Берова тропа - Марианна Красовская

— А что же, ужинать сегодня некому приготовить? — спросила у Марфы.

— Хлеб да каша с утра остались. Отрокам хватит. А для Ольга бульон есть.

Вот ты какая, жизнь княжеская! Ни сытости, ни достатка, один только морок. В мужнином доме ведьма много лучше кормилась. Уж мясо или дичь на ужин всегда были. Овощи были, хлеб свежий, молоко, творог, яйца. Здесь же чудо, что мужики на ногах стоят, ветром их не сносит. Не иначе, как в трактире обедают.

Глава 14. Княжеские милости

Ночь прошла скверно. Отоспавшаяся накануне Марика ворочалась на полу возле Варькиной кровати и никак не могла избавиться от своих мыслей. Зачем она здесь? Почему не ушла сразу, как только убедилась, что Ольг в порядке? Чего ждет? Зачем придумывает, что может в этом доме поменять хорошая хозяйка? Глупо.

Жалеть княжича не нужно. Теперь, когда Никитка умеет варить укрепляющее зелье, когда грудная лихоманка отступила, не стоило и задерживаться. Ну, дня два еще побыть, убедиться, что с Ольгом все в порядке, да и домой. Загостилась уже.

Но утром выяснилось, что уходить теперь Марике и некуда.

Примчавшийся из деревни Марко (накормленный, в новых сапогах и чистой рубахе) с дрожью в голосе поведал, что домишко ведьминский как есть сгорел. Весь, подчистую. Не иначе, как жители неблагодарные его сначала разграбили, потом подожгли.

Марика заплакала. Жаль было и дом, и курочек, а пуще всего запасы. Она же грибов насушила да насолила, а травки ее, а зелья да настойки? И что теперь делать, куда идти?

Ольг, с мрачным видом выслушавший доклад мальчишки, немного помолчал и молвил:

— Зимовать у меня будешь. Выгнать тебя будет поступком неблагодарным и злым. Ты мне дважды жизнь спасла. А по весне решать будем, чего да как.

— Не привыкшие мы в городе жить, — назло ему отвечала Марика, дерзко глядя в серые грозовые глаза. — В деревню вернусь, авось и приютит кто.

— Дура. Они твой дом сожгли. А тебя ждут не дождутся, думаешь? И зачем ты им нужна — без трав своих и зелий?

— Что-то еще собрать можно, — неуверенно пробормотала Марика, теребя рукав новенькой рубахи. — Ну, или в служки пойду. Готовить умею, с детьми нянчиться…

— Вот и славно. Будешь Варькиной нянькой, вы вроде поладили.

Даже возразить не посмела, умел княжич одним лишь только голосом выражать свою волю, тяжелую, как камень. Попробуй с ним поспорь! Марика, впрочем, его не боялась… но за слова его была благодарна. И в самом деле, зиму лучше прожить в теплом доме, рядом с печкой, где есть горшок с кашей, а не скитаться, выпрашивая подаяние.

А Ольг, наблюдая за беспокойной ведьмой, тайно перевёл дыхание. Он совсем не готов был ее отпустить. Пока не разберётся в ее тайне — пусть будет рядом. И не нужна она ему вовсе, но было в Марике что-то… неправильное, чужое, загадочное.

Ольг закрывал глаза и представлял совсем другую женщину, и от этого наваждения нужно было либо избавляться, либо… поддаться ему? Если она околдовала княжича — не выйдет ли так, что он высохнет вдали от ведьмы, как дерево без воды? Ведь болезнь, что его свалила с ног, только ведьма и смогла победить, а лекарь признался, что сил и знаний ему не хватило. Ольг его даже пороть не стал, хотя нужно было бы для острастки. Чтобы неповадно было впредь княжичей лечить браться. Да пожалел: старик и в самом деле куда лучше разбирался в ранениях и переломах, чем в лихорадках.

Эх, как же нужен был сейчас волхв, который, конечно, помог бы разобраться со странным наваждением. Но волхв ушёл к морю, Ольг, конечно, послал двух отроков его разыскивать, но пока он ещё прибудет! Поэтому самой разумной мыслью было оставить ведьму в своём доме, так безопаснее.

К тому же она подружилась с Варькой, и не нужно искать новую няньку.

Вообще Марика была очень тихой соседкой, Ольг, быстро крепнувший, почти ее не замечал. Она то сидела в детской, то в кухне, ему на глаза почти не попадалась. Никаких каверз, что можно ждать от ведьмы, не строила, никому не перечила, никого не проклинала, зелья поганые не варила, мышей не разводила. Бабка и бабка, как Марфа вон. Разве что иногда что-то готовила, пироги пару раз пекла вроде как для Варьки, а отроки на запах сбежались и после очень хвалили те пироги. Ольгу не досталось, конечно.

Словом, старуха прижилась в доме.

Единственный, кому Марика не нравилась, был дядька Ермол. Чем уж ведьма ему не угодила, Ольг так и не понял. Старый тиун сначала пытался всякую дрянь про Марику говорить, дескать, колдует она, нечисть призывает, девчонку малую как пить дать сгубит, но княжич настрого велел глупостей не болтать и ведьму трогать не сметь, и дядька замолчал. Зато лишнее начал болтать Никитка, в основном, тоже из-за Варьки.

Детей теперь в доме было трое. Варька, Оленка — долговязая тихая девочка лет восьми и Ждан, Ермолов внучек. Оленка была страх какая серьёзная, умела и шить, и прясть, и кукол из соломы делать, а Варька с появлением такой славной подруги перестала пакостничать вовсе и все больше играла в игрушки под присмотром Марики, как и полагалось девице ее возраста. А что ведьма позволяла Варьке в мужских портках и рубашке по дому бегать, так и пусть, кому от этого хуже? Никитке, пожалуй, не нравится то, что Катька без работы осталась, а между тем ее милый, как и ожидалось, не спешил брать девушку в жены. И Катерина все больше плакалась на кухне про тяжелую девичью долю.

Ольг не жалел ее, сама во всем виновата. Раньше думать надо было. Никитка за сестру просить не приходил, а у самого княжича Бурого и без того много дел накопилось.

Начать хотя б с того, что в остроге боярин Путилов томился, которого поначалу в разбое да убийстве обвиняли, а после возвращения живого и почти даже целого и невредимого Ольга так и не выпустили, конечно.

Пока княжич валялся немощный да больной, боярин в холодном подвале Белых Палат сидел. Хорошо, если его там хотя бы кормили.

14-2

Едва только Ольг почувствовал, что сможет уже не только по дому ходить, на стенку опираясь, но и по улице, так он сразу и отправился подвалы.