старым плазменным телевизором. Я подключил интернет и нашёл какую-то комедию из недавних.

За окном стемнело. Комната тоже погрузилась во мрак, но свет мы включать не стали. Ира сидела, поджав ноги. А потом и вовсе пододвинулась ко мне и положила голову на моё плечо. Мне было хорошо, я даже забыл, что скоро надо ехать обратно. И в то же время чувствовал себя немного неловко. «Зачем она это делает? — задавался я вопросом. — Неужели она такая глупая и не понимает, что я ощущаю сейчас?»

Кино закончилось, я выключил с пульта экран. Мы с Ирой остались сидеть на диване в том же положении. Я понимал, что надо прощаться, но ехать никуда не хотелось. Впереди ждали ночная дорога и пустая комната в доме для прислуги.

Мой взгляд скользил по затянутым в джинсы бёдрами Иры, по её груди, которая выпирала из-под футболки, губам, вздёрнутому носику и зелёной пряди волос, упавшей на лицо.

— Ладно, — вздохнул я, — поеду. Уже поздно.

— Постой, — Ира вязала меня за руку и медленно приблизила своё лицо к моему. Я ощутил, как её губы нежно и робко касаются моих губ. Несколько секунд я сидел, наслаждаясь моментом.

— Ты чего это? — произнёс я тихо и попытался отстраниться. — Нам же нельзя, мы ведь это…

— Нет, не уходи, — Ира схватила меня за руку. — Всё не совсем так. Ты просто не знаешь. На самом деле мы — сводные. Мама говорила, ты приёмный. Значит, в этом нет ничего такого.

Меня словно током ударило. Да что она, чёрт возьми, несёт?

— Погоди, — я отодвинулся и внимательно посмотрел Ире в глаза. — Что значит, приёмный? Когда она тебе это говорила?

Ира вздохнула:

— Это было давно, лет пять назад. Мы тогда ездили в поместье на выходные. Я случайно услышала, когда мама и папа одни сидели на кухне и разговаривали. Мама сказала, что у тебя характер слишком независимый, потому что тебя усыновили. А папа зашикал на неё и велел, чтобы она не вспоминала об этом, даже когда они наедине.

— Странно… А почему? Что в этом такого секретного?

— Не знаю. Они больше не касались этой темы.

— А почему сразу не сказала?

— Думала, это секрет, — она снова взяла меня за руку и вопросительно посмотрела в глаза.

* * *

Я сидел за рулём. В салоне было темно, свет уличных фонарей освещал подъезд и двор, заставленный машинами, поблизости шумел фонтан. Ира уговаривала остаться, мне и самому хотелось это сделать, но я пересилил себя. И вот теперь сидел в тёмном салоне отцовского авто и думал.

Я находился в замешательстве. Правду ли сказала Ира? Действительно ли я — приёмный? Если да, то зря ушёл. А если нет, если она всё придумала, то как бы я смотрел в глаза матери и брату, займись мы с Ирой любовью? Я терзался от того, что не мог узнать правду. Решил, что завтра же спрошу маму, какие секреты она от нас хранит.

Приложил ключ-карту к электронному замку, из-под капота донёсся едва уловимый звук работы преобразовательного мотора, в салоне включился свет, который я сразу погасил. Включил фары, выехал со двора.

Была уже почти ночь, пробки давно рассосались, и до поворота на усадьбу Востряковых я долетел менее чем за полчаса. Тут я съехал с шоссе и оказался на двухполосной неосвещённой дороге.

Лучи фар били в темноту, разгоняя мрак. Дорога была пуста. Я взглянул в боковое зеркало и увидел две светящиеся точки. Кто-то ехал следом. Вроде бы ничего необычного: мало ли кто движется в том же направлении, что и я? Но я забеспокоился. Вспомнилось субботнее покушение. «За мной могут охотиться», — эта мысль не уходила из головы.

Я миновал посёлок, навстречу пронёслась легковушка — и вновь пустота. Но загадочная машина не отставала, так и сидела на хвосте. Тут были и другие поместья, к тому же за усадьбой Востряковых находилось имение Борецких — туда тоже могли ехать, но мне становилось всё тревожнее и тревожнее на душе. Одно утешение: до особняка осталось километра три.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вдруг фары начали приближаться, и большой чёрный внедорожник на полном ходу обогнал меня и скрылся во тьме. Но ненадолго. Вскоре я увидел его снова: машина стояла поперёк дороги, преграждая мне путь. Предчувствия не обманули.

Я затормозил и стал ждать, что будет. Ожидал самого худшего: либо из дверей выскочат ребят в масках с шашками наголо, либо меня просто расстреляют на месте. Постарался, как умел, сфокусироваться на энергетических потоках. Может, хоть они спасут.

Из внедорожника вышли четверо в обычных чёрных костюмах, какие нося сплошь и рядом. Трое встали перед капотом моего седана, один подошёл к двери. Все они были безоружны и, похоже, нападать не собирались. По крайней мере, сразу. Я опустил стекло.

— Артём Тарасов? — спросил подошедший человек.

— Какие-то проблемы? — спросил я.

— Вылезай из машины. Разговор есть.

Глава 10

— Послушай, Артём, — проговорил мужчина, положив мне руку на плечо, — ты понимаешь, что перешёл границ дозволенного? Сунул свой нос не в свой огород?

Остальные трое стояли посреди дороги в стороне от нас. Я заметил на их запястьях повязки со светящимися рунами, выглядывающие из-под рукавов рубашек.

— Говори прямо, — ответил я. — Чего хочешь?

— Если бы ты был простым человеком, с тобой никто и разговаривать бы не стал, — продолжал мужчина. — Дали бы по башке и оставили бы гнить в канаве. Но поскольку ты служишь не последним людей в княжестве, решил я с тобой поговорить для начала по-хорошему. Надеюсь, что ты понятливый. Так вот. Из-за твоих действий может пострадать репутация рода Борецких и того, которому ты служишь. Ты понимаешь, о чём я?

— Кажется, начинаю догадываться.

— Вот! Уже хорошо. Значит, ты неглупый малый. Вот и держись подальше от представителей нашего рода. Особенно, сам знаешь, от кого. А если тебя ещё раз рядом с молодой княжной увидят, разговаривать будем уже по-другому. Надеюсь, ты это понимаешь?

— Да, понимаю, — пожал я плечами.

— Хорошо уяснил?

— Да не вопрос. За десять метров буду обходить.

— А лучше за двадцать.

— Как скажешь.

Я не собирался спорить и разжигать вражду. Я догадывался, что наши отношения с Вероникой, если они, конечно, продолжатся, рано или поздно закончатся как-то так. Ещё и у других из-за меня возникнут проблемы. А потому и подумал, что на фиг надо. Лучше решить разногласия мирным путём.

— Отлично, — дружинник хлопнул меня по плечу. — Надеюсь, что мы друг друга поняли, и второго разговора не потребуется.

Он уставился мне в глаза, а я — на него. Секунд десять так стояли. И то ли ему мой взгляд не понравился, то ли ещё что-то…

— Только почему-то я от тебя извинений не услышал? — спросил он.

— За что?

— За свой проступок.

— Допустим… Приношу свои извинения, — произнёс я, сдерживая усиливающееся раздражение.

Разговор уже начал надоедать. И что этот баран докапывается? Вроде бы всё решили, я сказал, что и на шаг не подойду к княжне (и обещание нарушать не собирался), а ему мало. Или я перед ним должен на коленях ползать, прощение вымаливать? Ну во-первых, не за что, а во-вторых, кто он-то такой?

— Почтительности в твоём тоне не чувствуется, — с упрёком покачал головой дружинник.

— И?

— Не уважаешь ты род великого князя. Интересно, Востряковы научили, или это только ты у нас — такой удалой?

— Ты закончил?

— Слушай, приятель, кажется, всё-таки придётся поучить тебя немного уму-разуму. Так, чтобы лучше дошло. Не бойся, калечить не буду.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Дружинник двинул мне кулаком в живот. Удар был обычный, без вложения энергии, и я сдержал его. Дружинник с удивлением посмотрел на меня, и глаза его засветились слабым голубоватым светом. Остальные трое направились к нам.

— А вот это уже зря, — произнёс я.

Рука дружинника лежала на моём плече, я схватил её и выкрутил, дружинник согнулся, и я ударом пяткой по спине, пригвоздил его к асфальту.