Эксперимент. Реальность или Отражение (СИ) - Кин Мэй

— Что? — спрашиваю, когда наше молчание затягивается. Но он продолжает пялиться на меня, странным образом гипнотизируя. — Да, что?!

— Не хочешь сказать — спасибо?

Я усмехаюсь.

— Ещё чего.

Отряхнув сумку, разворачиваюсь и иду в сторону широко распахнутых, кованных ворот.

Не мешало бы поторопится. А то с Акимовой станется позвонить в полицию и навести шороху. Однажды проходили. И подобного опыта мне было предостаточно. Ведь в итоге нас обеих заперли в КПЗ на сутки! Благо никто из родных об этом так и не узнал. Что стоило нам одной большой купюры, лежавшей в кармане Лики.

— Эй, Крейзи, куда ты так торопишься.

— Домой, — не глядя, роняю, чувствуя, как меня постепенно начинает отпускать. Именно в этот момент мозг наконец берет бразды правления в свои ручки и напоминает мне о споре!

Черт.

Такими темпами я вряд ли с ним подружусь. Скорее стану врагом номер один!

До боли закусываю губу. Но затем плюю на эту данность, решив, что моя дружелюбная сторона может подождать и до завтра. А сегодня я слишком устала.

— Домой, я так понимаю — домой к родственнице?

— Какой ты догадливый, — цокаю языком и невольно усмехаюсь, качнув головой.

В этот момент мы пересекаем перекрёсток, перейдя по пешеходу на другую сторону улицы. Отсюда до места назначения рукой подать. Прямо по тротуару, а затем через квартал появится охраняемая территория с девятиэтажками.

Кажется, Ковалевский думает о том же, поскольку мы одновременно сбавляем шаг, переходя на прогулочный.

— Так, что ты делал в парке? — все же решаюсь снова задать интересующий меня вопрос.

— А ты?

— Ты всегда будешь отвечать мне вопросом на вопрос?

Я все-таки поворачиваю голову, и мы сталкиваемся взглядами.

Он едва склоняет голову набок.

— Хм. Возможно? — Снова вопрос.

Я действую совершенно рефлекторно, когда бью его кулачком по плечу и обиженно суплюсь.

Ковалевский смеётся, заставляя меня надуться ещё больше.

— Ты похожа на хомячка, спрятавшего все свои запасы за щеками.

— Зато ты — вылитая нечисть! — колко парирую в ответ и снова прибавляю шаг, желая как можно скорее оказаться подальше от этого несносного человека.

Да как с ним вообще можно подружиться? Да так, чтобы в последствии он ещё и поцеловал меня!

Вот так задачка под названием «Фол и крах!»

Ай!

Мысленно махнув рукой, я решаю подумать об этом завтра. На свежую голову. Как говорят: «Утро вечера мудренее».

— На самом деле я шёл с работы. Просто решил свернуть через парк.

Хм. Работы?

Он же только переехал. И уже нашёл работу?

— И кем ты работаешь?

— Много будешь знать — скоро состаришься. Слыхала о таком?

— Манеры украшают мужчин. Слыхал о таком? — приторным голоском пародирую его, когда мы проходим мимо шлагбаума и оказываемся на территории.

Всю оставшуюся дорогу мы молчим. Даже в холле, когда показываем свои пропуска — никто из нас так и не произносит ни слова. Зато, когда мы оказываемся в лифте, Ковалевский произносит:

— Надеюсь ты помнишь о своём должке?

— Ты такой мелочный! — выдаю, прежде чем снова успеваю подумать.

А-а-а!

Такими темпами я загоню себя в могилу проигрыша раньше времени! Но… Эй! Разве смысл не в том, чтобы понравиться ему будучи при этом собой?..

Блин.

Кажется теперь слова Акимовой уже не кажутся мне такими смешными.

Что, если меня настоящую и впрямь никто не полюбит без красивой обертки?..

Даже наш уборщик — Георгий — воротит от меня нос, когда я здороваюсь с ним. Хотя не так давно я видела, как он флиртовал с девушкой, живущей по соседству.

Может я перестаралась с прикрытием?.. Хотя…

К черту!

Уговор дороже денег!

К тому же на кону ещё и собственные принципы.

— Будет тебе должок, — спешно произношу я и первой выхожу из лифта.

В ответ мне следует тишина, и я не решаюсь обернуться назад.

Сегодня я не готова признавать тот факт, что покорить это парня будет в сто раз сложнее, чем я планировала!

Однако…

Трудности закаляют! Не так ли?..

Когда я захожу в квартиру, то первым делом улавливаю невообразимую тишину. Что совершенно не вяжется с моей подругой. Ведь, когда она дома — у неё всегда включён телевизор, либо играет музыка.

— Не поняла…

Оставляю ключи на тумбочке и прохожу в гостиную. Но она пустует. Тогда я проверяю спальню, кухню. Затем ванную и туалет. Но опять-таки — никого.

Тогда я спешно достаю телефон и набираю Акимову.

Долгие гудки преследуют меня последние десять минут. На этот раз я начинаю изрядно беспокоиться. Но, когда уже собираюсь сбросить и идти её искать, она наконец отвечает:

— Прости, прости, прости! Я совершенно забыла предупредить тебя, что ухожу. Ты сбросила, а потом я забыла и… Вот.

— Эм. Допустим, — несколько сбитая с толку её эмоциональным монологом, произношу я. — Н-но…ты где?!

— Долгая история. Но со мной все в порядке. Скоро приеду.

— Надеюсь ты никуда не вляпалась?

— Если коротко, то квартиру маминой подруги затопили. А та сейчас в Испании. И кроме меня съездить было совершенно некому. Вот я и сорвалась.

— О… — все, что я произношу, представляя какой хаос сейчас, наверное, там творится. Подобные разбирательства — всегда головная боль. Не говоря уже о потери нервных клеток.

И, словно в подтверждении моих слов, Акимова тут же произносит:

— Вот тебе и «о». Так наоралась, что теперь болит горло. Видите ли они не виноваты и у них самих прорвало кран, а дома никого не было. Ага, как же! Знаю я такие отмазки.

— Так и что в итоге? Они заплатят за ремонт?

— Конечно заплатят. Куда денутся? Благо их сынок оказался куда сговорчивее и менее эмоциональным. Его мамаша так на меня орала, что у меня ещё и уши заложило.

Я усмехаюсь, не в силах сдержаться. В мыслях тут же всплывают различного рода фантазии, и я снова издаю смешок.

— Смешно тебе, Лисцова?

— Ты не представляешь, какой чертовски дрянной день у меня был.

— Только не говори, что твоя задница снова куда-то влипла?

— От части, — вздыхаю, а затем добавляю: — Так и быть — сегодня ужин с меня.

— Чудно. Потому что только домашние вкусняшки способны меня удержать от своевременного убийства, — недовольно бурчит в трубку, и я весело хмыкаю.

— Тогда поторопись. Не то я съем все одна.

— Сейчас, только метлу запрягу! — коротко отзывается в ответ. После чего сбрасывает.

Я улыбаюсь и, переодевшись, следую на кухню.

Готовка занимает у меня около часа. Зато теперь на столе красуется паста с курицей и лимонный пирог, который так обожает Лика.

Успеваю снять фартук, а затем слышу хлопок. После чего:

— Я дома! И ужасно голодная!

— Все уже готово, — усмехнувшись, произношу я и занимаю своё место возле окна, закинув одну ногу на угловой диванчик.

Спустя пару минут Акимова заходит на кухню. Уже умытая и переодетая.

Усевшись напротив меня, она тяжело вздыхает. Однако, когда ее взгляд падает на тарелку с едой, а затем на пирог, тепло улыбается.

— Ты просто волшебница, — втянув носом аромат, исходящий от тарелки, произносит и тут же берётся за вилку.

Я следую ее примеру.

Несколько минут мы едим молча. Просто наслаждаемся тишиной этого вечера и прохладным ветерком, проникающим внутрь из приоткрытого окна. Шум улиц постепенно стихает. А наши тарелки постепенно опустошаются.

Лика поднимается с места и, прихватив тарелки, загружает их в посудомоечную машину. Щёлкает чайник. А затем облокачивается о кухонный гарнитур и, сложив руки на груди, смотрит на меня.

— Ну давай уж. Рассказывай.

— Может лучше ты?

Она усмехается. После чего я слушаю двадцатиминутный монолог, в котором большую часть времени она возмущается и восхищается Денисом — тем самым уравновешенным сыночком.

— Я смотрю у тебя появился очередной объект обожания.

Она как-то странно вздыхает. Маленькая складочка появляются между бровей. А под глазами проступают отчётливые темные круги. Но затем Лика едва дёргает уголками губ, в попытке улыбнуться. Однако выходит это у неё с трудом. Она лишь пожимает плечами и коротко произносит: