Наследник древней силы (СИ) - "Amazerak"

— А сколько ты человек застрелил?

— Не видел. Скорее всего, ни одного.

— В смысле? А чем ты там занимался?

— Чем? Да окопы рыл, ящики таскал, мешки. В лужах спал в блиндаже… От обстрелов прятался. Как и все, в общем-то. Чем ещё на войне занимаются?

— А интересное что-нибудь было?

— Да нет, интересного не было. Было грязно и сыро, вши были, антисанитария. У парня из нашего взвода прыщ на ноге вскочил, он его расчешешь, а через три дня нога загнила, его — в госпиталь отправили. А как-то раз нам несколько ящиков испорченной тушёнки привезли, тоже было весело… Тебе всё ещё интересно?

— Да, очень! Не, я серьёзно. Что было-то?

Я вздохнул. Вероника была ужасно назойливой девушкой.

— Догадайся… Может, о чём-нибудь другом поговорим? — я посмотрел на неё с надеждой.

— Ладно, так и быть. Какие у тебя открыты каналы?

— Все.

— Все?

— Да, все четыре.

— Апупеть! Я ещё не встречала людей, у которых открыты все четыре канала.

— Теперь встретила.

— А что ты умеешь делать? Слышала, те, кто владеет природной энергией, могут поджигать вещи на расстоянии и превращать воду в лёд. Это правда? Ты так умеешь?

— Да ничего не умею. У меня каналы открылись только два месяца назад. Я ещё ничему не научился.

— Жаль. Ну когда научишься, скажешь. Я хочу посмотреть.

Этот безапеляционный тон меня рассмешил.

— Я что-то смешное сказала? — Вероника недовольно покосилась на меня.

— Не-не, ничего такого. Конечно, покажу. Как прикажете.

— Вот это другой разговор.

Мы почти добрались до пристани. На улице совсем стемнело, и озеро превратилось в чёрную равнину, что раскинулась до самого горизонта. Только у берега в воде поблёскивали блики от фонарей.

— У меня идея, — заявила Вероника. — Хочу покататься на катере. Прокатишь?

— А я не умею им управлять.

— Зато я умею, мне папа показывал, как рулить.

— Прекрасно. Но у меня нет ключей.

— А у кого есть?

— Да без понятия. Я тут недавно, и мало что знаю. И вообще, мне кажется, не стоит ничего трогать без разрешения хозяев.

— Что ты такой скучный? А, ладно, не хочешь, как хочешь. Пошли обратно. Эх, если бы не похороны, я бы точно покаталась. Сегодня такая погода хорошая — а я весь день на похоронах торчу. В следующие выходные дождь обещали. Блин, обидно так.

«Да вообще, не жизнь, а сплошные страдания», — подумал я скептически. Нет, всё-таки эти знатные отпрыски с жиру бесятся, пока другие умирают…

— А ты чем занимаешься? — решил спросить я.

— В лицее учусь, чем же ещё? Через месяц — экзамены, а потом — академия. Только родители пока не решили, в какую меня отправить: в новгородскую или в московскую. Московская престижнее, но дед о москвичах плохо отзывался. Значит, наверное, в нашу отдадут. А я бы хотела в Москву. Там больше разных интересных мест и от родителей подальше. А ты здесь живёшь, в поместье? — Вероника снова перехватила инициативу в свои руки.

— Да, в доме для слуг, — я указал в направлении, где за деревьями пряталось здание.

— А девушка у тебя есть?

Этот вопрос показался неожиданным. Я даже не сразу ответил.

— Пока нет… Точнее, была, но мы расстались ещё до армии.

— Она тебя бросила, потому что в армию пошёл?

— Нет, там другое. Характерами не сошлись.

— Бывает. А как ты в армии оказался? В нашей семье детей слуг и дружинников не отправляют в солдаты.

— В нашей — тоже, но, видимо, я — особенный.

— И чем же?

Я пожал плечами:

— Сам бы хотел знать.

— Прохладно что-то, — Вероника поёжилась, и вопросительно посмотрела на меня. Я снял пиджак и накинул ей на плечи.

— Так-то лучше, — она улыбнулась. — А ты вообще чем-нибудь увлекаешься? Музыку слушаешь? Какие у тебя любимые группы?

Мы пообщались немного по поводу музыки. Вероника слушала в основном иранских и частично индийских популярных исполнителей, но я подобным не интересовался, и имена, которые она называла, мне ни о чём не говорили. А то, что слушал я, ей тоже было незнакомо.

За болтовнёй не заметили, как дошли до парка и углубились в чащу. Мощёная плиткой дорожка закончилась, началась грунтовая тропа.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Далеко мы забрели, — сказал я. — Тебя семья ещё не ищет?

— Нужно будет, позвонят, — небрежно бросила Вероника. — А у нас почти так же, только дорожки все мощёные. А там что, беседка?

Мы пошли туда. Но до беседки так и не добрались. Вероника то ли подвернула каблук, то ли сделал вид. Я еле успел подхватить её за талию. На несколько секунд мы застыли в таком положении. Наши глаза встретились.

— И долго мы так будем стоять? — спросила она.

— Э… прости, — я попытался отдёрнуть руку, но Вероника схватила мою ладонь, не позволив это сделать, а потом прижалась ко мне всем телом. Я понял, что она хочет, и коснулся своими губами её губ. В следующий миг язык её оказался в моём рту.

Я ощущал ужасное возбуждение, и Вероника не могла не чувствовать это… своим животом. Но лишь сильнее прижималась ко мне.

— Я хочу, — сказала она, прекратив, наконец, поцелуй.

— Прямо здесь?

— Да! Тут нет камер? — она огляделась.

Ближайшая камера оказалась рядом фонарном столбе.

— Там, кажется, нет, — указал я вглубь парка.

— Пошли! — Вероника потащила меня за руку прямиком через лес.

Когда оказались среди деревьев, она снова прильнула ко мне, и мы опять начали целоваться. Я прижал Веронику к дереву и обеими руками схватил за задницу, обтянутую эластичной тканью платья. Мои пальцы впивались в её мягкое тело, и мне казалось, что я кончу прямо сейчас.

— Так, погоди, — Вероника остановила меня, — надо как-то тут устроиться… Давай здесь.

Сюда почти не проникал свет фонарей, мы находились в кромешной тьме. Вероника постелила под деревом мой пиджак и уселась на него, я — рядом. Обхватил девушку за талию, и наш долгий поцелуй продолжился. Повалил её на землю.

— Чёрт, тут ветка, — Вероника вытащила ветку и отбросила в сторону. — Куда ваши садовники смотрят?

— Давай, лучше сюда в сторону.

— Да, так лучше. Только причёску мне не помни.

Я принялся целовать Веронике шею, а рукой стал задирать её платье. Вероника изо всех сил помогала мне и стягивала с себя трусы. Затем я стал расстёгивать свои брюки.

Вероника взяла мой член и направила, куда надо. Она была там вся влажная, и я легко вошёл.

— Нормально?

— Ага, порядок… Не, погоди. Тут корни какие-то что ли?

— Так лучше? — я передвинул её в сторону.

— Ага, всё, не отвлекай, продолжай.

Она обхватила меня ногами. А я одной рукой облокотился на землю, второй продолжал мять девушке задницу, не прекращая двигаться.

Ногти Вероники впились мне в шею, она закрыла глаза и приоткрыла ротик. Наши лица почти соприкасались, и в нос мне бил запах дорогих духов. Вероника извивалась подо мной и стонала всё громче и громче.

— Тихо ты. Услышат, — сказал я.

— И что? — прошептала она.

— С ума сошла? Тут дома рядом. Мало ли кто ходит? — я огляделся, но кажется, было тихо.

— Хорошо, не останавливайся только…

Чтобы Вероника гарантированно не издавала никаких звуков, я снова засосал её. Она закусила мою губу, видимо, на пике страсти. Я чуть не вскрикнул от боли.

— Что творишь? Не кусайся.

Вероника не ответила. На её смарте замигала лампочка — кто-то звонил, но девушка даже внимания не обратила.

— Ты всё? — спросила она, тяжело дыша, когда мы остановились.

— Ага, а ты? — я тоже запыхался.

— Да. Подожди, не вытаскивай. Надо вытереть чем-то.

— Травой? — я стал нащупывать растительность рядом.

— Ничего другого нет?

— Носовой платок есть и галстук, но их не дам, извини.

— Блин. Ладно, давай травой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Освободившись, наконец, из объятий Вероники, я лёг рядом на спину, застёгивая штаны. Напряжение спало, стало легко и хорошо на душе. Теперь я хотя бы мог осмыслить произошедшее, а то всё случилось так быстро, что я даже подумать ни о чём не успел. По всей видимости, я сейчас трахнул внучку великого князя. Это нормально вообще? Надеюсь, да. Главное, чтоб никто ничего не узнал.