Прямой эфир - Дмитрий Тростников

А в редакции Светка Иванкова еще сильнее испортила настроение. С ней единственной Андреев поделился распиравшей его надеждой насчет будущей сенсации второй программы. Но Иванкова оказалась совсем не в восторге от идеи, казавшейся Стасу такой беспроигрышной.

— Надеюсь, ты не собираешься этому бандиту Семенычу в прямом эфире вопросы про криминал задавать? — сразу поинтересовалась Светка.

— Да он еще сам не придет, — буркнул Стас, поставленный в тупик практичной дотошностью выпускающего редактора.

— Не вздумай! — предупредила его Иванкова. — Тебя потом ни Марк, никто не спасет. Это уже не игрушки.

Когда увесистую металлическую коробочку блока питания радиомикрофона приклеивают скотчем на голое тело — это холодно и щекотно. Поэтому Стас Андреев инстинктивно поеживался, глядя, как оператор Валера проделывает манипуляции со скотчем над Игорем — бой-френдом Насти. Тот стоял, нелепо вытянув руки вверх, а Светка Иванкова поправляла его рубашку, под которую только что закрепили блок питания. Игоря снаряжали для съемки скрытой камерой.

— Ну, как тебе такой «пояс шахида»? — хлопнул журналиста по плечу оператор Валера.

— Нормально! — пробормотал тот сквозь зубы.

— Так удобно? Давай, вот здесь еще ниткой быстро прихвачу? — деловито спрашивала Светка.

И только Стас Андреев не разделял энтузиазм коллектива по этому поводу. Идея провокации была элементарно проста. Игорь под видом молодого московского бизнесмена, явится в департамент имущества мэрии потолковать насчет муниципальных площадей где-нибудь в центре города под новый магазин, или ресторанчик. И когда ему предложат помещение за взятку — он это снимает на маленькую цифровую любительскую камеру, взятую у президента «Ориона». Камеру спрятали внутри «чисто бизнесменской» барсетки. Где с торца прорезали отверстие, сквозь которое мог снимать малюсенький объектив, размером с мелкую монету.

Игорю оставалось только аккуратно продеть руки в рукава пиджака, протянув через один из них тонкий проводок к микрофончику. Маленький зажим от микрофона, который обычно у дикторов и журналистов цепляется к лацкану пиджака или галстуку, прикрепили к манжету рукава рубашки. Сверху надевается пиджак, и микрофон спрятан в рукаве, только чуть-чуть из него выглядывая. «Как в кино американском», — неприязненно подумал наблюдающий подготовку Стас.

Авантюра все меньше нравилась Андрееву. Конечно, скрытая съемка очень бы пригодилась для эфира программы «Скандал». Но были причины, из-за которых Стасу ужасно не хотелось все это затевать.

Игорь уже появлялся на экране «Ориона» в недавней воскресной программе. Его могли элементарно узнать. Но на этот счет все в «Новостях» хором бросились уговаривать Стаса, что лицо Игоря вряд ли успели запомнить после одного лишь эфира. Однако, даже, если чиновник не узнает Игоря — тот должен сыграть «лжебизнесмена» естественно. Хватит ли у парня актерских способностей? Как шеф-редактор, Стас наверняка забраковал бы идею. Но когда журналисты сами все придумали, Андреева не было в редакции. И теперь он не вмешивался, чтобы не нарваться на вопрос, которого хотел избежать: где сам Стас пропадал так долго? Андрееву оставалось досадовать, что не отвечал на звонки, когда с ним пытались посоветоваться, и авантюру еще можно было остановить в зародыше.

День для Стаса начался с визита к эксцентричному депутату Михаилу Пантелеевичу Попову. Обычно, когда на сессии областного заксобрания депутат Попов шел к микрофону, все операторы в зале бросались настраивать камеры, твердо зная, что уж этот деятель обязательно что-нибудь ляпнет. Стас надеялся, что присутствие Пантелеевича в студии обязательно оживит программу. И даже взял с собой Настю, чтобы гарантированно заманить Пантелеевича на эфир. Ведь истинное вдохновение сходило на депутата, когда среди слушателей оказывались хорошенькие женщины. Рассказы Пантелеевича сразу принимали мужественный и авантюрный оттенок. Доля правды в них заметно снижалась, но замещающий ее художественный вымысел становился увлекательнее.

Расчет оправдался. В присутствии Насти, депутат немедленно принялся рассказывать, как в девяностых годах ему приходилось возить «наличку» в Москву самолетами в спортивных сумках.

— И вам не было страшно? Нисколечки? — делала большие глаза Настя.

— Страха не чувствуют только психопаты, — назидательно отвечал Пантелеич. — Мужчина должен понимать опасность. Помните фильм про принца Флоризеля? Какую великолепную роль Олег Даль там сыграл! «Я могу себе позволить иногда уйти от опасности, но никогда не бегу от нее»! Это очень по-мужски…

Стас прятал улыбку. Он любовался, как Настя потихоньку «раскручивает» Пантелеича. Девчонка все хватала на лету. Он в ней не ошибся. И если уж суждено бегать за девицей, которая тебя использует, то по крайней мере за незаурядным экземпляром, она того стоит.

— Здесь у нас в городе я, конечно, никого не боялся, — продолжал свою историю Пантелеич. — Главное, чтобы работники аэропорта на досмотре в обморок не падали, когда открывают сумку. Она всегда была доверху набита пачками денег. Миллиардов 7–10 неденоминированных рублей в такую сумку входило. В зависимости от того крупные или средние купюры. Поначалу у некоторых так лица вытягивались, что хоть нашатырь им давай понюхать! — расхохотался Пантелеич.

— Тяжелая, наверное, получалась сумка? — поинтересовался Стас.

— 15–20 кг, — наморщив лоб, прикинул Пантелеич. — Я не взвешивал.

— Потаскай-ка такую тяжесть каждое утро, — потихоньку съехидничала Настя. Но разгоряченный депутат не уловил иронии.

— Это семечки, — заявил он. — Я каждое утро в качестве зарядки работаю с железом. Пока тонну не выжму — за дела не берусь… Не верите?!

Пантелеич энергично вскочил, пересек свой просторный кабинет по направлению к застекленному шкафу, на полках которого стояли книги, сувениры и дипломы в рамочках. Открыл нижнюю створку и извлек оттуда здоровенную, чугунную гирю.

— Пудовая — 16 килограмм! — радостно прокомментировал депутат и начал торопливо поднимать гирю один раз, второй, третий. Заметно покраснев, Пантелеич поставил железяку на пол и, стараясь не показывать, что запыхался, предложил Стасу:

— Попробуй?!

— Да я, ее, наверное, совсем поднять не смогу, — с трудом сдерживая смех, признался Андреев.

— А я так каждое утро. Потом сразу под ледяной душ. Такое удовольствие! — заявил Пантелеич, промокая вспотевшую шею носовым платком. — Сейчас мне пятьдесят три, но стараюсь форму держать. А когда сумки носил, еще и сорока пяти не было. Так что их веса совсем не чувствовал. А опасность, Настенька, сильнее ощущается в Москве. Там совсем другая атмосфера. Жесткая, агрессивная среда. Только делаешь шаг в аэровокзал Шереметево — сразу это чувствуешь. Случиться могло всякое. Хулиганов я не боюсь — все-таки черный пояс по кунг-фу — любого в бараний рог сверну, а то и нескольких. Но от профессионалов восточные единоборства не спасут.

Тут Пантелеевич даже вздохнул, что придало паузе несколько театральный эффект.

— Но бог миловал. Тогда вся страна вынуждена была деньги вот так в сумках «наличкой» возить — банковская система толком не работала. Так что я скоро научился различать в толпе таких же коллег-несунов. Выходишь утром с самолета и видишь: ага, вот наши люди — один, второй, третий!..

Поймав Пантелеевича на словах про агрессивную атмосферу в Москве, Андреев пригласил его на прямой эфир второго выпуска шоу. Подбавив чуточку грубой лести — самого эффективного средства, когда полагается кого-то уломать на интервью. Хотя сразу дал понять, что телеканал собирается «наехать» на областную власть. По-честному предостеречь следовало заранее, даже рискуя нарваться на отказ.

— Точно, надо задать им перцу, — неожиданно легко согласился Пантелеич.

Покидали кабинет гостеприимного депутата они с Настей абсолютно уверенные, что уж этот придет точно. Офис компании, которую возглавлял Пантелеич, располагался на десятом этаже. По случайности, кабина лифта, которую дождались Стас и Настя, оказалась совершенно пуста. Большое зеркало, опоясывающее заднюю стенку лифта, придавало кабине иллюзию дополнительного пространства. На секунду они остались вдвоем, и Стас сделал то, что ему уже давно хотелось. Он положил теплую ладонь Насте туда, где у нее в проколотом пупке подрагивала бусина. Точнее между бусиной и ремешком джинсов, которые по моде этого лета каким-то чудом держались у девушки даже не на бедрах, а гораздо ниже.

Настя сразу приникла к нему, обмякла и зашептала прямо в ухо:

— Что ты делаешь? Я же могу кончить прямо здесь. Я давно хочу. Я уже мокрая. Чувствуешь, как все дрожит?

На маленьком табло катастрофически быстро мелькали цифры минуемых этажей. Восьмой, седьмой, шестой.